Повзрослев, разумеется, наше мировоззрение, взгляды на те или иные вещи стали изменяться. Появлялись новые планы, интересы, стремления, мотивы. Розовые мечты постепенно уступали дорогу пустым серым будням, краски которых мы не смогли изменить. Все эти изменения разрождали между нами полемики размером с Юпитер.
Вдруг, мы обнаружили, что жизнь, оказывается, штука сложная. Обнаружили вместе, а поверить и принять, как данное, смог только я. Так наши пути постепенно расходились. Мы реже встречались, меньше разговаривали и все больше начинали ненавидеть друг друга. В конечном итоге, мы полностью оборвали все контакты, вычеркнув все, что было у нас вместе.
Дружба. Это чувство я испытывал много раз, но всегда неправильно и, в основном, временно. Проблема во мне или в других людях? Я не знаю. Давно перестал думать об этом. Мне всегда удавалось получать удовольствии от одиночества, звенящей пустоты и полного отсутствия постороннего шума, что часто давит на нервы
Облава! Подъем! заорал кто-то из живых трупов.
Воцарилась всеобщая паника, больше похожая на сцену в слоу моушен: группа мертвецов восставала из перьев матрасов, собирала по углам все расширители сознания, которые была способна унести и, со всей доступной ей скоростью, дала газу в сторону выхода.
У меня заколотилось сердце. Зараза, еще не хватало того, чтобы меня сейчас повязали в этом гадюшнике и отправили на многочасовые экспертизы жидкостей из всех щелей организма. Нужно сваливать и по-быстрому. Бежать как можно дальше, не оборачиваясь назад.
Запинаясь об бессознательные тела на полу и прочий мусор, я вылетел в коридор, готовый больше никогда сюда не возвращаться, но чувство долга взяло свое. Я не могу оставить этого бедолагу в таком положении, иначе уподоблюсь этим мразям, спасающим свои шкуры.
Подбежав обратно к Мару и потормошив его, я с огорчением понимаю, что данный метод малоэффективен.
Обшариваю комнату на предмет алкоголя я нахожу то, что мне нужно. Полбутылки паленой контрафактной водки омывает лицо друга, обжигая раны на лице, попадая в рот, нос и глаза. Далее в ход пускаются ладони, которыми я хлещу ему по лицу, нервно призывая к пробуждению.
Ебаный в рот! Срочно принимай горизонтальное положение и двигай со мной! кричу я истошно.
ЧувакСука, мои глаза! завопил он, раскрыв свои пешкари. Я уже раздал все долги, забирай все, что есть, только не трогай меня! Бля, как же хреново.
Заставить его идти не сможет даже экзоскелет с самоуправлением.
В открытую дверь квартиры начали доноситься звуки грохота, поднимающихся по лестнице стражей порядка. Истерично ища места для схрона и другие пути отхода, ничего не нахожу лучше, чем сигануть из окна.
Открыв заевшие ставни, сразу примечаю гору отходов, складировавшийся месяцами безразличными к чистоте окружающей среды жителями всего дома, и решаю использовать их, как амортизатор, что позволит хотя бы одному из нас не переломать себе конечности.
«My oh my. A song to say goodbye».
Почти испустившее дух тело Мара, вешавшее не больше сорока пяти килограмм, мне без труда удалось закинуть себе на плечи.
И вот, встав на подоконник, держа за спиной рюкзак из груды костей и мяса, я вновь задаюсь почти шекспировским вопросом: «какого хуя я делаю?», и совершаю грациозный полет Валькирий, устремляющий нас к твердой земле.
Сгруппировавшись, приняв форму мусорного пакета, мы камнем падаем в общую кучу. Отходя от легкого шока первые несколько секунд, я судорожно ощупываю каждый сантиметр тела на наличие повреждений.
Все обошлось, кажется.
Пиздец, моя рука! Как же больно! завопил Мар.
Я мигом затыкаю ему рот и злобно шикаю, дав понять, что сейчас не лучшее время запевать серенады под окном у стражей.
Еще немного простонав и несколько раз укусив мою руку, он наконец угомонился. На этом мой план кончился. Как, похоже, и моя свобода на ближайшие пару лет.
Но появился он. Герой, которого заслуживает каждый город, каждая улица. Блюститель порядка, истребитель нечисти, оплот чистоты в болотном плащемусорный контейнер.
