В пакетах все ингредиенты для приготовления лазаньи болоньезе. Попроси жену, пусть приготовит.
Точно супер-детектив, как понял, что я женат?
Много признаков, например, глаженая футболка, фотография на козырьке и обручальное кольцо.
А, ну, да, точно Вот, возьмите мой номер, если понадоблюсь, то подвезу!
О, спасибо, я посмотрел на визитку, Курт! Позвоню! Хорошего вечера, жене привет!
Кэти явно ждала меня, причем, явно нервничала. Заметно было, что она не могла найти себе места, приготовила поесть и выгладила все постиранные недавно вещи.
Привет-привет. Все нормально?
Да, Кэти, не переживай, это была простая слежка, причем ребята явно не знали, где мы живем. Точнее, судя по всему, где я живу.
Точно, за мной не пошли, я не заметила никого.
Это может означать ровным счетом ничего. Хотя, судя по их «профессиональной» слежке, шпионы из них такие себе, сбросил я их довольно быстро.
А кто это был, я не смогла узнать никого.
У меня есть фотка.
Ты серьезно? Как ты его снял? Дай посмотреть!
Я показал снимок из зеркала в магазине, качество получилось слабое, но рассмотреть лицо было можно. Кэти поинтересовалась, что я смогу с этим сделать, на что я ответил многозначительным молчанием и набрал номер своего штатного хакера.
Привет, Джимми Да Сейчас скину фотку, посмотри, может найдешь совпадения Да, полночь. Я только приехал, сбрасывал хвост! Слушай, не хочешь, не надо, просто завтра собирай вещи и сваливай на все четыре стороны. Я тебе на адвокатов тратил деньги не для того, чтобы ты меня отчитывал!
Кэти явно не понравилась моя манера общения с раздолбаем-хакером, зато ей понравилась моя новая рубашка, которую она тут же примерила и заверила меня, что теперь это ее рубашка.
Ты же понимаешь, что если ты придешь в мужской рубашке в лабу, то точно пойдут слухи.
Ты удивишься, если узнаешь, что весь НИИ уже обсуждает нашу личную жизнь? Общажные знакомые уже всем раззвонили, что я переехала, а еще, однажды, после пивнухи, именно ты провожал меня, а? Как тебе такое? Теперь, как порядочный человек, ты обязан на мне жениться.
Да, Кардинал, видимо, оттуда же слухами набирается?
Стейт говорил обо мне?
Ага, заикнулся, так сказать. Все нормально, не переживай! тут резко зазвонил мой мобильник. Да? Здравствуйте, господин Кардинал Завтра в 12?.. Эм, это точно комфортно? Как я понимаю, это закрытая вечеринка, только для ученых Ваше приглашение я не могу отвергнуть, конечно. Спасибо, профессор. Буду Доброй! я еще раз посмотрел на экран телефона, нет, этого просто не должно было случиться, она меня точно пристрелит! Кэти, кажется, завтра мы идем на церемонию вместе.
Что, простите? я, видимо, задел ее самолюбие, раз вызвал нарастающую ярость на лице Кэти. Я трудилась, жопу рвала, по пять статей за год, несколько конференций, только чтобы меня пригласили, а тут приходишь ты, весь такой супер-детектив, и тебя сразу приглашают?!
Так, Кэти, спокойно. Я не напрашивался, мы пошли на сделку, я им инфу, они мне инфу. Видимо, они так понимают термин «информация». Может, они ждут, что я там увижу кого-то, подмечу новую зацепку. В любом случае, завтра, а точнее, уже сегодня, в 12 дня мы должны быть на месте. Где это?
Во внутреннем дворе. Только одна дверь, нет ни одного окна, а институт закрывает стенами все четыре стороны квадрата.
Миленькозаключил я.
На следующий день нам было позволено приехать на работе к 11 утра. Мы красиво оделись: я в светлую рубашку и белые брюки, Кэти надела сарафан. С погодой тоже повезлобезоблачное небо, яркое солнце и жара, совсем не свойственная для начала осени. В 11:55 мы спустились к неприметной двери, которой пользовались, очевидно, раз в десять лет, так как на ступеньках лестницы, справа от нее, лежал толстый слой пыли. Во внутреннем дворе уже стояли молодые мужчины и женщины, а кроме них профессор Стейт и его коллега, которого я видел в самый свой первый день в НИИ.
Ну, вот все и в сборе! старческим голосом проговорил последний. Можем начинать, профессор Стейт?
Да, коллега, начнем! Доброго дня! Друзья, вынадежда нашей науки! Вынаше будущее! Выте, кем мы были когда-то давно! Вывсе, на что мы, старики, можем надеяться! В стародавние времена, самые первые ученые говорили, что настоящий чистый разум, самое чистое сознание способна остановить только смерть, и чтобы отсрочить ее пришествие они придумали ритуал, традицию проводить который мы блюдем уже очень давно! С этого момента, вы все пойдете по пути, с которого уже нельзя будет свернуть, я говорю о чистой науке, которая не может быть хорошей или плохой, доброй или злой, черной или белой. Я говорю о том, что любой из вас ступает на дорогу, которая покрыта выбоинами, на которой полно перекрестков, слева от вас будет непроходимое болото, справа будут возвышаться отвесные скалы. На этом пути не будет отдыха, не будет остановок. Никогда не останавливайтесь, никогда не отступайте, и только в этом случае вы дойдете до ее конца, когда сможете передать все свои знания, весь свой опыт следующему, который рискнет называть себя ученым.
