4
Пока Отец двигался сквозь прохладный мрак бунгало Роберта Иста, казалось, что в каждой пустой комнате, будто произнося проклятие, гремел торжественный голос диктора новостей:
«После принятого в прошлом месяце Испанией, Италией, Турцией, странами Бенилюкса и Центральной Европы решения о повторном закрытии границ вновь образованное французское правительство также приступило к рассмотрению данного вопроса, утверждая, что территорию их страны вновь «наводнили беженцы». Президент Лемэр объявил сложившуюся ситуацию неуправляемым и разрушительным гуманитарным кризисом. Этот шаг вызвал ожесточенную критику со стороны скандинавского блока и Великобритании, последняя охарактеризовала такую политику как способную привести к неисчислимым потерям среди самой уязвимой части населения планеты. Лидер британских националистов, Бенни Принс, приветствовал эту новость и призвал британское чрезвычайное правительство последовать примеру Франции».
Радиоэфир уже давно сдался безжалостной круглосуточной литании, отрывкам из библейских историй об эпохальной гибели человечества. Многие считали, что лучше об этом не думать и жить одним днем. Отец никогда не относился к их числу. Сперва эти новости вызывали у него интерес, потом скуку и, наконец, утратили для него всякий смысл. Он старался подолгу держаться подальше от СМИ, но они, словно коммивояжеры с их каталогом отчаяния, становились все навязчивее. Перезагрузи и запусти заново.
Это был конец короткого обзора международных новостей, ничего срочного и выдающегося. Все лето мысли британцев черным дымом затягивала тревога о лесных пожарах в Европе. По крайней мере, громкость передачи должна была заглушить треск стекла, стук его коленей об деревянную поверхность в кладовке и шум, когда Отец опрокинул корзинку с бельевыми прищепками и уронил на линолеумный пол три пластиковые бутылки с моющим средством. Сигнализация тоже не сработала, что означало, что этим утром ему никто здесь не помешает. В этом доме жил самонадеянный человек.
На кухне Отец надел маску и перчатки: белое лицо из фильма ужасов дополнили резиновые осьминожьи руки.
На сушке он заметил единственную тарелку и кофейную кружку. Затем быстро прошел в коридор и остановился, пытаясь расслышать сквозь звуки радио какое-нибудь движение.
Ничего.
Войдя в столовую, он посветил фонариком на стены и сразу же понял, что здесь давно никто не ел. Все было затянуто слоем пыли. Когда-то Исты держали собакдвух спаниелей. Их фотографии покрывали стену, доминирующую над давно не использовавшимся обеденным столом с кожаными креслами на шесть персон. В свое время жена Роберта Иста, Дороти, увлекалась глазурованными керамическими статуэтками: маленькие девочки с фонарями и щенками, мальчики с пастушьими посохами, балерины и большеглазые котята. Их блестящие лица были невинны, легкомысленны и казались неуместными, учитывая то, кто сейчас остался жить в этом доме.
Дороти не стало шесть лет назад. Она дважды успешно лечилась от рака, но в 2047-м грипп скосил тех, кто был старше шестидесяти. Однако ее фигурки людей и домашних питомцев по-прежнему теснились на полках застекленного шкафа между фарфоровыми тарелками и разными безделушкамилибо в память о женщине, либо по причине лени вдовца. Блестящие человечки в блаженном изумлении смотрели на незваного гостя в маске. У всех нас есть свои сувениры, признал Отец, но как долго мы должны хранить их, если памятьэто лишь еще одна вещь, способная нас сломать?
Он вышел из комнаты и двинулся по коридору, разглядывая фотографии на стенах. Роберт и Дороти сидят за капитанским столиком на круизном лайнерезагорелые лица, бутылки вина и настоящая курица.
Отсутствие детей в семье Роберт восполнял другими способами. Жаль, что собак одинокому вдовцу было недостаточно, иначе Отец не находился бы здесь в полшестого утра с газовым баллончиком в руке.
Некогда элегантная гостиная производила угнетающее впечатлениеиз-за закрытых жалюзи сейчас здесь царил подводный сумрак. Возле мягкого кресла, оснащенного пристегивающимся обеденным подносом, примостился небольшой диванчик, которым, судя по виду, почти никто не пользовался. Рядом стояла белая пластиковая тележка на колесах с пузырьками и упаковками лекарств, среди которых лежал пульт от телевизора. Кресло Роберта стояло перед большим настенным медиацентром. Этот дом определенно нагонял тоску, хотя парень, даже после того, что он сделал, успел разменять уже седьмой десяток.
