Так что Хриплому оставалось только продолжать заготовленную речь.
Оружие! повторил он. Не только винтовки и пушки, но и то, что раз и навсегда положит конец незаслуженному могуществу аристократов. Оружие, которым мы сможем сразиться с вамии победить!
Видимо, та самая глушилка в сумке. И правдаштука пострашнее сотни пушек.
Закончив фразу криком, Хриплый взял паузу. То ли для пущего эффекта, то ли просто отдышаться. Судя по красным пятнам на щеках и взмокшему лбу, говорить ему становилось все труднее. Ощущение собственной важности пьянило парня, придавало силно и они понемногу заканчивались. Как и время: я уже слышал завывающие где-то на улице полицейские сирены.
Но мы не хотим войны. Нам не нужны смерти, не нужно больше лить кровь. Дайте народу то, что мы просими все закончится здесь и сейчас!
Хриплый, похоже, тоже успел смекнуть, что уже скоро здесь станет горячои затараторил быстрее, спеша закруглиться. Речь близилась к логическому завершениюс которого, пожалуй, скорее стоило начать.
Мы желаем, что наши требования были переданы государыне императрице. В изначальном смысле и полном объеме. Кто-нибудь готов записать их?
Говорите, сударь, насмешливо отозвался Юсупов. Я никогда не жаловался на память. Думаю, как и любой из присутствующих здесь почтенных господ.
Хриплый злобно посмотрел на старикано спорить не стал. Вряд ли полицейские пошли бы на приступ сразус учетом количества и статуса высокопоставленных заложниковно времени на болтовню оставалось все меньше и меньше.
Мы требуем достойной оплаты труда рабочих. Жесткого государственного контроля за условиями и организацией безопасности производства на промышленных предприятиях. Сейчас простым людям приходится работать в ужасных условиях
Меня так и подмывало спросить, что белоручка-студент вообще может знать об условиях труда на производствено, разумеется, я промолчал.
Мы требуем установления общенародного контроля над Одаренными, гарантий соблюдения законов и справедливого суда вне зависимости от происхождения обвиняемого, продолжил Хриплый. Требуем справедливого распределения государственных земель и ресурсов. Требуем официального признания с правом избираться в Государственную думу народной социал-демократической партии, а также права голоса для всех граждан Империи вне зависимости от происхождения. Мы требуем незамедлительного освобождения осужденных по подложным обвинениям народовольцев. И кроме того, мы требуем немедленной отмены немыслимого и оскорбительного для любого мыслящего человека пережитка прошлого, Хриплый возвысил голос и, глубоко вдохнув, закончил:крепостного права!
Не знаю, на какой эффект он рассчитывал. Большинство из присутствующих в зале еще не отошли от стрельбыи едва ли вообще слушали хоть что-то. А те, что слушали похоже, попросту не впечатлились.
Через несколько мгновений воцарившуюся в зале тишину прорезал голос Юсупова.
Что ж вынужден вас разочаровать, сударь. И не потому даже, что половину ваших требований в принципе невозможно выполнить, а остальные большая их часть, во всяком случае, все-таки поправился князь, неразумны, бессмысленны, иуж прошу меня проститьоткровенно смешны и нелепы.
Хриплый шагнул было вперед, но, поймав недобрый взгляд усатого генерала, отступил.
А исключительно оттого, продолжил Юсупов будничным тоном, что ни полицейские чины, ни министры или члены Госсовета, ни уж тем более сама государыня императрица никогда Я повторяюникогда, сударь, не станут ни признавать, ни вести дел с преступниками. Которыми, вы, судари, вне всяких сомнений, и являетесь. Именно так! Юсупов усмехнулся и покачал головой. Не народовольцами, не борцами за свободу и гуманистические ценности, а самыми обычными убийцами. С такими, как вы, не вступают в переговоры Нетих судят и казнят. И другие варианты попросту невозможны. Юсупов сложил руки на груди, будто не обращая на нацеленные в него него полтора десятка стволов. И поэтому, сударь, ваши требования никак не могут быть выполнены.
Очень жаль.
Хриплый свободной рукой откинул назад взмокшие от пота волосы и снова поднял пистолет.
