Надеюсь, это не займет много времени, буркнул Воронов, я спать хочу.
Парень взглянул на Сергея.
Где метро?
Вместо ответа Воронов молча достал из кармана брюк брелок от машины и нажал кнопку. Тишину холодной ночи прервал короткий свист сигнализации его «девятки».
До метро еще доехать надо, мы за МКАДом.
Все трое уселись в машину и поехали к ближайшей станции метро. Когда они припарковались на пустой улице, до открытия подземки оставалось чуть больше часа. Данила сидел молча, слегка раскачиваясь взад и вперед. Света не спускала с него глаз, а Воронов, сладко зевнув, закрыл глаза и вытянулся в кресле.
Могли бы и дома подождать, в пустоту сказал мужчина, теперь торчать тут у всех на виду. Ты не забыл, что за тобой ребята серьёзные охотятся?
Данила ничего не ответил. Его мир сузился до одной крошечной цели, которая, словно сверло, буравила его сознание. Сидеть без дела было просто невыносимо, руки чесались действовать, выскочить и броситься в ночь, куда глаза глядят, лишь бы не сидеть на месте. Но Данила боялся, что заблудится в незнакомом районе и не сможет попасть в метро с открытием.
Время тянулось бесконечно. Ожидание охоты одновременно возбуждало и пугало Данилу. Он всегда боялся этого момента. Никогда не знаешь заранее, чем может обернуться очередная вылазка в подземку. Как ни странно, но присутствие посторонних никак не смущало его, скорее, даже радовало. Наконец-то ему не придется переживать это мучение в одиночку. Впервые за несколько лет он может хотя бы косвенно разделить с кем-то свое необычное состояние. И кто знает, может, эта хрупкая девушка и впрямь как-то сможет помочь ему, а для этого ей будет полезно побывать в его шкуре.
В машине стало холодно, Воронов завел двигатель и включил печку. Медленно потянулись первые автобусы, еще пустые, но уже вышедшие на линию. Стало быть, время близится к пяти утра. Скоро откроется вестибюль станции, и первые пассажиры окунутся в холодный мир московского подземелья. Данила начал в уме перебирать возможные варианты охоты, прикидывая, какую тактику на этот раз избрать. Он даже прикинул, чем могли бы ему помочь его спутники, но, не придумав ничего дельного, решил, пусть просто таскаются следом. Если не станут мешать и лезть с расспросами, это будет лучшей помощью.
Первые пассажиры уже стояли возле станции. Кто-то курил, кто-то вглядывался в экран мобильного. Город просыпался, а вместе с ним просыпались и его рабы. Затворники железобетонного монстра, требующего постоянной дани в виде их личного времени. Безумные глупцы, думал Данила, нищие, они тратили львиную долю своей жизни, чтобы заработать на новый «айфон», оплатить безумно дорогое жилье или наскрести средств на двухнедельный отпуск на засранном курорте какой-нибудь страны третьего мира. Весь смысл их глупых жизней сводился к тупому просиживанию своего рабочего времени в конторе, не приносящей миру никаких осязаемых благ. Страховщики, менеджеры, продавцы, банковские служащиевсе те, кто посвятили свою жизнь зарабатыванию денег из пустоты, они не стоили ни единого вздоха Данилы. Их скупой мирок ограничивался четырьмя стенами съемного жилья, трехчасовой поездкой на метро и десятичасовой пародией на труд. Почему же именно Даниле выпала такая доля? Почему именно он должен был бегать по бесконечным лабиринтам, спасая их никчемные жизни? Почему не одарить этими способностями врача или спасателя? Любого, кому не безразлична человеческая жизнь настолько же, насколько она была безразлична Даниле? Его всегда бесила эта серая масса бездарностей, по природе своей не способных ничего дать этому миру. Со школы Данила знал, что никогда не будет заниматься чем-то подобным. Купить-продать, впарить страховой полис, выдать кредит под безумный процент или отстоять смену, охраняя пустоту магазина, все эти профессии вызывали у Данилы чувство отвращения. Он искренне считал, что настоящая профессия должна давать миру нечто материальное. Столяр мог дать прекрасные изделия из дерева, механик мог спокойно починить собственными руками автомобильлюбая профессия, связанная с ручным трудом, вызывала в нем уважение и благоговейный трепет, поскольку создавать что-то своими рукамиэто и есть жизнь. А какая жизнь может быть у тех, кто делает деньги из пустоты, продавая цифры на мониторе компьютера или просто бумагу с обещанием выплат, если вдруг случится авария? Их жизнь такая же пустышка, как и то, чем они занимаются. Что они оставят после себя миру? Что они подарят своим детям? Смотри, сынок, ты просто берешь и переводишь эти цифры с одного счета на другой, и тогда человек, который попался на эту уловку, будет вечно тебе должен. Это настолько противоречило видению мира Данилой, что он искренне не мог понять, почему именно он стал их спасителем. Почему судьба именно его заставляла страдать из-за людей, которые ему были противны? Почему вместо простой жалости к человеку он должен был испытывать реальную физическую боль, сравнимую лишь с болью инфарктника?
