Чего такой мрачный? спросил Алиот, отодвигая тарелку, молчишь, сяжки опустил. Обычно утром тебя хрен заткнёшь.
Я не сумел скрыть отпечаток неудачной медитации, видимо это и заметил мой друг.
Ночной кошмар, сказал я.
Опять снились локусы?
Да. У меня какая-то тревога на душе. Не могу её объяснить.
Ты соберись. Забыл уже, какой сегодня день?
Да. Забыл. Нелёгкое пробуждение вовсе отбило чувство важности предстоящего дня. Сегодня в полдень Алиот будет представлять подробнейший отчёт о нашей программе. Я, и все кавианки живущие последние четыре года среди людей будут наглядным примером того, что программа по взаимоотношениям работает как надо. Алиот как первый человек в этой программе будет отчитываться перед людьми имеющие наибольшую важность в человеческом мире супериоры, руководители Суперстанции, летающей вокруг нашей планеты. Но это в полдень. До этого всё утро я буду заниматься тем, что стало моей основной работой читать лекции. Как я мог забыть о том, что придаёт моей жизни среди людей смысл? Живя с Алиотом, я не как они говорят, сижу на шее, но пытаюсь быть полезным и мой друг быстро нашёл мне применение. Я работаю в институте Тарион-2, где молодые студенты охотно слушают меня и мои лекции про Кавиан, про нашу культуру и традиции, и конечно про Иренд Нуво и Айхас Ари, важнейшие символы начала существования всегда нашего вида. Алиот прав, мне нужно взять себя в руки. Меня редко выбивают из привычного ритма тревожные мысли, но сегодняшний сон сумел это сделать.
Соглашусь с его замечанием, что я бываю болтливым с утра. Но в последнее время наш завтрак почти всегда происходил без единого слова. Сказывается ежедневная рутина. Я понимаю, что людям очень трудно рано просыпаться, а в случае с Алиотом все ещё трудней. Всегда минимизирую его раздражительность, хотя знаю, что в отношении со мной он никогда не позволяет себе даже мелкой грубости. В конце концов, он не случайно стал первым участником программы «Квенум», он пошёл на это, следуя своей нескрываемой любви к нашей расе и культуре.
Пора собираться. Но перед этим, как всегда, общее собрание в холле нашего дома. Сходятся все кавианки и люди их обучающие. Пока мой друг собирается, я, уже готовый к выходу, посетил ХэгТэс. Наша красавица насытилась, напилась водой и просто гуляла по саду. Я зашёл к ней, чтобы немного уделить ей внимание пока Алиот одевается. Его тёмная одежда очень подходила к городским краскам: тёмные брюки, такого же цвета рубашка и очки. Я тоже делаю последние приготовления. Сделал небольшой массаж у основания сяжек, чтобы не ныли. Поправил клафт и приподнял ниспадающую ткань с правой стороны головы, возле слуховых мембран. Нехитрое приспособление, крепящееся прямо к моему, так сказать уху, ни что иное, как компактное подобие рации, с помощью которой Алиот мониторит моё поведение в городе и общается со мной. На руку надел браслет, миникомпьютер, вспомогательное устройство без которого иногда сложно существовать в городе. Последний «штрих» перед тем как покинуть квартиру крылошип.
Помочь? спросил Алиот, когда я взял с полки предмет похожий на то, что люди называют наручниками.
С чего ты вдруг стал таким заботливым? пошутил я, всегда сам справлялся и сейчас не исключение.
Я твою кислую зелёную рожу подбодрить хочу, а ты
А я
Фразу я не закончил. Лишь кивнул и улыбнулся. Сложив крылья плотнее друг к другу, и прижимая их к спине, я разжал хомуты на крылошипе и завёл за спину, прицепив их на сочленения крыльев. Крылошип полностью лишает меня возможности двигать крыльями, что лишает меня возможности летать.
Здание, где мы живём, имеет цилиндрическую форму, где, как и подобает цилиндру, сердцевина была полностью пуста. Широкие стены-основания нашего цилиндрического пятнадцатиэтажного дома занимались жильём, в то время как центральная часть здания была одним большим пролётом, вдоль которого вьётся парная винтовая лестница, соединяясь на каждом ярусе этажа площадками, которые располагались перед каждой дверью в квартиры. Я ждал снаружи жилища, восторженный красивой игрой теней восходящего солнца, чьи лучи уже освещали макушку нашего дома через стеклянное перекрытие. Люди начинают медленно покидать свои квартиры, готовясь к трудовым будням, и вместе с ними выходили мои сёстры, кавианки, готовые к новому дню обучения.
