Он протянул к ней руки, и она послушно подала свою ладонь в ответ. Виктор обнял ее и аккуратно уложил на пол. Он, был холодный как сталь. Его кожатвердая как металл, от нее пахло железом и, тем специфическим запахом, что напомнил ей о корабле в резервации. Как же это было давно и неправда! Все было ложью, по сравнению с Виктором, с его ледяными губами, холодными руками, которые заставили ее вены-провода накалиться докрасна.
Она открыла глаза и увидела, что больше не находится в стенах замка, Крид стояла на краю пропасти, а над ней было звездное небо, по которому бороздили космические корабли разных размеров и цветов. Она лежала не на земле, а на куске металла, который тоже парил в невесомости. Виктор отстранился от нее; тогда она поднялась на ноги и сделала шаг в пропасть. И на миг, всего на миг, ей показалось, что она часть чего-то большегонеизведанного, глубокогочем мир реальности. Ей показалось, что это ее мир, в котором она жила, но по не понятной причине оказалась далеко от дома
Крид сделала глубокий вдох и открыла глаза. Она была по-прежнему в помещении с множеством проводов. Вынимать спицу из позвоночника оказалось очень больно, больнее, чем вставлять. Она лежала на полу, ее стошнило кровью; захотелось пить, и сильно болела голова, как будто ее удалили по затылку обухом.
Вдохнув пару раз, она все же поднялась на ноги. Вдруг ей стало не по себе оттого, что она увила там, в недореальности. Крид захотелось скорее уйти отсюда: спотыкаясь об полы платья, она стала выбираться из корабля. Наконец, лестница наверх была преодолена и, люк поддался ослабшим рукамв глаза ударило солнце. Она вышла на открытый воздух и увидела перед собой железный город, множество боевых кораблей, людей на высокой стене. Это был осажденный юг.
«Как же?»мелькнула в голове мысль, но девушка ослабло, и солнце стало жечь ее изможденное тело с такой силой, что Линкольн вновь упала на колени и, уткнувшись лбом в металлическую поверхность корабля, закрыла глаза.
Часть четвертаяМир
Если выпить сомнений сок, по рукам пробегает ток,
На губах вопросы открытых, ядовитый пророс цветок,
В час, когда границы размытыдух и плоть легки на подъем,
Если дом тебе не защита, то выйди и встань под дождем!
Канцлер Ги.
Глава - 1
Огонь пожирает все на своем пути, огонь хранит дом от холода, огонь может убить, дать тепло или просто обжечь так, что на теле останутся глубокие шрамы. Если не чтить огонь, то можно навсегда потерять его, и его магия больше не будет хранить твою душу, не согреет дом в лютую зиму. Зима
На север пришла настоящая зима со снегопадом и заморозками. Снег падал на траву, превращая ее зелень в маленькие льдинки. Капри надели одежду из шкур, запрягли лошадей, начистили оружие и готовились к зимовке. Но прежде чем уйти на полгода в туннели, они отправились на настоящую охоту вглубь леса, чтобы запастись едой. Традиция соблюдалась из года в год: основные силы капри уходили под землю, а на поверхности оставался лишь не большой конный отряд для патрулирования границ.
В этот раз эта честь выпала людям Рима. Хотя сам Рим приложил немало усилий, чтобы в этом году остаться на земле. У него имелся планон вовсе не думал оставаться на месте у границы, ему это было не нужно. Ее он собирался оставить, разве что мародерам; но капри и были мародерами, наемниками, убийцами. Они следовали только своему чутью, только в своих целях.
У Рима была одна цельоправдать слухи. Потому что он сам видел, что сделал с целой армией железных машин корабль-гигант. Он так же верил, что война закончена, и юг выжил. Не только выжил, но и ведет охоту на остатки железных драконов, чтобы навсегда стереть с лица земли эту язву. Основные силы идут на север и через несколько недель будут на востоке, а это означало, только одночто тайна капри будет раскрыта. Южане узнают, что на востоке нет никакой радиации, что на востоке живой нетронутый лес. Люди по природе алчны и, Рим был уверен больше чем на сто процентов, что очень скоро они развяжут новую войну. Юг заявит, что лес принадлежит им, капри не захотят объединяться с югоми вновь начнутся боевые действия.
Рим в предвкушении потер руки: такое ему плечу. Он был рад снова оседлать своего мустанга и помчаться в бой; он привык действовать, сражаться. Сама мысль о мире не давала ему покоя, ее он считал неправильной. Капри нужна война, они не могут жить в миреэто военные люди и бред, что каждый из них мечтал о покое, о семье, о свободе. Нет, капри поклонялись только песку, стали и крови.
Рим зажег факел и бросил его в будущий костер; дело в том, что транспортер красного креста пришел фактически на одном работающем реакторе. Половина его обитателей либо были тяжело ранены, либо погибли. Хоронить умерших, капри не решились, поэтому они натаскали побольше веток и древесины, положили туда трупы, и предрассветное солнце закрыл густой туман от костров. По лесу потянулся какой-то кисловато-ржавый запах, а отблески пламени заплясал в глазах Рима. Мужчина вдыхал запах огня, но ничего не чувствовал, наблюдая, как он пожирает погибших. Даже, когда среди них он увидел тело Кити, то лишь проводил ее пустым взглядом. Магия огня больше не грела душу Рима: она превращала его душу в вечную зиму. Жар уходил из его сердца, уступая место льду. А лед, как и сталь, не чувствует боль, ему не подвластны чувства и благородные стремления.
