Пять ударов, десять. Макафи давно прекратил попытки сопротивленияпохоже, лишился сознания. Что ж, пожалуй, с него хватит!
Отпрыгнул в сторону, быстро оглядывая зал, превратившийся в поле боя.
Стулья разбросаны, стол перевернут. Бандиты распластаны на полу, демонстрируя разнообразные следы побитости. Раненый продолжает подвывать, судорожно хватаясь за окровавленную штанину. Вера рыщет промеж поверженных, словно хищник, выискивающий неосторожную добычу. Джонсон держит залу под прицелом пулевика.
Компания студентов зажалась за собственным столом. Паника, страх, непонимание происходящего. Вмешиваться не собираютсяи то хлеб.
Напоследок наподдал Макафи носком ботинкатот даже не дернулся. И это будто послужило сигналом к отступлению. Джонсон попятился, старательно водя дулом пулевика вдоль череды поверженных тел. Вера сопровождала стрелка, готовая в любой момент применить силу.
С разбегу перевалился через барную стойкуне столь грациозно, как Вера, но все же. Дубина прошлась по стеллажам, заполненным алкоголем, звон стекла смешался со стонами избитых. На пол посыпались осколки, в нос ударил запах разлитой выпивки. Я уже взобрался обратно на стойку. Напоследок чиркнул спичкойбар вспыхнул легко и задорно, словно новогодний фейерверк.
Это чтобы оставшиеся не слишком задумывались о преследовании. У них и так будет много забот с пожаром. Огонь взбежал по стене, распространяясь вдоль барной стойки с устрашающей скоростью.
Втроем вырвались наружу. Все также, не говоря ни слова, рванули прочь. Перебежали улицу, не обращая внимания на гудки автомобилей. Тьма знакомого переулка встретила, как родная, распахнув успокаивающие объятия.
Сколько все заняло? Минуту? Две? Трудно сказать. Знаю только, что выдохся знатно. Только теперь понял, что дышу, как паровоз. Да и пот льется рекой, будто поучаствовал в многочасовом сражении, а не в мгновенной расправе.
Одежду долой! прокряхтел сквозь судорожные выдохи.
Разоблачались на ходу, складируя темную амуницию в загодя заготовленный мешок. Добравшись до автомобиля, мы уже ничуть не походили на черных мстителей. Хотя и выглядели, наверное, жутковато.
Мешок с одеждой отправился в багажникв очередь на утилизацию. Оружие покидали в сумку. По хорошему и от него бы избавиться, да слишком жалковсе же вещи не одноразовые.
Джонсон уселся за руль. Признаков волнения на его лице не было совершеннобудто на прогулке побывал, а не по людям стрелял.
Вера смотрелась усталой, но довольной. Странно, но именно сейчас в ней прорезалось нечто женственное, можно даже сказатьсексуальное. Возбуждение, адреналин в крови, всплеск гормонов. Портер в миг преобразилась, став удивительно желанной.
На меня же обрушился отходняк. Обычная физиологическая реакция на сильнейший эмоциональный стресс. Не скажу, что переживал. Но потряхивало всю дорогу знатно.
Сначала до дома подбросили Веру. Она буркнула нечто вроде «спокойной ночи» и двинулась прочь, покачивая мускулистой задницей.
И хочется, и колется, задумчиво пробурчал Джонсон, глядя вслед воительнице.
Я покосился на напарникатот словно мои мысли озвучил.
Потом Джон поехал в сторону офиса. Выгрузил меня и укатил, захватив мешок с ненужным барахлом.
В офисе кипела работа, стекольщики трудились во всю, восстанавливая побитые окна. Основной мусор уже выгребли, да и установку новых стекол почти закончили.
Посреди бедлама крутилась недовольная Эльза, встретившая меня такой кислой физиономией, будто я ей всю жизнь испортил. Вечно преувеличивает. Максимум испорчен один конкретный вечер.
Обсуждать этот прискорбный факт у меня не осталось ни сил, ни желания. Да и настроение скатилось ниже плинтуса. Время от времени еще колотила дрожь, хоть внешне и незаметная.
Не обращая внимания на суету, налил бокал джина. Опрокинул внутрь, не заметив вкуса. Даже осмотрел бутыльне вода ли? Пришлось повторить, прежде чем организм соизволил воспринять алкоголь.
Спустя полчаса работы закруглились. Довольные мастерацену за внеурочное время завернули зверскуюнаправились восвояси. Эльза исчезла практически сразу вслед за ними. Даже рукой на прощанье не махнула.
