Только схлынула утренняя волна офисного планктона, как я приметила свободное местечко в греческой забегаловке. Завтрак до 10.30 и ни минутой позже, прожевалвали, обслуживаем только у стойки, не нравитсяне ешь. Люблю заведения с Характером. Я разложила складной стульчик, заказала кофе и омлет с фетой, к которому полагалась картошка по-деревенски: набирай сколько хочешь из Картофельной Горы в углу гриля (слава богам, что не из говеной микроволновки). Просканировали мою сетчатку еще до того, как плеснули кофе, а пока я наливала сливкипроверили кредитоспособность. Мерзкая привычка? Мерзкая. Мне не по фиг? По фиг. Эффективно: никаких механизмов там, где справляется человек, и еда настоящаяне какой-нибудь съедобный полиэфир, который проскочит насквозь, и ты, дражайшая, так и останешься стройной бухенвальдской крепышкой.
Они вошли, когда я умяла пол-омлета. По виду и разговорамгуляли всю ночь напролет, разглядывать их физиономии на предмет разбитых сердец я не стала. Начала нервничать, но успокаивала себя: «Черт побери, они устали. Кто сейчас заметит старушку? Никто».
Снова ошиблась. Уставились на меня сразу после того, как им просканили сетчатку. Семнадцатилетний парнишка с татуированными щеками и раздвоенным языком наклонился и прошипел по-змеиному:
Ссссинтоманшша!
Где? сразу оживились остальные четверо. Чья? Здесь?
Ссссинтоманшша рокенролльная.
Дамочка меня заметила. На мордашкувоплощенная безликость, на сердце еени одной выщерблинки. Будь у нее своя синтоманка, стала бы Мадам Магнифика.
Джина, уверенно идентифицировала она.
У меня задергался левый глаз. Ох, не надо бы. Шматок феты шлепнулся на колени. «Что за черт, подумала я, я кивну, они кивнут, я поем и уйду». И тут кто-то прошипел: «Денежное вознаграждение».
Я уронила вилку и рванула со всех ног.
Можно особо и не бояться, решила я. Куда им всем бежать, пока не получили по своему греческому завтраку? Они все и не побежали. Отрядили за мною дамочку.
Она нагнала меня на середине улицыпомоложе, чай, когда светофор уже переключился. Машина нас еле перепрыгнула, шасси растрепало дамочкину шевелюружесткую, как медная проволока, и того же цвета.
Возвращайся, доешь омлет. Или мы тебе другой купим.
Нет.
Пошли, рванула она меня за руку и вытащила с проезжей части.
Люди на нас уже оглядывались, но Тремонт-стрит богата на представления. Приезжайте сюда за бесплатным театром и обрящете. Скрутила меня захватчица крепким захватом и потащила обратно в закусочную, где остатки моего омлета уже успели продать со скидкой какому-то бродяге. Дамочка со товарищи подвинулись, чтобы усадить меня между собой, и купили мне еще чашку кофе.
Как это у тебя получается есть и пить с раздвоенным языком, спросила я Татуированные Щечки.
Он показалмаленькая примочка внизу вроде молнии. Легковес, который сидел слева от Крепыша, с другой стороны от Дамочки, наклонился ко мне и недобро посмотрел.
Назови хоть одну причину, почему нам не следует выдать тебя Мановару за вознаграждение?
Все кончено, покачала я головой, синтоманша больше не на игле.
Ты связана контрактом, встряла Дамочка, но мы можем что-нить придумать. Выкупить тебя у Мановара, подать от твоего имени иск о нарушении договора. Мы«Незаконнорожденные». Оли, представилась она. Перси. (Крепыш.) Крейт. (Мистер Змий.) Гас. (Легковес.) Мы позаботимся о тебе.
Если собираетесь меня сдатьсдавайте и получайте свою долю. Я снова покачала головой. Хватит купить себе лучшего синтомана на свете.
Мы будем хорошо к тебе относиться.
У меня ничего не осталось. Япустая. Отрокенроллилась.
Неправда, возразил Крепыш; я автоматом стала его лепить, но тут же одернула себя. Мановар бы тебя выгнал в таком случае. Ты бы не сбежала сама.
Я не хотела ему признаваться. Оставьте меня в покое. Я просто хочу уйти и никогда больше не синтоманить, понимаете? Играйте сами, от меня помощи не ждите. Я крепко схватилась обеими руками за стойку. Не будут же они вырубать меня и тащить силком?
