Психология и мотивы, движущие людьми, от мира к миру не меняютсячеловек везде остается человеком. Если соседлавочник мелкой руки, побывал в Бакаре и теперь хвастается каждый вечер в корчме своими похождениями и знакомствами с сильными мира сегоинформацией принципиально не проверяемой, но крайне притягательной, то будьте уверены, что ваша жена начнет сверлить вам мозги, что и ваше семейство обязано побывать в курортной столице мира.
И не важно, что средств, накопленных при помощи экономии на еде в течении трех лет, хватит только на путешествие в самом дешевом дилижансе, где пассажиру отводится чуть меньше кубометра жизненного пространства; на курятник, в качестве гостиницы и на пшенную кашу, но по возвращении и вы сможете рассказывать в той же корчме свои байки, на зависть многочисленным приятелям.
Так что Бакар пользовался успехом не только у толстосумов, прожигающих жизнь в районе Королевской набережной, хватало и гостей попроще. Благословенный город мог предоставить отдых, практически, на любой кошелек. Ведь каждому, даже не богатому, а частопросто бедному человеку, хотелось, хоть раз в жизни, погреть бока на солнышке, искупаться в теплом океане и скушать вкусный шашлык. И этих гостей города-курортатех, которые попроще, не сильно волновало, что молодой барашек, из которого был приготовлен их шашлык, совсем недавно весело гавкал на прохожих, что молодое виноградное вино отдавало ослиной мочой, чтоможно еще долго перечислять, но зачем? Главное, что жена и дети были счастливыотец свозил их в Бакар!
Остановка кареты возле храма была обусловлена тем, что кроме бесчисленных небогатых туристов, храмовые руины притягивали чуть менее многочисленный, паразитирующий на нихтуристах, а не обломках, асоциальный элемент, состоящий из нищих, карманников, продавцов "старинных артефактов", гадалок, ворожей, и прочих чистильщиков кармы.
Появление такого роскошного экипажа, как карета начальника Таможенного Цеха, в этих краях было неординарным событием, и все присутствующие, как "гости Бакара", так и "обслуживающий персонал", увидев тормозящую карету, бросили все свои дела, уставились на нее и стали с интересом ожидать дальнейшего хода событий. Однако, к их некоторому разочарованию, полной остановки экипажа возле храма не произошлокак только карета начальника Таможенного Цеха стала притормаживать, как кучер Гистаса крикнул, чтобы его коллега гнал не останавливаясь, и ловко выпрыгнул из экипажа на ходусказывалась профессиональная сноровка.
Асоциальный элемент, увидев кто именно к ним пожаловала они прекрасно знали не только все начальство в лицо, но и обслугу этого самого начальства, потому что порой неизвестно, кто сможет больше напакостить, или принести пользы, застыл, как многочисленные статуи, украшавшие вход в храм, и обратился в слух. Выслушав распоряжение об общем сборе, местный криминалитет, не задавая ни единого вопроса и не теряя ни мгновения, бросился в разные стороны, выполнять приказ грозного руководителя "Союза". Вместе с ними отправился в путь и кучер главы Ночной Гильдии.
Так, постепенно теряя пассажиров, которые по примеру возницы Гистаса, спешивались, доводили до сведения попавшихся на пути нищих, воров, проституток и прочих сотрудников "Союза" сигнал об общем сборе, экипаж Бенигнуса Клитемнестра достиг ворот порта, где начальнику Таможенного Цеха один из встречавших его подручных сообщил, что тому следует немедленно отправляться в трактир "У трех повешенных".
Это еще раз предметно подтвердило, что распространение слухов напоминает цепную реакцию и скорость этого процесса аномально высока. По крайней мере, выше скорости кареты на запруженных городских улицах. Убедившись, что приказ Змея выполнен, Бенигнус Клитемнестр распорядился разворачивать оглобли и гнать в штаб-квартиру.
Не успели колокола на Церкви Единого отбить четвертые склянки, как трактир "У трех повешенных" был забит под завязку. В нем собралось девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента личного состава Ночной Гильдии. Не явились считанные единицы, которые относились к одному из двух видов: вдрызг пьяные, или ушедшие в море за пределы прямой видимости, где они не могли видеть сигнала "Общий сбор", поднятого на одном из маяков. Все остальные явились, как миленькие, потому что с дисциплиной в "Союзе" было все в порядке.
