Рядом с Фелицией появилось изображение проводницы. Она улыбнулась Мухарраму и сообщила о том, что поезд прибывает на станцию Шеклтон. Это небольшой городок астрофизиков преимущественно ближневосточного происхождения, работающих по лицензии корпорации «Шанмасаа». Это не его остановка, но выйти подышать свежим воздухом южного континента он планировал с того момента, как поезд поднялся со дна Австрало-Антарктической котловины и вынырнул на берег.
Я хотела бы поделиться с тобой одной мыслью. Мой друг Чэнь Фукан, о котором я тебе рассказывала, создает небольшую фирму, затараторила Фелиция, словно что-то почувствовав. У меня есть замечательная бизнес-идея. Ты знал, что почти девяносто процентов «отменщиков» кончают с собой до стасорокалетия? Мы считали, что, если отменить смерть, человек будет жить и развивать в себе новые таланты. На самом деле он устает и жить ему становится неинтересно. Он уже все видел и все прочувствовал. Причем неважно, заменил «отменщик» свое тело на искусственное или медикаментозно отменил старение. Результат одинаков. Я думаю, если купировать эмоциональный опыт, интерес к жизни снова появится. Это как снова прочесть книгу, которая тебе понравилась, если ты стер у себя эмоциональные воспоминания о первом прочтении. Чэнь сейчас пробивает лицензию в Вернадске. Будем разрабатывать эмоциональный нейропатч. Я хотела бы выслушать твое мнение.
Подумаем. Не знаю. Если у кого-то в жизни один сплошной балаган, тот не устает жить. Скучно тем, у кого ничего не происходит, те и к сорока готовы себе мозги вытрясти. Я позвоню, когда прибуду в Фильхнербург, ответил Мухаррам.
Целую
Переговорная проекция растворилась, и Мухаррам вернулся в свое тесное выполненное в японском традиционном стиле купе. Он сел на татами и уперся руками в бедра, пытаясь сконцентрироваться. До прибытия в Шеклтон оставалось двадцать минут. Он поднял глаза к потолку. На дорожной полке лежал рюкзак. В одном отделении арктическая куртка, в другом рубашки, носки, сухой паек, документы, подарочная фляжка с логотипом ООН и разобранная трехсекционная поперечная флейта системы Бема с закрытыми клапанами не в линию из композитных полимеров.
Мухаррам достал инструмент, неторопливо собрал его воедино, вобрал в легкие побольше воздуха и приложил к губам головку «Faulisi», изготовленную отдельно от флейты. Из инструмента потекли звуки открывающей темы «Lapocalypse Des Animaux» Вангелиса в измененной версии, специально для духовых инструментов. Каждый раз, когда он играл, он чувствовал связь с теми людьми, с которыми ее, казалось, утрачивал. И прежде всего, с отцом.
Он проехал Шеклтон, не выходя во время остановки на перрон. Просто заказал нихонсю, вареную кукурузу и некоторые природные стимуляторы, чтобы не погружаться в депрессию по прибытии в Белый город. Потом он уснул. Возможно, из-за музыкальных упражнений или от навязчивых мыслей, которые стали донимать его после Кашмира, но во сне ему снова явилась Мария. Ее холодный покойный образ не соответствовал тем живым глазам, что он помнил.
Центральной монорельсовой станцией Фильхнербурга являлся вокзал имени Синъитиро Накамуры. Многие объекты в Антарктике имели японское происхождение. Социальный японский кризис, вызванный резко стареющим населением и политическим отказом от массового привлечения иммигрантов иного культурного происхождения, привел к тому, что резервы потенциальных реэмигрантов японского происхождения на Гавайях, в Корее, США, Китае и островах Океании к сороковым годам закончились. Промышленность нуждалась в новых рабочих руках, которые не могли обеспечить демографические условия Японии. Многие корпорации рассмотрели альтернативы такого развития событий и с самого начала XXI века стали постепенно менять место дислокации, вывозя активы в США, Австралию, Азию и Россию. Открытие для экономического сообщества Антарктиды дало беспрецедентные возможности развития, это отразилось и в наименованиях территорий и инфраструктурных объектов.
