А может, это ты с кем-то связался, а?
Данила смотрел на капитана полными отчаяния глазами. Он понимал, что никто никого не выпустит. Теперь у Сидорова был лишь один путьизбавиться от лишних свидетелей. Да и информация о том, кто теперь за ним следит, его не сильно интересовала. Рано или поздно он сам поймет, с кем имеет дело. Данила понимал, что весь этот допрос проводится капитаном исключительно для того, чтобы хоть как-то оправдать ту жестокость, на которую через несколько минут он пойдет. Неожиданно парень выпалил первое, что взбрело ему в голову:
Я скажу.
Сидоров изумленно уставился на Данилу, он явно не ожидал такого ответа. Данила же теперь искал в голове любые факты этой истории, для того чтобы придумать максимально правдоподобную ложь и хоть немного потянуть время.
Но только при одном условии.
Я слушаю, участливо произнес Сидоров.
Я понимаю, что вы нас всех убьете, Данила немного запнулся, мысли никак не хотели выстраиваться в логические цепочки.
Ну, продолжай, продолжай! нетерпеливо воскликнул заинтригованный капитан.
Япарень сделал глубокий вздох. Я люблю её.
Сидоров опешил. Отстранившись немного от Щеглова, он взглянул на Свету.
Её?
Данила потупил взгляд, на щеках вспыхнул неподдельный румянец. Он вновь посмотрел на капитана и продолжил.
Да. Я уже давно влюблён в неё. Не знаю, что она сделала со мной, но после всех вечеров, что мы провели вместе, решая мои проблемы, я понял это.
И что же ты от меня хочешь? с усмешкой спросил капитан. Поженить я вас не смогу, саном не вышел.
Я ничего не хочу. Просто не хочу видеть её смерть.
Сидоров вновь посмотрел на Свету. По щекам девушки катились крупные капли слез. Сыграть такое было невозможно, и ему пришлось поверить.
Что ж, я полагаю, симпатия у вас взаимная. Но, увы и ах, я не могу поддаваться на сантименты. Вы, так или иначе, покинете этот свет. Чего ты хочешь?
Убей меня не здесь? Во дворе, в лесу, на чердакегде угодно, только не у неё на глазах.
Ну что же, Сидоров изобразил сомнение, последнее желание приговорённогозакон. Так и быть, пристрелю тебя во дворе. Выкладывай, что знаешь.
Данила собрался с мыслями, посмотрел на Свету и мысленно повторил то, что минуту назад сказал вслух: «Люблю».
Я работаю в транспортной компании, слесарем.
Это я знаю. Дальше.
Со мной работает один человек, Николай Патрушев. Он бывший сотрудник спецназа ГРУ.
Капитан слегка прищурился, сопоставляя факты.
Это я тоже знаю. Продолжай.
Когда вся эта история закрутилась, и вы меня взяли в оборот, я не знал, что делать, у меня в голове всё перемешалось. Вы, бандиты, слежка, опасность Я испугался. Нужно было что-то делать. Обратиться мне было не к кому, и я решил спросить у него совета, как быть.
Твоего алкоголика Патрушева я знаю, наводил справки, когда на тебя вышел. Что же он тебе посоветовал?
Да ничего особенного. Я ему не всё рассказал, только то, что у меня проблемы с полицией и бандитами. Он выслушал меня, но толком так ничего и не сказал. Лишь руками развел, мол, уже давно не при делах и ничем помочь не может. Это всё, что я знаю. Больше я ни с кем не разговаривал.
Хочешь сказать, этот твой Патрушев решил в итоге старые связи поднять ради тебя?
Не знаю. Я сказал всё, что мне известно. Больше мы с ним не виделись, и на работу я больше так и не попал.
Сидоров отвёл взгляд в сторону, словно взвешивая полученную информацию, затем вновь посмотрел на Данилу.
Информация, конечно, так себе, не это я хотел услышать. Вряд ли старый отставной вояка решил из-за тебя старые связи налаживать. Ладно, приму к сведению.
Капитан достал пистолет. У Данилы защемило в груди, он вжался в стену и зажмурился.
Сука ты, Сидоров, прорычал Воронов. Даже убить достойно не можешь.
Поговори мне тут.
Следователь подошел к Даниле, схватил его за шиворот и одним сильным движением поднял на ноги. Данила уперся затылком в стену.
Только без глупостей, Ромео.