Со слов помощницы Отца, Скарлетт Йоханссон, Роберт Ист был человеком, движимым своими аппетитами. И Отец считал, что и слава богу, что большинство людей не разделяют подобные аппетиты. Но Роберт потратил много времени и усилий на удовлетворение своих желаний. Когда полиция, наконец, нашла время для расследования в отношении мистера Иста, они узнали о его опыте обмана и соблазнения детей. Местонахождение Роберта в тот день тоже было подходящим.
Скарлетт сказала, что Роберт никогда не подозревался в похищении его дочери, поскольку не было никаких улик ни против него, ни против кого-то еще. И поскольку у него имелось алиби, благодаря которому его исключили из круга подозреваемых во время короткого расследования в 2051-м. Роберт всегда умел обеспечить себе алиби. Но иногда его амбиции превышали его способность оставаться незамеченным.
Скарлетт была недовольна тем, как велось следствие два года назад: один-единственный полицейский допрос Роберта Иста относительно похищения малышки. Время, рабочая сила и ресурсы были в дефиците во время беспорядков в Торбее в 51-м. В 53-м их стало еще меньше. Отцу неоднократно повторяли, что ситуация критическая. Постоянно. Но его маленькая дочь была для него важнее всего, и этим утром Отцу нужно было лишь удостовериться, любыми средствами, что Роберт Ист не тот, кто ему нужен.
В коридоре Отец снова остановился и прислушался.
«К другим новостям. Между Пекином и Москвой нарастает напряжение из-за ситуации на китайско-российской границе, поскольку длящийся уже пятнадцатый год подряд кризис с китайскими беженцами усиливается».
Пора действовать. Отец двинулся по коридору в сторону трех спален. Две двери были закрыты, одна, за которой находилась главная спальняприоткрыта.
«Регулярные засухи на равнинах Северного Китая за двадцать лет успели уничтожить сельское хозяйство. Недавний сбор урожая пшеницы, последовавший после третьего за пять лет сезона дождей, в сочетании с истощением реки Хуанхэ и глубоких водоносных слоев региона, обернулся почти полным провалом. Нехватка пресной воды была гораздо более серьезной, чем предполагалось правительством Китая в 2047 году. И классифицировалась ООН как необратимая».
Отец обнаружил Роберта сидящим в кровати, тот внимательно следил за новостями, плохими известиями со всех концов света и, возможно, гадал, что все это значит для него.
«предполагаемое переселение ста миллионов китайских граждан в Сибирь в течение двух десятилетий станет, заявил министр, крайней необходимостью».
Дойдя до спальни, Отец включил свет и вошел внутрь.
Кто вы? спросил Роберт, почти не удивившись, будто появление ранним утром непрошеного гостя в маске было чем-то обыденным. Может и так. Странные были времена.
«Российское правительство заявило, что будут рассмотрены все возможные варианты, чтобы обратить вспять растущий и неуправляемый поток мигрантов с востока».
Могло произойти все что угодно.
Не вставай. Сиди смирно.
Чего вы хотите? Роберт был без зубных протезов. Его шамкающий голос теперь сквозил возмущением из-за вторжения и презрением к незнакомцу, стоящему возле его кровати. Будь этот человек напуган или немощен, у Отца могли бы возникнуть трудности с его утренним делом, поскольку в подобных ситуациях он боялся собственного сочувствия. Грубые и упрямые люди, нанесшие травму маленьким детям, помогали ему переместиться в воображаемую красную комнатув этом жарком месте он становился кем-то совершенно другим. Именно таким он был, кипящим от ярости, в трех предыдущих случаях.
Отец направил луч фонарика Роберту Исту в лицо.
Мне нужна информация.
Кто вы? Роберт приподнялся над белой простынейтощий торс в складках пижамы, с торчащей индюшачьей шеей, выступающей вперед седой небритой челюстью и узкими щелочками глаз. Длинные пальцы тут же по-паучьи потянулись к прикроватному столику, пытаясь нащупать телефон или, может, тревожную кнопку.