На платформе оказалось не столь холодно, но зато значительно многолюднее, чем обычно. Вокзал проектировали так, чтобы избежать транспортного коллапса, и сейчас стало очевидно, что проектировщики рассчитали все правильно. Любой одноуровневый вокзал в старых столицах XX века был бы парализован наплывом такого количества встречающих, отбывающих, прибывающих и разного рода беженцев с южноамериканского континента.
Антарктический консорциум принимал беженцев из красных зон, если ООН находило возможности за это платить. Размещали их обычно в восточной Антарктике в городах-поселениях, где требовались низкоквалифицированные работники, способные трудиться за сборочным столом в тех фирмах, которые не могли приобрести лицензии на наноассемблерную сборку и платить за безопасность этих процессов. На дальних путях как раз стояли поезда из Бразилии, откуда миллионами эвакуировали людей. Последствия гражданской войны. Доступ к их платформам был перекрыт транспортным маршрутизатором, так что оставалось только смотреть через стеклянный полупрозрачный забор на их изможденные лица и сухие, потрескавшиеся от ветра руки.
Около трети людей носили маски. Раньше климат на континенте был значительно суровее, и людям приходилось закрывать лицо от ледяного ветра и снега, но теперь, когда повсеместно внедрялись системы геотермального контроля климата, особая нужда в масках отпала. Часть людей продолжала их покупать и носить для удовольствия или из субкультурных соображений.
Личность человека в условиях тотального контроля информации остается единственной подлинной свободой. Попадая в поле зрения видеокамер тысячи раз в день, человек утрачивает и ее. Сохранение тайны личности органично ведет к сохранению своих биометрических данных от средств электронного распознавания и контроля, сокращая оперативные возможности и повышая шанс быть неузнанной переменной в толпе.
Шухрат Мухаррам отошел в сторону, протиснулся между ларьками. В одном из них продавали миниатюрные спирали, и проекционная вывеска сообщала, что они «заряжены от больших спиралей» специально для туристов и отбывающих. Другой оказался автоматическим в нем продавалась электроника, а бегущая новостная строка сообщала о том, что на границе между Мексикой и Калифорнийской республикой снова возобновились провокации.
Мухаррам вывернул наизнанку свою зеленую куртку-перевертыш, так что та стала оранжевой цвет одежды большинства местного населения. Чтобы не привлекать внимания, он дождался проходящей мимо ларьков большой группы штрейкбрехеров и пристроился к ним.
На подходах к терминалам он отделился от процессии и направился к дальним пропускным пунктам, расположенным слева, где кучковалось меньше народу. Столпотворение не давало возможности оглядеться и тем более не способствовало маневрам, если что-то пойдет не так.
На терминале, проверив документы и завизировав прибытие, его направили в бокс 7А для получения багажа. Когда Шухрат вошел в помещение, следом через уже закрывающиеся створчатые двери протиснулись еще два человека. Ощущая преследование, Мухаррам медленно вынул из внутреннего кармана авторучку. Из всего, что можно было бы использовать как оружие, ему сейчас оказалось доступно только это.
Успокойтесь! произнес настойчивый, но внутренне неуверенный женский голос. Мы здесь не для того, чтобы выяснять правду в кулачном бою.
Мухаррам развернулся. Перед ним стояли женщина и мужчина в форме «A-Security», местной корпоративной полиции. Он не почувствовал в них зла, хотя те и пытались выглядеть нарочито недружественно. Женщина была довольно посредственной, в которой и добрые и злые мотивы сочетались на уровне статистического большинства. Во всяком случае, об этом говорил ее образ: манера держаться, взгляд, настрой. Мужчина показался Шухрату светлым человеком, не ориентированным на подлость. Но все эти ощущения были субъективны.
Мужчина что-то держал в руках. Вернее, он что-то скрывал в прижатой к бедру ладони, хотя неопытным взглядом заметить это вряд ли удалось бы. Женщина слегка приподняла руки, показывая, что не имеет оружия, что, впрочем, не успокоило псевдотуриста. Шухрат незаметно спрятал авторучку в манжете, а потом и вовсе убрал руку в карман, где освободил свое импровизированное оружие от колпачка.