Очень жаль, ваше сиятельство, повторил он, что вы никак не желаете признать очевидное и принуждаете нас к крайним мерам. И если кто-то здесь, Хриплый взмахнул оружием, будто выбирая, в кого выстрелить первым, считает, что мы не пойдем дальше угрозон глубоко ошибается. Если вы откажетесь передать наши требования императрице, я убью одного заложника. И буду убивать еще в течение каждых пятнадцати минут, пока
Милости прошу, сударь. Юсупов пожал плечами. Я старый человек и уже давно не боюсь смерти. И не стану больше даже пачкать язык, разговаривая с такими, как вы. Как и любой здесь, чье слово стоит хоть чего-то для Госсовета и ее императорского величества.
Я бы не удивился, начни кто-нибудь аплодировать старому князю. Но нетвсе молчали. То ли местную публику наглухо придавила серьезность ситуации, то ли каждый боялся привлечь к себе лишнее внимание, то ли
Что ж Это не мое решение, ваше сиятельство. Хриплый с щелчком взвел курок. Даю вам десять секунд на размышления. Если же нет Думаю, господа офицеры сочтут за честь умереть первыми.
Кольт уставился на Юсупова. Потом сместился левее, еще левее на мгновение замер напротив меня, заглянул прямо в душу черным и глубоким глазом дула двинулся еще дальше и, наконец, остановился, нацелившись в грудь усатого генерала.
Один, начал считать Хриплый. Два. Три
Черт Нет, так не пойдет!
Я стоял через одного человека в формено это не значит ровным счетом ничего. Урод может убить меня и последним, и вторымкогда закончатся отведенные пятнадцать минут. Рука Хриплого заметно подрагивала, он явно не хотел стрелятьно и выбора у него уже не оставалось. И если даже полиция прямо сейчас пойдет на приступ, если сам я уцелею, успею упасть на пол, откатиться, спрятаться прежде, чем
Черт Нет, так не пойдет. Думай, Горчаков, думай!
Я давал присягу. Уже поступил на службу ее императорскому величеству. Я даже не имел ничего против того, чтобы убивать за страну и коронуно умирать за них в мои планы определенно не входило.
Как и просто стоять и смотреть, как умирают другие.
Четыре. Пять. Не останавливая счет, Хриплый вдруг нервно усмехнулся, стиснул зубы и перевел трясущийся пистолет на меня. Шесть. Семь. Восемь
Глава 5
Девять. Де
Постойте! завопил я. Нет, не надо, милостивый сударь!
Похоже, получилось достаточно убедительно. Настолько, что на меня тут же уставились все, кого я сам мог видеть. Усатый генерал с едва слышным вздохом разочарования. Юсуповвзглядом, полным презрения.
И Хриплыйс явным облегчением в глазах. Но пистолетом дернул вниз так, что я на мгновение удивился, как он до сих пор не проделал в ком-нибудь дырку величиной с кулак.
Видимо, стрелять в вооруженную охрану при штурме оказалось куда проще, чем примерить на себя роль палача.
Террористы за его спиной хором вздохнули и чуть опустили стволы. Впрочем, большая часть их все равно смотрела не на нас, а в сторону дверей. Всего зал для торжественных приемов насчитывал три входаи полиция могла ворваться через любой. Я не удивился бы, окажись они уже совсем рядомсирены на улице стихли, и городовые наверняка уже вовсю оцепляли дворец, выводили раненых, прислугу, опрашивали свидетелей, разбирались, что к чему Может, уже разобрались. И, если еще не прислали парламентерато ли пока ждали, то ли уже готовились к штурму Вряд ли столичных городовыхдаже лучших из них, элитуучили, что следует делать в подобных случаях.
Еще сегодня утром дворец, в котором собрались несколько сотен родовитых Одаренных, казался самым безопасным и защищенным местом в мире.
Вашему благородию есть, что сказать? Хриплый поманил меня к себе пистолетом. Вы готовы передать Госсовету наши требования?
Да То есть, не лично! затараторил я, поднимая руки. Но мой дедушка, князь Горчаков, Александр Константинович Вы же знаете, кто это?