Рим, подобно железной машине, затаился и стал ждать удобного момента. Костры потухли, капри ушли далеко в туннели, зима превратила лес в настоящее царство из снега, а люди Рима грелись у костра, но уходить за предводителем не спешили. Они хотели отдохнуть от войны, они хотели погреться у костра, отоспаться и сделать глубокий выдох от постоянной погони за жизнью. Наконец, они хотели ходить по мирной земле. Вот только их предводитель хотел войны, его сердце искало в хаосе приютпотому что, как бы ни сопротивлялся Рим, вся причина была только в его сердце. Оно не находило покоя, с тех пор как на землю опустился корабль, и среди людей Рим не нашел Крид.
Расспрашивать он не решился, но случайно услышал, как один военный говорил другому, что девчонка по фамилии Линкольн была командиром корабля семнадцать минут, но эти семнадцать минут спасли экипажу и беженцам жизни. О ней говорили как о легенде, в голосах людей звучало восхищение и сочувствие; так как после смерти (подруги или близкой), она сошла с корабля и двинулась в сторону юга. В груди Рима неприятно (как пишут в романах), екнуло. Виктор Линкольн тоже развернул своих людей в сторону юга, а это означало, что возможно по пути они подобрали ее. Вывод напрашивался одинВиктор и Крид встретились.
Рим сжал кулаки. Ненависть к южанам разливалась по всему телу; в суставах неприятно покалывало; пальцы тянулись к оружию, свисавшему у бока. От дружбы Виктора и Рима не осталось и следа: теперь они были соперники, врагилюди по разные стороны баррикад. Одним словом, чужие друг другу. Не дай бог, чтобы их дороги вновь пересеклись.
***
Над просторами юга загорался алый, как кровь закат. Небо налилось свинцовой тяжестью, провожая солнце и уходящий день. Первый день в мире. Мир, который ждали тысячелетиями, веками, днями и ночами. Мирдавно забытое слово, но теперь оно, и только оно, пришло на землю людей. Мирпустой звук, когда не знаешь цену слову «война». Страшнее нетвойна. Оно оставляет после себя только сталь, омытую кровью, на желтом-желтом песке. Оно превращает в пепел все, что дорого. Оно умеет только забирать, воскрешая на своих обломках боль, смерть и оголенные кости в полуразложившейся плоти. Войнасерое, блеклое слово; и нет в нем никакой романтики, красоты, восхищения.
Над просторами юга всходила луна, на небе появлялись первые звездыа люди успели забыть, какие они совершенные. Миллионы и миллионы ярких лампочек, которые безмолвно освещают бескрайние просторы вселенной. Их свет не греет, но подобно фениксу, пролетая через сотни световых летон дарит надежду, что там тоже есть искра жизни, мира и, возможно, любви.
Крид стояла посредине дороги, что под конец улицы уходила обломками глубоко под землю. Поблизости священник отпевал погибших, над ней пронесся космический корабль. Видимо, спешил в резервациюразбудить тех, кто остался спать в киберпространстве. Часть железных ворот ведущих в город-крепость была открыта, и Линкольн отчетливо увидела, как на фоне солнца, которое не до конца успело сесть, показались силуэты всадников.
Итак, Крид стояла посредине дороги и смотрела вперед. Она не верила своим глазамэто были всадники из железного города. Об этом говорила их форма: от штатских до костюмов цвета металла, с темно-бордовыми крестами на правом рукавезнак отличия железного города. Впереди колонны всадников ехал человек: у него были пышные бакенбарды, загоревшая кожа и желтые кошачьи глаза, одет он оказался, как ковбой давно забытой цивилизации дикого запада.
Мужчина обернулся назад, но потом развернулся и вновь поглядел вперед, придержал за поводья коня, чтобы тот немного потоптался на месте, а потом двинулся к Крид Келлен. Несомненно, это был Виктор Линкольн. Крид тоже отошла от увиденного и пошла на встречу всаднику. Виктор спрыгнул с коня. Девушка перешла на бег и помахала ему рукой. Мужчина прибавил шаг, а потом тоже побежал; наконец, они остановились друг против друга, улыбаясь как дети.
Я подурнела, не правда ли?виновато сказала Крид.
Хм? Ты как всегда хороша, дорогая!Засмеялся Виктор.
Лжец!И Крид крепко обняла Виктораее старого, доброго Виктора, с которым всегда хорошо и уютно, с которым не знаешь бед и несчастий. Уткнувшись в широкую грудь Линкольна можно забыть даже о том, что еще вчера была война. С Виктором всегда хорошо.
Даа,протянул он.Война стерла манеры леди с вас, Крид Келлен. От леди не осталось и следа: надо желжец!
