Звуки его голоса показались Саймону не менее приятными, чем пение птиц или звук дождя по крыше. Саймон знал, что улыбается, как последний простак, но ему было в этот момент все равно.
- Кажется, - продолжал Бинабик голосом, сиплым от долгого молчания, - что вы с Хейстеном находитесь здесь гостями моих повелителей и что я имею должность говаривать вам все, что будут говаривать они, потому что никто здесь не имеет достойного знания вашего языка.
- Мы же не сможем вступиться за тебя, если нас не понимают, - тихо сказал Хейстен.
- Мы тебе поможем, Бинабик, а твое молчание не поможет никому, - сказал Саймон убежденно.
- Это, как я говорил, вызывает удивление, - просипел Бинабик. - Передо мной высказывают обвинение в бесчестности, и в одно и то же время я имею должность честно передавать рассказ о своих дурных поступках низоземцам, так как они почетные гости. - Слабый намек на мрачную улыбку промелькнул в уголках его губ. - Уважаемый гость, триумфатор драконов, тот, кто имеет обычай вмешаться в чужие дела, я вижу здесь твою руку, Саймон. - Он на миг сощурился, затем вытянул свои узловатые пальцы, как бы желая дотронуться до лица Саймона, - твой шрам приносит почет, друг Саймон.
- Что ты сделал, Бинабик? Или что они считают, ты сделал?
Улыбка исчезла с лица маленького человека:
- Я не выполнял клятву.
Нунуйка резко сказала что-то. Бинабик поднял на нее глаза и кивнул.
- Охотница говаривает, что я имел в достаточности времени, чтобы давать пояснения. Теперь мои преступления имеют должность быть рассказанными для всеобщего осуждения.
Бинабик переводил происходящее на вестерлинг, и все, казалось, происходило очень быстро. Иногда по-видимому он переводил дословно, иногда суть сказанного передавалась вкратце. Хотя и создавалось впечатление, что Бинабик обрел свою былую живость, выполняя роль переводчика, не было сомнения в безнадежности ситуации.
- Бинабик, ученик Поющего, великого Укекука, ты провозглашен клятвопреступником, - Пастырь Вамманак наклонился вперед, беспокойно теребя жиденькую бородку, как будто вся процедура ему не нравилась. - Ты это отрицаешь?
За переводом этого вопроса последовало долгое молчание. Затем Бинабик отвернулся от своих друзей и взглянул на правителей Йиканука.
- Я не отрицаю, - сказал он, наконец. - Я предлагаю вашему вниманию всю правду, если вы соблаговолите выслушать, вы, зоркая глазом и твердый рукой.
Нунуйка откинулась на подушки.
- Для этого еще будет время. - Она повернулась к мужу. - Он этого не отрицает.
- Итак, - важно заявил Вамманак, - Бинабику предъявлено обвинение. Ты, крухок, - он повернул свою круглую голову к Слудигу, - обвиняешься в том, что будучи представителем расы, объявленной вне закона, атаковал и ранил наших людей, чего не случалось с незапамятных времен. Никто не может отрицать, что ты риммерсман, и обвинение остается в силе.
Когда слова Пастыря были переведены, Слудиг начал гневно отвечать на них, но Бинабик поднял руку, и Слудиг, как ни странно, замолк.
- Не может быть справедливого суда над старыми врагами, как я понимаю, пробормотал северянин Саймону. Его свирепый взгляд погас, он уныло нахмурился. - Конечно, некоторым троллям в руках моих соплеменников пришлось хуже, чем мне здесь.
- Теперь пусть выступят те, кому есть чем подтвердить обвинение, - сказал Вамманак.
Пещера наполнилась тишиной ожидания. Вперед выступил герольд, позванивая ожерельями. Сквозь глазницы бараньего черепа он посмотрел на Бинабика с нескрываемым презрением, затем поднял руку и-сказал грубым низким голосом:
- Канголик, заклинатель духов, говорит: Укекук, Поющий, не пришел в Ледяной дом в последний день зимы, а таков был закон нашего народа с тех самых времен, как Шедда дала нам эти горы. - Бинабик переводил. Его голос воспринял что-то от неприятного тона обвинителя.