Но так и вышло.
«Когда-то»подумала я, слова отдавались охрененным эхом.
Когда-то Когда-то Когда-то
Когда-то синтезаторы были бездушными машинами. Я знаю, я достаточно стара, чтобы помнить то время.
Вот они встали вокруг меня, бесплотные, как тени. «Незаконнорожденные», блин. Откуда только взяли себе такое название? Я достаточно стара, чтобы помнить. «Ойнго-Бойнго» и «Бау-Вау-Вау». Сорок летя уже признавалась? Охо-хо, как мало времени прошло, как все рядом. Рокенролльщики никогда не умирают, продолжают рокенроллить. Я не видела «Ху», а Мун умер до того, как я родилась. Но я помню, кактолько научившись стоятьрокенроллила в маминых руках, пока тысячи зрителей улюлюкали, хлопали и танцевали на своих местах. Заведи меня если заведешь меня, я никогда не остановлюсь Группа «763-струнные» сделала версию для лифтов и зубоврачебных кабинетов. Это я тоже помню. И пострашнее вещи случались.
Они прицепились к моим воспоминаниям, вытягивали их, буквально выворачивали меня наизнанку. Ты опытна? Всего лишь пластинка из папашкиной коллекции, потому как он умер еще до того, как родители встретились, а задать этот вопрос потому всех кишка была тонка. Ты опытна?.. Да, блин, я опытна.
(Да, блин, я опытна.)
Пятеро на одну, куда там сопротивляться? Но можно ли назвать изнасилованием то, что тебе нравится? Что ж, если не отвертеться, я трахну их так, что на всю жизнь запомнят. Милашка Крокус меня не убила, но до смерти совсем чуток было
Крепыш вошел в меня первымслишком большой, слишком дикий, слишком безбашенный. Я обняла его и крепко прижала, показывая, как надо. Я отдалась ему, заставила биться сердце в ритме ночного дождя. Потом наступил черед Дамочкина басах. Ее потряхивало, впрочемв нужных местах.
Настал черед Крейта, он скользил вокруг звука, вливался и отстранялся. Несмотря на татуированные щечки, сам он не был просто пижоном. Врубался, никогда бы не подумала, нонатурально врубался.
Теперь Легковес и Молчунритм и соло. Плохо. Легковесполный прокол, не знал куда себя девать, а когда наконец оказывался в нужном месте, не знал, что с собою там делать. Но пер вперед, что «Титаник» на айсберг.
Господи! Если уж собрались меня трахнуть, могли бы обеспечить стояк. Остальные четверо тянули, не отпускали, а я старалась выжать, что могла. Вторично, пресноЛегковес не рокенроллил. Натуральное преступление, но что мне делать, лишь болтать их в шейкере: боги, типа, рок-н-ролла в лапах синтоманши.
Так их еще никогда не перло. Мелкая рыбешка на миг ощутила, как этобыть крупной рыбой. Если бы не Легковес, доросли бы. Столько команд сейчасникогда так много не было, и все уверены: заполучат правильного синтоманалуну с неба срокенроллят.
От нас она лишь чуть дрогнула. Бедный старина Легковес.
Я отдалась им лучше, чем они того заслуживали, и это они понимали. Поэтому, когда я запросилась на выход, уважили мою просьбу и отпустили. Их техники нежно вытащили затычки из моей старой, бедной, больной, раздолбанной синтоманской головы и закрыли гнезда. Мне хотелось спатьони разрешили. Слышала только мужской голос:
Реально круто. Срочнов дистрибуцию. Где, черт побери, вы надыбали эту синтоманшу?
Синтезаторшу, шепчу я уже во сне, правильно называть, мальчик мой, синтезаторшей.
Безумные старческие сны. Я была снова с Мановаром в Калифорнии, снова уходила от него, все почти как наяву, но вы же знаете, как это бывает во сне. Часть его комнаты находилась внутри помещения, частьна улице, стены куда-то сбежали. Но вы же знаете, как это бывает во сне: казалось, что так и надо.
Мановар был одет наполовину, как будто забыл завершить процесс. Ох, такого никогда не случалось. Чтобы Мановар забыл хоть одну единственную блесточку или бисеринку. Он наслаждался самим процессом, примерно как Крейт.
Все, ухожу, говорила я.
Но ты же больше ничего делать не умеешь, спсихела что ли? вопрошал он.