Хлопнувшая дверь заставила Данилу вздрогнуть. Погрузившись в мысли, он не заметил, как Воронов вышел на улицу подышать и обратил на него внимание лишь, когда тот вернулся. Сергей уселся на свое место и начал нервно барабанить пальцами по рулевому колесу, пристально озираясь вокруг.
Что-то случилось? заметив волнение дяди, спросила Света.
Пока нет, задумчиво протянул Воронов, но случится.
Данила перевел взгляд на Воронова. Света не вытерпела и вновь спросила:
Ну не томи, вышел спокойный, а зашел, как чёрт злой. В чём дело?
В габарите дырка, отрезал мужчина.
Господи, нашел время за машину трястись! И ладно, если бы «Майбах» какой у тебя был, так нет, за рухлядь эту трясешься, начала упрекать дядю Света.
Воронов пристально посмотрел на девушку.
Объясняю. Для обывателей разбитый фонарьэто признак поломки, а для меняэто информация, причём для нас хреновая.
Не поняла, поясни.
Ночью следовать за машиной в городе так, чтобы оставаться незамеченным, довольно сложно. В потоке красных огней можно легко потерять объект слежки. Для этого надо держаться довольно близко к нему, но так можно и попасться. А вот если проделать сверлом небольшую дырочку в красном габаритном фонаре, он начинает светиться яркой белой точкой. И тогда в потоке машин объект как бельмо на глазу. Можно держать приличную дистанцию и при этом не терять автомобиль из вида.
Хочешь сказать, мы тогда не ушли от слежки?
Ушли, я проверял. К тому же, еще вечером этой дырки не было.
Значит, они нас как-то нашли?
Да, и ночью подготовились к дальнейшей слежке, резюмировал Воронов.
Света задумалась.
И что теперь делать?
Я залепил фонарь жвачкой, на какое-то время ее хватит. Думаю, они уже знают, где мы, и просто не высовываются. На их месте я бы попытался перехватить Щеглова в метро, именно этого они и ждут, иначе давно бы пошли на штурм машины.
Но почему именно в метро? Куда проще сделать это прямо сейчас. Или нет? недоумевала Света.
Они не знают, против кого работают. Это простая игра, на данном этапе они просто собирают информацию. Всё, что у них на нас есть, это марка и номер машины. И максимум, что можно выудить из этой информации, это на кого она зарегистрирована и где проживает ее хозяин. А вот что собой представляет ее хозяин, они не знают, и именно эту информацию в данный момент и пытаются получить. Может, мы для них выглядим подозрительно, а припаркованный на обочине у станции метро автомобиль для них выглядит, как подстава.
Прости, что?
Подстава, ловушка, наживка, начал заводиться Сергей. Искомый объект, то есть пацана, выносишь на всеобщее обозрение. Как только клюнут, берешь тепленькими.
Так мы же не сможем их взять, Бог знает сколько у них людей! Света продолжала нервировать своего дядю недальновидностью.
Да, но они-то не знают, сколько людей у нас. Не знают, на кого я работаю. Может, за кустами спецназ сидит или братки покруче. Сейчас они выжидают. И, как только поймут, что мы одни, будут действовать.
И тогда нам всем крышка, подытожила Света.
Поняла. Хвалю, удовлетворенно протянул Воронов.
Что будем делать?
Сейчас тронемся и поколесим немного по пригороду. Им придется приблизиться вплотную, тогда я смогу их вычислить. А после постараюсь связаться сВоронов запнулся. При Свете не стоило говорить, на кого он работает сейчас, связаться со старым другом. Он должен помочь.