Долго прихорашиваться будешь? спросил я, вернувшись к открытой входной двери.
Не умничай, ответил Алиот, обуваясь, спускайся вниз.
Так и сделаю. Пойду, поздороваюсь с сёстрами. По винтовой лестнице я спустился на ярус ниже этажом и встретил одну из кавианок. Её ещё не блокированные крылья медленно двигались, моя сестра смотрела перед собой, что-то проговаривая. Моя сестра облачена в красивое облегающее иинэ, держала руки вместе и, кажется, что-то считала на пальцах. Я тихо подошёл, стараясь не сбить её со своих мыслей.
Сутки двадцать один час, час шестьдесят минут, минута сто секунд.
Она повторила это несколько раз и повернулась ко мне, мило улыбнувшись.
Фиа э лоа, ЭтРэй.
Здравствуй, КуТес, а чего ты тут одна? спросил я.
Я вышла пораньше госпожи, чтобы время выучить.
Время?
Госпожа Церейя ругает меня за то, что я не могу запомнить человеческое измерение времени. Вот стою, повторяю про себя, надеюсь, хоть сегодня ни разу не собьюсь. Это сложно. Очень сложно.
Верю, мне тоже было трудно привыкнуть к человеческому пониманию времени. Секунды, минуты, часы. Казалось, как это вообще можно понять? Но сейчас я уже знаю, что это проще простого, дело привычки и адаптации.
А можете дать совет? умоляюще посмотрела она.
М-м мой учитель, Алиот, просто дал мне секундомер, и я быстро выучился. Но был у меня один приём, я планировал на конкретное время суток какое-нибудь действие, и так учился отсчитывать время. Попробуй. Всё у тебя получится.
Наверное.
Не нужно этой неуверенности. Пошли вниз?
Я подожду госпожу Церейю.
Как я понимаю бедную КуТес. Людям трудно осознать, насколько тяжело нам подстраиваться под их время. А время они любят. Считают каждую потраченную секунду, что не может не быть для нас странным. Даже я иногда теряюсь в подсчёте времени даже с учётом, что базовые основы математики и времени мне давно известны. Как страшный сон вспоминаю те трудные дни, когда Алиот учил меня времени и его счёту.
Я подошёл к перилам яруса и взглянул вниз, через пятнадцать пролётов. Там, далеко внизу, видны чёрные точки, сидячие места, идеальным кругом размещённые вокруг трибуны. На полу вокруг эмблемы треугольной головы закольцовывалась надпись Kavi te reia. Это слова на нашем диалекте, что в обобщённом смысле означает «добро пожаловать домой кавианки».
Да, наш дом весьма необычен. На самом деле от остальных человеческих зданий он не отличался, разница лишь в том, что именно наш дом переделан специально для программы «Квенум» куда заселяли кавианок взятых из резервации и людей их обучающих. В некотором смысле наш большой дом можно было с натяжкой назвать школой. Тут были необходимые кабинеты, но только для совсем уж новеньких кавианок. В учебных помещениях им объясняли основы языка канопус, а также учили взаимодействию с людьми и знакомили с нашей точнее с человеческой культурой. Когда кавианки более-менее осваиваются, их начинают знакомить с остальным миром. За четыре года существования программы изменений было много, но основной путь обучения сильно не изменился. А вон там внизу, где располагается трибуна, часто проводится общее собрание нашего дома. Алиот и большинство других его коллег, работающих над нашим обучением, проводят длинные лекции, дополняющие наши знания. С некоторых пор я и сам выступаю в качестве рассказчика, посвящая всех живущих тут сестёр в нюансы человеческого мира, используя понятные им слова.
Кавианки стекаются в главный зал. Все сёстры приветствуют меня как старшего я единственный троотос среди них и самый обученный. Сёстры слушают меня и во всём стараются не отходить от того что я говорю и советую. Как всегда, ранним утром, перед отправкой по своим делам мы собираемся вместе незадолго до появления людей. Мужчины и женщины выходят из своих квартир и спускаются сюда, присоединяясь к своим ученицам. Наконец сам Алиот с сонным и как всегда недовольным лицом взошёл на трибуну и поклонился всем.