С этими словами он достал короткий охотничий нож и перерезал веревки на ногах.
Пошел!
Он ткнул Данилу пистолетом промеж лопаток и повел дулом в направлении крутой лестницы. Ватные ноги не хотели подчиняться, но, пересилив боль, парень неуверенно стал подниматься наверх. Следом поднялся Сидоров. Возле сараюшки стоял какой-то старик в лохмотьях.
А, уже имидж сменил,с усмешкой сказал капитан старику. Ладно, веди его на задний двор. Сейчас кончать будем.
Может этих,старик ткнул в подвал пальцем,тоже наверху того?
Эти пусть сидят.
Трупы-то потом как поднимать?
Пусть сидят! прикрикнул Сидоров. Ничего, не надорвётесь.
Странный дед, кряхтя и охая, повел Данилу на задний двор роскошного особняка. Они обогнули высокий кирпичный дом и остановились рядом с гаражом.
Сюда встань,старик указал на небольшой пятачок аккуратно постриженного газона. Подошел Сидоров. Данила получил не очень сильный удар по ногам и вынужденно упал на колени.
Больше ничего сказать не хочешь?
Парень промолчал. Всё, что мог, он сделал. Времени он у смерти отнял не так много, как хотелось, но всё же у его друзей появился призрачный шанс на спасение. Своей жизни он не жалел и даже не вздрогнул, ощутив холодное дуло пистолета у затылка. Единственным, о чём он действительно переживал, было то, что он не смог напоследок сказать Свете о том, что сказанное в подвале было правдой.
***
Товарищ майор, обратился к начальнику молодой айтишник, прижимая к уху наушник, есть сигнал с телефона. Заложники живы.
Отлично. Приступаем.
Глава 24
Данила крепко зажмурил глаза и напрягся всем телом. Слишком уж часто за последнее время ему приходилось умирать, такое хобби кого угодно заставит нервничать. Капитан не стал тянуть с казнью, и мгновение спустя уши парня заложило от оглушительного хлопка. Он был гораздо громче тех выстрелов, что он слышал в подвале, когда его убивали в первый раз. Одновременно с выстрелом грудь Данилы обожгло, и парня буквально швырнуло вперед. На этот раз боль не просто сопровождала смерть, она буквально разрывала сознание Данилы на части. Руки парня по-прежнему были скованы за спиной наручниками. Он открыл глаза. Взгляд застилала белая пелена, сквозь которую бледно-зеленой кашей виднелся газон, в который он уткнулся лицом. Даниле захотелось в последний раз ощутить запах свежей травы, но никаких запахов ощущать он уже не мог. Дыхание перехватило, и он тщетно хватал воздух ртом. Шевелиться Данила тоже боялся, поскольку горячая, жгучая боль, разливающаяся по всей груди, угрожала окончательно поглотить остатки его сознания. А ему еще так хотелось пожить! Пусть всего минуту, пусть вот так, уткнувшись в мокрую траву лицом, но пожить. Странный предмет жизнь, подумалось Даниле. Когда ей ничто не угрожает, мы даже не задумываемся о ней. Воспринимаем, как что-то само собой разумеющееся. Принимаем не как дар, а как данность, не ценя ее по достоинству. Еще мгновение, и воздух в лёгких начал превращаться в углекислый газ. Боль отступила, и на ее место пришла печаль. Острое сожаление о непрожитых моментах, нереализованных возможностях. Еще вчера его жизнь казалась ему пустой и никчемной, а сейчас он горько сожалел о том, что потерял её. Данила не знал, как и с кем поделиться этой печалью, а поделиться хотелось так же сильно, как и жить. Постепенно картинка перед его глазами стала темнеть, веки начали моргать гораздо медленнеесейчас они больше напоминали занавес, который нерадивый режиссёр никак не мог закрыть окончательно. Актер всё прощался и прощался со зрителем, а занавес всё не закрывался, но каждое новое его открытие было короче, чем предыдущее. Наконец на Данилу навалилась дикая усталость, глаза открывать больше уже не хотелось. Сердце начало стучать в висках, его шум нарастал с пугающей силой. А потом все стихло.
***
Он всё еще без сознания?
Врачи говорят, угроза миновала, но он потерял очень много крови.
Он нужен нам.
В качестве кого?
Во-первых, как важный свидетель. Без его показаний дело, конечно, не развалится, но он нужен нам для полной картины.