Забросив туда куклу Вуду, я поспешно перебрался сам, захлопнул крышку. Амбре помоев поражало мое воображение и обоняние. В прямом смысле у меня закружилась голова и начал вырабатываться рвотный рефлекс. Кажется, кто-то пробежал по моей ноге.
Чувак, долго мы еще будем тут торчать? Я умираю
Услышав шаги возле контейнера, я резко прервал невнятную речь Мара рукой, измазанной в какой-то липкой субстанции.
Звуки ходьбы и приглушенные голоса доносились с разных сторон. Я перестал дышать и начал считать минуты. Ощущение, что нас вот-вот найдут не покидало до последнего. Возня продолжалось еще какое-то время, пока совсем не стихла. Я выдохнул и опустил руку.
В полумраке Мар пытался разглядеть меня, сидящего напротив.
Я думал, ты сдох, промямлил он, немного отрезвев и узнав меня.
Увидев тебя, у меня вдруг появилось восемь дополнительных жизней, так что я очень даже не сдох.
Как всегда шутишь. Ты в курсе, что твой юмор в данный момент доёбывает меня сильнее всех остальных проблем?
А ты в курсе, что пустил свою жизнь по пизде? И, несмотря на то, что ты сейчас находишься посреди сблева других людей, можешь ликовать от радости, ведь я спас тебя от тюремного заключения.
А я об этом просил, спасатель драный?
Я и не надеялся на похвалу. Просто прими тот факт, что несмотря на все мое презрение к той части, что осталась от тебя, мне совесть не позволила бросить в беде друга, пусть даже уже и настолько близкого.
Друга? Ха-ха! Что для тебя вообще значит это слово? Тебе всегда было плевать на людей, даже на тех, кто был рядом с тобой и за тебя. Смотрите, я такой весь из себя циник, нигилист и мизантроп! Ублюдочный, высокомерный волк-одиночка, который думает, что справится со всем один, даст прикурить этому миру от большого костра своего величия, а на делезамкнутый в себе инфантильный пидор!
По крайней мере, твоя речь не сильно обеднела. Единственное качество, которое ты пока что не утратил.
Пошел ты.
Мар трясущимися руками начал раздраженно доставать большой величины пакет с белым порошком. Тщетно пытаясь открыть пакет сухими пальцами, он решил пустить в ход гниющие зубы, порвав пакет пополам. Часть содержимого тут же разлетелось по всему контейнеру, осыпав нас, как снегом.
Нет, нет, нет! сокрушился он. Твою же мать, блядь!
Одержимость наркотиком взяла верх, и он начал слизывать порошок с себя и всего мусора, на который он осыпался. Когда он начал обсасывать кожуру от банана, меня едва не стошнило.
Закончив трапезничать, Мар откинулся на спину и начал крутить руками над головой, словно показывая мне фокус. Фокус прихода.
Мне лишь нужно узнать причастен ли ты как-то к истории с лечебницей? спрашиваю, пока он не ушел в себя.
Мы не виделись с тобой сотню лет, а сейчас ты приходишь ко мне за помощью? Типа, я по старой памяти должен тебе услугу оказать? спрашивает он загадочным тоном.
Никаких услуг. Просто скажи, доставлял ли ты или то-то из твоих знакомых меня в то место для восстановления памяти?
Чего?! Чувак, я понятия не имею, о чем ты толкуешь.
Вкратце ввожу в курс событий: амнезия; лечебница, воспоминания о которой у меня почти не осталось; странный хер у моей квартиры; записанный мной из прошлого, бессодержательный текст на диктофоне; моя давнишняя фотография, сделанная тобой, благодаря которой я оказался здесь, хотя изначально не хотел. Спросишь, что все это значит? В душе не ебу, поэтому все еще надеюсь, что ты скажешь мне что-то дельное.
Наклонившись вперед, Мар выпучил на меня огромные глаза, зрачки которых напоминали миниатюрную черную дыру, засасывающую голубую галактику радужки. И, с улыбкой на все лицо, он разразился диким хохотом, иногда прерываясь на то, чтобы вдохнуть немного воздуха.
Словно с собаку расспрашиваю. Ты задаешь вопросы, рассказываешь, как прошел день, зная, что она тебе ничего не сможет ответить, а она то и дело глуповато наклоняет голову в разные стороны и смотрит полными непонимания глазами.
Так вот, у собаки было бы проще выведать информацию.
Так что мне делать? почти отчаявшись, спрашиваю.
А мне откуда знать? немного успокоившись, ответил он, едва шевеля языком. Поболтай со своей тёлкой, может, она скажет.