Змей был краток:
Подходите по одному и смотрите.Гистас поднял портрет неизвестного над головой.Этого человека надо найти. Нашедшимсто золотых. Искать по двое. При обнаружении, один с докладом ко мне, второй остается следить. Все остальные оказывают полное содействие нашедшимуплотняют слежку, предоставляют транспорт корочепо обстоятельствам. Не интриговать. За попытку присвоить чужую находку накажу. Подходим.Видя, что ошеломленный народ еще переваривает сказанное и не торопится рассматривать портрет, Змей, как бы между прочим прибавил:У тех, кто раньше начнетбольше шансов.И процесс сразу же пошел.
Двое телохранителей растянули платок, так что получилась настоящая картина, разве что без рамки, а Гистас пристроился рядом. Он внимательно наблюдал за своими сотрудниками, проходящими мимо. Они пристально всматривались в изображение мужчины, а он, так же пристально, всматривался в их лица. Змей сам не очень понимал зачем он это делает. Ну, поймет он, что этот карманник хорошо запомнил разыскиваемого, а этот нищий нет, и что дальше? Что дает это знание?ничего. Все равно, все они будут землю рыть, чтобы найти незнакомца, так какого рожна? Однако своего занятия Змей не прекращалнаблюдал. И как выяснилосьне зря. Один из старейших работников Игорного Цеха, старый шулер Донат Вевея долго всматривался в портрет неизвестного подслеповатым взглядом, потом взглянул на Гистаса и нерешительно сказал:
Дон кажется я знаю этого человека.
Глава
Витус Иддер был спокоен, как анаконда, медленно переваривающая на солнцепеке проглоченную антилопу, а вот Гистас Грине едва сдерживал охватившее его бешенство. Его кулаки, судорожно, помимо воли сжималисьтак что белели костяшки и тут же рефлекторно разжимались. Обычно Гистас был спокоен и невозмутим, как лесное озеро. Иногдаочень редко, чрезвычайные обстоятельства непреодолимой силы, а по-народномуфорс-мажор, вынуждали его немного разволноваться, и тогда Змею не удавалось сохранить привычное состояние отрешенности, и ему приходилось изображать спокойствие и невозмутимость, но делал он это очень талантливо, так что заметить со стороны, что он только изображает бесстрастность, было, практически, невозможно.
А сейчас Змей был сам себе противен, ибо понимал, как жалко выглядитчто-то вроде сумасбродной, разбалованной дамочки, у которой сломался тщательно наманикюренный ноготочек и которая впала из-за этого в истерику, но поделать с собой ничего не могслишком велико было разочарование. А ведь как хорошо все начиналось
Хотя, поначалу Змею показалось, что наоборотничего хорошего его не ждет. Никто из сотрудников "Союза" понятия не имел, где нынче искать Витуса Иддераглавного телохранителя предпоследнего главы Ночной Гильдии Филиппа Грейнхолана, давненько уже отправленного в лучший а не исключено, что и в нижний, миркто его знает, в какой именнопредполагать можно разное, усилиями нынешнего главы Ночной Гильдии. То, что именно он был изображен на портрете, сгенерированном гадательным шаром морской ведьмы, подтвердили немногочисленные свидетели, еще заставшие те времена, когда "Союзом" командовал Филипп Грейнхолан, а главным телохранителем у него был маг Витус Иддер.
И эта неопределенность, длившаяся остаток вечера и всю ночь, добавила Гистасу седых волос. Когда время жизни, отмеренное любимому человеку, утекает, как вода меж пальцами, самое трудноеэто ждать и бездействовать. Неудержимо хочется куда-то бежать и что-то делать: искать врачей, народных целителей, бабок-шептуний, шаманов, экстрасенсов, или еще кого, кто сможет помочь. Хочется найти неизвестное науке лекарство, или снадобье, или живую воду, которая поможет. А приходится сидеть и ждать. Особенно тяжело переживать такое состояние бессилия людям сильным и властным, привыкшим, что не существует обстоятельств не подвластных их воле.