Заперев входную дверь, я облегченно вздохнул. Проверил замок, зарядил пулевик. Выключил верхнее освещение.
Наконец-то отдых! Принять душ и спать!
Обессиленно потащился на жилой этаж, проклиная мафию вообще и Макафи в частности. Что поделать, таков наш мир. Свято место пусто не бывает. Не эти, так другие. Кто-то смышленый, наглый и достаточно сильный все равно займет пустующую нишу. Лучше уж иметь дело с давними знакомыми. От них знаешь, чего ждать. И можно так или иначе договориться. Например, как сегодня.
Едва слышный скрип половиц заставил меня подпрыгнуть.
Рухнув на пол, зашарил пулевиком по комнатному сумраку. Кое-как удалось выцепить контуры тонкого силуэта.
Не стреляйте, это я жалобный голосок возвестил о том, что его обладательница сейчас разрыдается.
Черт возьми! Совершенно позабыл про эту как бишь ее? Элли!
Включив свет, убедился, что в комнате никого больше нет. Только после этого бросил пулевик на стол.
Ты что, так и сидела тут все это время? мрачно уставился на испуганную девушку.
Вы же сами сказали не высовываться
Ну да, ну да Так я и сказал. Признаться, в тот момент не придал фразе особого значения. Думал, она догадается как-то, ну испариться что ли.
Есть хочешь? вздохнув, направился к холодильнику.
Еще бы она не хотела. Стройная, как тростинка; бледная, словно смерть. На хлеб с колбасой и сыром набросилась так, словно это пища богов. Я и сам перекусил, мельком наблюдая за незваной гостьей.
Может быть, для нее такая трапеза и на самом деле деликатес? Откуда мне знать, чем питаются доноры?
Потомственные доноры. Самая жуткая и вызывающая оторопь прослойка общества. Да и входят ли они в это самое общество? Или отвергаются им, как никчемные отбросы?
Что эта девочка видела в жизни? Мрак, издевательства, безнадегу. Жила ли она вообще? Каково этожить, осознавая, что обречен на гибель? Обречен отдать накопленную энергию кому-то другому. Какому-то избранному долгоживущему.
Конечно, все мы умрем. И я, рано или поздно, отправлюсь в загробный мир. Но это другое. Совсем другое. Совсем.
После трапезы загнал Элли в ванную. Не хотелось выяснять, когда она мылась в последний раз. Просто выдал ей банные принадлежности и полотенце. Вместо халата пришлось одолжить одну из собственных футболокдля хрупкой девчушки сойдет за ночнушку.
Пока гостья плескалась, поменял постельное белье. Теперь кровать сияла белизной и свежестью. Чего не скажешь о мыслях в голове.
«Какого черта ты творишь, Майк?»
«А на что это, по твоему, похоже?»
«Ты хочешь с ней переспать?»
«Почему бы, собственно, и нет?»
«Она донор! Отверженная!»
«В первую очередь, оначеловек!»
«Она тебе в дочери годится!»
«И что?!»
На этом вопросе диалог возвращался к своему началу, продолжая бесконечные блуждания мыслей по кругу.
Шум воды стих, Элли показалась на пороге ваннойпосвежевшая, разгоряченная, с растрепанными влажными волосами. Стараясь не слишком заглядываться на обнаженные ноги, махнул ей в сторону спальнирасполагайся, мол. А сам полез на ее местокупаться.
Странные ощущения: принимать душ, зная, что за минуту до тебя на этом же самом месте стояла знойная красотка, пышущая молодостью и нерастраченной страстью. Бред, конечно, но кажется, будто кафель все еще хранит тепло девичьих ступней.
Впрочем, насчет знойности и страстимои фантазии, конечно. Не слишком-то Элли похожа на роковую женщину. Скорее на угловатого костлявого несформировавшегося подростка.
Сполоснувшись, обтерся и облачился в домашнее. Тело, наконец-то, расслабилось, позабыв про недавние перипетии с обстрелами и драками. Пройдясь по гостиной, заглянул в спальню.
Она ждала. Смирно сидела на кровати, не отводя взгляда от входа. Худые голые ноги прижаты друг к другу, ручонки неловко лежат на белоснежной простыне. Волосы спутаны, как обычно прикрывают лицо. Спина выгнута, маленькие грудки трогательно проступили сквозь тонкую ткань. И взгляд. Испуганный и смущенный. Но в то же времяжаркий и требовательный.