Кардинал зажег спичку и кинул ее в большую емкость, напоминающую казан, только глубже, в которой лежали какие-то тряпки и ветки. Огонь вспыхнул ярко, он переливался неестественным красным и оранжевым цветом, но очень быстро потух, всего за какую-то минуту. Кардинал взялся за деревянные ручки емкости и подбросил содержимое высоко в воздух.
Картина, которая мне открылась была неописуема. Пепел, будто снег, крупными хлопьями, подхваченный легким дуновением ветра, кружил в лучах полуденного, еще летного, солнца. Свет проходил сквозь них, создавая невообразимые фигуры, отражаясь бликами на белых стенах НИИ. Пепел то всплывал вверх, то стремительно падал, то снова улетал, его хаотичность и бессистемность завораживала. И вот, наконецзатишье, и хлопья покрыли наши плечи и головы, еще секунда и они будто растворились на нас, не оставляя следов ни на коже, ни на одежде. Они растаяли, будто настоящий снег. Я посмотрел на молодых ребят, которые стояли рядом со мной и ощутил невероятное единение, хотя не был знаком лично и с половиной из них. По лицу Кэти текли слезы, она подошла ко мне, уткнулась лицом в грудь и расплакалась окончательно. Стейт смотрел на нас и по его испещренными морщинами лицу тоже текли слезы. Он поймал мой взгляд, что-то проговорил одними только губами и, развернувшись, стремительно ушел. Его коллега двинулся за ним.
Через две недели исчез господин Кардинал.
Глава 7. Время возвращаться в родные пенаты.
«В его памяти зазвучала строфа из Ловласа:
Железные решётки мне не клетка,
И каменные стеныне тюрьма
Однако он придал этим словам новое значение, совсем противоположное тому, что имел в виду поэт.
Нет, размышлял он. Тюрьма остаётся тюрьмой, даже если она очень просторна и у неё нет стен и решёток»
(Рафаэль Сабатини)
С Кэти мы пришли в дом Кардинала на третий день его отсутствия на рабочем месте. Записок он не оставил, и никому не сообщил о том, что собирается куда-то уехать. Хотели вызвать полицию, но решили, что стоит вначале заглянуть в его квартиру. Ночью, чтобы не привлекать лишнего внимания, мы облазили всю его нескромную обитель, не обнаружив ничего интересного. Дверь захлопнута, но не закрыта на ключ. Никаких следов взлома или даже сопротивления. Только телефон, который лежал на тумбочке возле кровати. Возле дома и на козырьке подъезда камеры наблюдения не работали, более того, некоторые из них были муляжами. В портфеле лежали документы и работы Кардинала, полки были заполнены научными трудами, справочниками и различной художественной литературой. В комоде лежали какие-то деньги, даже коллекция дорогих на вид часов не заинтересовала похитителей. Целью, очевидно, был сам Кардинал. Может, его умения и знания? Но у них и так уже много ученых, которых они выкрали за эти два года.
Следующим же утром я связался с человеком, номер которого мне сообщил Кардинал в один из первых моих визитов к нему. Этим доверенным лицом был престарелый ученый, правда, из другого института, аббревиатуру которого я не смог запомнить, даже если бы репетировал ее перед зеркалом неделю к ряду. Выслушав все мои идеи, он сделал мне предложение: мне продолжают платить, и выдадут все деньги, о которых мы говорили с профессором Стейтом, если я закончу дело за два месяца. Середина ноября, конечно, маячила перед глазами, но старик точно дал понять, что не разделяет надежд Кардинала по моему поводу. Мол, это была целиком и полностью его инициатива, а друзья просто поддержали его. Я поделился этим с Кэти, она, конечно, попыталась меня утешить, мол, расследование продолжается. Только мы не могли зацепиться ни за одну деталь. Через неделю после исчезновения профессора я снова пошел во внутренний двор НИИ. Единственное, что я заметил нового, это цепочка следов на пыльной лестнице. Одни шли наверх, другие же, перекрывая первые, спускались вниз. Дрожа от нетерпения, я прождал в кабинете отдела кадров до самого вечера, когда последний сотрудник института, кроме ночного сторожа, покинет здание. Я поднялся, стараясь не нарушить следы и создавать как можно меньше шума. Лестница вела на все этажи, но следы вели все выше и выше. Стоптанные ступеньки, покрытые пылью, поскрипывали под подошвами, и этот звук отражался от стен тревожными откликами. Наконец, я увидел железный люк, прямо над головой, к которому поднимались металлические ступени, насквозь изъеденные ржавчиной. Других проходов не было, а следы заканчивались и начинались снова именно здесь. Делать нечего, я запрыгнул на лестницу, поднялся к такому же ржавому люку и толкнул его вверх. Раздался протяжный скрип несмазанных петлей. Крыша. Очевидно, непрошеный гость наблюдал за всем происходящим сверху. Кто это был, и как все это связано с похищением Кардинала, я не знал, был ли он просто любопытным студентом, решившим подсмотреть, или тайным похитителем, вынашивающим одному ему известный план?