Не говори, никогда, больше этого слова, Виктор!Как бы хорошо не было в объятьях Линкольна, Крид все же отстранилась от него и посмотрела в лицо:
Я ненавижу это проклятое слово! Оно сделало врагами меня и Рима, а еще мой отец
По другую сторону,закончил за нее Виктор,Я знаю.
Да, да, Виктор! Еще оно хотело отнять тебя у меня! О-о, этого бы я не вынесла, Виктор!
Больше нет войны,сказал Виктор, и они двинулись вглубь города.
Я знаю,повторила слова друга Крид.
Слухи ползут быстро.
Нет, это не слухи. Япилот.
Теперь остановился Виктор:Не понял?
Я все расскажу, но только позже,поморщилась Крид,Я хочу выпить, но не просто вина. Я хочу водки или вискисегодня я пью за мир на этой земле и мне плевать, что тебе это не понравиться. Я хочу напиться и знать, что мне не будут стрелять в спину, и под ухом не заклацают железные зубы дракона, Виктор.
Ты права, Линкольн, мы все устали. Пошли, поищем бар что ли,Виктор огляделся по сторонам и прибавил,Я бы тоже выпил.
Искать бар оказалось сложно, потому что жителям города сейчас было не до выпивки: половина отправилась на север в железный город, восстанавливать тот; а другая половина была в действующей армии, у которой хватало хлопот с оставшимися драконами. И только малая часть людей все же нашла время для праздника. Было что праздноватьмир. К ним присоединились Виктор и Крид.
Они пришли в подобие бара: обшарпанные железные стены, потрескавшийся потолок, ржавая барная стойка, кривые стульяно люди не замечали скудной обстановки, они были счастливы. Пили водку, играли в карты, ставили пари в шашкахнаконец, кто-то наладил старое-старое пианино, и в баре появилась живая музыка. Нашелся человек, который умел играть на инструменте, потом к нему присоединился скрипачи праздник начался. Через несколько часов бар наполнился посетителями.
Крид и Виктор выбрали столик на улице, решив, что лучше побыть в дальнем углу. Она рассказала ему о своих странствиях за год, Виктор рассказал о том, как попал в армию, стал предводителем пограничного фронта и как был свидетелем падения армии врагано все это он говорил нехотя. Наконец, разговор зашел в тупик, и они замолчали. Если бы не праздник, который добрался и до столика Линкольнов, то они просидели, не говоря друг с другом весь вечер.
Люди протягивали к ним руки, приглашая потанцевать. Крид вопросительно посмотрела на Виктора: он только пожал плечами и кивнул в знак согласия. Выбравшись из-за столика, они присоединись к толпе. Вскоре танец захватил и их. Взявшись за руки Крид, Виктор, сутулый человек из толпы, веснушчатая девочка, пожилой человек и еще с десяток не знакомых людей, делая шаги то вперед, то назад вели хоровод. Наконец, кто выкрикнул: «Да здравствует мир!» И люди подхватили это слово. Музыка ускорила темп, и все началось сноватолько без Виктора и Крид. Он взял ту за руку и спросил:
Зачем ты это сделала? Я не поверю, что все ради славы и громкого мира! Они даже имени своего спасителя не знают!
Кити погибла,коротко ответила Крид,Я не говорила тебе это, но чудовищекогда оно напало на транспортер, Кити была одной из первых, кто о, Виктор, я хотела быть с ней!
А сейчас? Чего ты хочешь сейчас? Может быть, броситься вниз головой с обрыва?! Или твое сегодняшнее желание будет раздеться донага?! Или напиться в стельку?! Тысяча мустангов и один идиот!Виктор был зол.
Ты как ты можешь? Вот таквыдохнула Крид,Где твое сердце?!
Мое сердце вот здесь,он указал на грудь Крид,Но мой разум всегда на месте. Чем ты думала Кридэто было самоубийство! Что оно бы тебе дало?
Я отомстила, Виктор!
И как оно?он смотрел на нее хмуро, даже высокомерно.
Что оно?
Месть? Что ты сейчас чувствуешь?ответом на его слова было молчание.
Я понял,перебил ее молчание Виктор,Ты не изменилась, Крид. Повзрослей, наконец.
Он развернулся и зашагал прочь из бара, от Крид.
Виктор не смей!Линкольн пустила в ход последнюю попытку, но он не обернулся,Черт, эгоист!
Не думаю, Крид Линкольн!
Мы не договорили, Виктор?!
Мы поговорим тогда Крид Линкольн, когда вы, леди, наконец, повзрослеете!
Ты не понимаешь!Линкольн от обиды топнула каблуком, но он не обернулся.
Я все понимаюон даже не оглянулся, говоря все эти слова.
Глава - 2
Темнота приходит не только с наступлением ночи: темнота может заполнить даже сердце человека. Очень быстро происходит реакция поглощения тьмытак что тот, чье сердце уже заполнено ею, не подозревает, что он подобен черному сгоревшему углю, черный как ночь. Темнота бывает разнойот неразделенной любви, от бесконечной власти, от обиды на человека или, еще хужеобиды на весь мир, который даже не подозревает, что повинен в неудачах человека.