Однако в тот раз всего через неделю семнадцатилетний Редрих оправился, словно по волшебству. Ненависть поставила его на ноги, ненависть заставила взять меч, вспомнить об осиротевшем народе и заверить этот самый народ, что он готов стать ему новым отцом. С тех пор уже больше тридцати лет король не давал повода для сомнений, не позволял себе и тени печали. Даже когда все прочие за его спиной начинали перешептываться в панике, даже когда советники, смертельно бледнея, умоляли его остановиться, пересмотреть, передуматьРедрих лишь улыбался своей знаменитой уверенной улыбкой, говорившей: «У меня все решено, и никто не сможет меня переубедить».
И всегда оказывался прав.
Сейчас этой живительной ненависти и король, и народ были лишены. Ее не к кому было приложить, и от этого в душе каждого поселился ядовитый непокой, словно фантом недобитого врага, поджидающий за темным поворотом.
Колонны людей подходили к каменному алтарю с двух сторон, с севера и юга. Рейнар плелся в северной. Казалось, очереди конца не будет. Уже почти два часа члены королевской семьи, дворяне, уважаемые представители древних родов, воины, мудрецы, фавориты короля, родственники почившей королевы и главы гильдий по очереди подходили к алтарю, чтобы принести усопшему последние дары.
В этом нет никакого смысла, сварливо думал Рейнар. Куда они денут весь этот хлам? Вопреки традиции тело не будет погребено в Крипте Великихусопший с незапамятных времен, перед каждой битвой требовал, чтобы, если он падет, тело сожгли, а прах как можно скорее развеяли. Редрих, конечно, согласился, несмотря на возможное нытье священников Единого Бога. Но их можно проигнорировать: эта смерть, которая для Бракадии означала начало темных времен, для них, наоборот, была лучшим из даров судьбы. Шутка ли: главный язычник и еретик, по совместительствуправая рука короля, соизволил отправиться к своим кровавым богам! Сейчас в храмах святоши, наверное, пируют, танцуют, поют или что они там делают в случае большой удачи? Едят младенцев язычников во славу господа?
Рейнар вдруг обнаружил, что на него устремлено множество неодобрительных взглядов тех, кто уже воздал почести и дожидался остальных. Кажется, им не понравилось, как он усмехался своим мыслям и совершенно забыл о маске скорби. «Конечно, подумал он, делая шаг и оказываясь во главе очереди, прямо перед алтарем, они стоят уже два часа без еды и питья, боясь хоть на секунду утратить печальный вид. А я стою и улыбаюсьхотя что с меня взять?»
Он подобрался, нахмурился и сжал губы. Герцог Рейнар славился высоким ростом, крепким телосложением, здоровьем быка и всегда мрачным, почти зловещим выражением лица. Усмешка на его губах появлялась нередко, но и в ней было что-то болезненное и угрожающее одновременно.
«Ладно, Рейн, они правы, уговаривал он себя, давай попробуем сосредоточиться на том, ради чего мы здесь».
Он заставил себя посмотреть на лежавшего на алтаре покойникаи вдруг понял, что все это время старательно отводил взгляд от воскового лица и рук, сложенных на груди. Смотреть на мертвеца было сложно, хотелось поскорее зажмуриться, сердце разогналось. Он видел огромное множество мертвецов, он вел в бой солдат, он воевал с младых ногтей, но этот труп выглядел странно. Точнее, именно этого человека было страннее всего на свете видеть трупом
Рейнар отвел взгляд и, чтобы отвлечься, уставился на женщину, подходившую с другой стороны. И это тоже было ошибкой. Он не сдержался и выругался себе под нос; слова, к счастью, утонули в рыданиях плакальщиц.
Невысокая девушка в облегающем черном платье быстро подошла к алтарю, не глядя ни на кого и ни на что, кроме белого лица. Даже не подошлакинулась к нему жадно, одним сильным рывком преодолев локтей шестьи без всякого стеснения склонилась над мертвецом.
Рейнар спиной чувствовал перешептывания собравшихся и их неодобрение. Он украдкой бросил взгляд на короляно тот по-прежнему сидел в своем кресле, прикрыв лицо ладонью; его губы кривились в плохо сдерживаемом плаче.
«Если это совпадение, что она идет прямо передо мной, думал тем временем герцог, то я такие совпадения в рот ебал».
Тем временем девушка сняла капюшон, демонстрируя не по-женски коротко остриженную голову и опухшее от слез, но все еще красивое острое личико. На сей раз публика не сдержала удивления, и перешептывания заметно усилилисьих было слышно даже сквозь плач. Где же ее знаменитая черная копна до пояса, краса и гордость, предмет ядовитой зависти придворных дам и постыдного вожделения господ?
Ответ не заставил себя ждать: девушка положила к телу почившего длинную толстую косуту самую косу раздораи, склонившись еще ниже к мертвецу, что-то зашептала ему на ухо. Ее слезы закапали на лицо покойника.
Насколько знал Рейнар, традиция не запрещала орошать ушедшего слезамино он снова ощутил, как над собравшимися набухла волна негодования. Из южной очереди раздалось раздраженное громкое покашливание. Стриженая девушка в последний раз заглянула в лицо покойного, коснулась его щеки и наконец тяжко, словно это требовало от нее огромного усилия воли, оторвалась от него и ушла в круг тех, кто уже попрощался.
Вот и пришла его очередь. Герцог Рейнар подошел к алтарю, собираясь как можно скорее разделаться с церемониальной обязанностью и ускользнуть прочь под привычные ехидные улыбочки и змеиные шепотки. Но, оказавшись перед трупом, застыл. Его могучее тело налилось свинцом; предплечья мучительно заныли
Ну что ж, произнес Рейнар, пришло наконец и твое время.
Он протянул свой дар: моток толстых ниток с воткнутой в них иглой. Шепотки становились громче, кусали его в затылок, но чем дольше он вглядывался в усопшего, тем меньше его волновало происходящее вокруг.
Не знаю, как тебе это поможет там, продолжил он, укладывая дар в ногах мертвеца, но чертова традиция хочет, чтобы я подарил что-то значимое для нас обоих. Заштопаешь себе плащ
Он запнулся. Его сильный низкий голос звучал сдавленно.
Знаешь, я часто представлял, что на этом алтарене на этом самом, конечно, куда мне! буду лежать я, а ты придешь меня провожать, тоже с дурацким подарком. Но вот мы здесь. Ты мертв, а яжив. Это самый странный из миров. Так глупо. Герцог Рейнар немного помолчал и закончил как можно холоднее: Прощай, Свортек.
Он отвернулся и быстро зашагал, почти побежал прочь от алтаря. Резкое раздражение захлестнуло его, обычно невозмутимого. «Все это какой-то абсурд, думал он, ища в толпе Фубара, начиная с самой смерти Свортекабессмертного, несгибаемого, всесильного защитника Бракадиии заканчивая этим спектаклем». Рейнар своими глазами видел, как Свортек в одиночку откинул армию аллурийцев, высадившуюся на берег с огромных крепких кораблей, а затем и сами корабли пустил на дно, словно они были сложены из бумаги, и на нем не осталось ни царапины в тот день. Он всего лишь запыхался немного, и то скорее от ярости, нежели от усталости.
Этим олухам в расшитых платьях в его смерть до сих пор не верится, судя по тому, как внимательны они к глупостям вроде срезанных волос Морры или странного прощального дара Рейнара; им совершенно все равно, кто и какой ценой защищал их шкуры все эти годы от Аллурии, от Яна Хроуста и многих других. Зато очень интересно, кто быстрее найдет тропинку к опустевшему сердцу короля
Я бы предложил тебе вина, Рейн, но традиции есть традиции, прошептал ему на ухо Фубарвеликан с мальчишеским лицом, мелкопоместный землевладелец, друг детства, бывший оруженосец, боевой товарищ и, по мнению всего двора, любовник Рейнара. Придется подождать, пока все не воздадут почести.
Я хочу сегодня накуриться мадеммы как свинья и уснуть сном монаха. Ты со мной?
К его изумлению, легкий на подъем Фубар покачал головой:
Не получится. Пока ты прощался со Свортеком, первый советник его величества просил передать: после церемонии ты очень нужен в Зале Глухих Стен.
Что? простонал Рейнар. Впрочем, к чему-то такому он отчасти был готов. А зачем, он не сказал?
Сказал? Мне? фыркнул Фубар. Я больше не твой оруженосец, и никто не доверяет мне твои секреты.
Очень жаль Но ведь прощание не может длиться вечно. Редрих не в том состоянии, чтобы толкать длинные речи. Подожди меня в нашем месте, и мы