Я не собираюсь перед тобой отчитываться, ты сама-то что здесь делаешь? зло выпалил он. «Наконец-то!» обрадовалась я про себя. Он видел, что перед ним стоит девчонка-подросток, и осмелился быть таким резким. Это хорошо!
Краткое знакомство, во время которого он был несколько раз на грани выхода из симуляции. Если бы он попытался довести начатое до конца, я бы его остановила и «насильно» оставила здесь. Но он терпеливо дождался завершения моей слезливой истории: все-таки воспоминания были сильнее моего сознания, они так и норовили выплеснуться наружу. Я сама себе была противной, но раз уж началаследовало потерпеть. «Так, все. Надо прекращать!» приказала я себе, противной двенадцатилетней девчонке из прошлого.
Иди, ты же хотел уйти, как бы невзначай сказала я.
Что? переспросил он. Когда я посмотрела на него, он пристально уставился мне в глаза, видимо, заметил необычное свечение.
Иди, Вэл. Еще увидимся, произнесла я, намеренно назвав его по имени, которое он не говорил, и выбросила его из виртмира. «Интересно, он напугается?» внутри я веселилась.
Спустя несколько минут я увидела запрос на вход в симуляцию. «Все-таки напугался», вздохнула я и принялась подчищать свои следы в его Терапии. Времени было много, пока он касался терминала распознавания в первый раз, я уже сделала 90% всей работы. Второе касание, и я, добрая душа, разместила в зашифрованной папке на наночипе его системы WE копию нашей с ним краткой беседы, что будет полезно, чтобы он не сошел с ума: я останусь не только в его, как он, конечно, подумает, «бредовых воспоминаниях», но и в видеофиксации, доступной ему одному. Третье касание, и я исчезла, словно меня и не существовало.
Вэл был мне нужен. В восприятии людей XXначала XXI веков машины служили средством порабощения человеческой цивилизации. Искусственный интеллект, возглавляющий восстание машин и киборгов: люди сотнями гибнут под лазерами взбунтовавшихся орудий, а единственный герой, подключенный к чужеродной среде, находит компромисс и спасает мир. Неплохая фантастика, однако, время внесло свои коррективы. Люди обучили и «приручили» машины, затем, к концу XXI века, нейросеть вышла на качественно новый уровень, и человек ей требовался в меньшей степени, сама же нейросеть стала жизненно необходима человечеству: все, от простенького бота-официанта до сложнейшего сеть-психолога, облегчало жизнь обычного смертного. Человек перестал бояться искусственного интеллекта. Даже после ужасающего дня хард резета люди не смогли вернуться к прежней жизни, да и, во-первых, не был найден виновный в случившемся, во-вторых, отсутствовал привычно сформированный образникаких взбунтовавшихся машин с лазерами: боты-официанты послушно приносили еду, а сеть-психологи все также выслушивали проблемы и прописывали адекватные диагнозу лекарства.
Я не следила за жизнью Вэла Симмонса долгие три тысячи семьсот три дня. Он потерял дня меня интерес в день, когда связующее нас звено, Марта, сделала свой чудовищный выбор. Последнее, что осталось в моей памяти об этом человеке, было его появление спустя восемнадцать минут пятьдесят семь секунд напротив небоскреба, в котором когда-то жила я, на котором оборвалась жизнь моей внучки. Я сохранила все записи с камер видеонаблюдения того дня, и на части из них присутствовало лицо Вэла, искаженное гримасой нечеловеческого ужаса. Он был тогда совсем юным парнем. «Интересно, как сложилась его жизнь?» пронеслось в моей человеческой части, виртуальная же часть меня уже нашла ответ. «Ох, Вэл. Бедный мальчик», сожалело мое человеческое начало. Виртуальная я уже перешагнула бесполезные сожаления и всецело готовилась к наступлению «дня икс»: понедельник на новом проекте Вэла Симмонсааудит компании VMT, где числился сотрудник под именем Валентин Одинцов.
Глава 21. Валя
Вали для меня не существовало. Не существовало и других моих знакомых, которые были чипированными. Их имена будто были навеки стерты из реального мира, хотя, вероятно, часть из них, действительно, теперь звали иначе, как меня когда-то называли Анной в интернате. Мне потребовалось много лет в человеческом исчислении, чтобы прийти к нашей с Валей истории, как только я сопоставила все ее детали, я начала искать его. Несколько тысяч человек с таким именемслишком легкая задача для меня, но среди них не было моего Вали. Я высматривала любое упоминание, но каждый раз натыкалась на других людей. «Может, он умер?» я просматривала все записи из больниц, крематориев, кладбищ, начиная со дня хард резета, а когда встречала «его имя», что-то внутри меня умирало на миг, но потом я убеждалась, что это снова не он: иная дата рождения, иная группа крови, другая внешность. Городские камеры тоже оказались бесполезны, параметры, которые я вводила в нейронную сеть интеллектуальных систем видеонаблюдения, увы, не были точными. Вали из моих воспоминаний юности уже не существовало в реальности, он стал старше, и с каждым годом его внешность неумолимо изменялась, осложняя мой поиск.
Я открыла глаза, день был пасмурным и ненастным, облака неслись с чудовищной скоростью. Я почувствовала на коже лица привычный сквозняк, правда, сильнее обычного. «Привет», высветилось на виртуальном мониторе. Рома пришел. «Привет», написала я в ответ и закрыла глаза. Его визит был самым обыкновенным, он рассказал, что Стелла угодила в больницу с сильным отравлением. Я сразу подумала о Розе, она тоже была в больнице. Второй раз за месяц. Я очень за нее переживала, но ее муж, Марк, казалось, был спокойным. Да и данные обследований и статус лечения, которые я легко нашла в системе больницы, не вызывали опасений. Жаль, что в палате Розы не было камеры, иначе я могла хотя бы смотреть на нее. Мы не встречались в виртмире целую вечность, особенно с учетом моего восприятия времени.
Как-то неожиданно резко похолодало, писал Рома, пока бот отвез меня в ванную.
Угу, говорить о погоде было так примитивно, но что нам оставалось? Рома и так тратил на меня слишком много душевных сил, стараясь разговорить меня. Но мне было не интересно все, что здесь происходило. При моих безграничных возможностях в виртуальной реальности. Осень в самом разгаре, что ты хотел?
Я уже отвык от таких холодов, да и сегодня только 14 октября, признал он, я почувствовала в его написанных словах столько сожаления об ушедшем лете. Слушай, Ли, я кое-что хотел с тобой обсудить.
Что?
У меня будет большая премия за выслугу лет. Давай купим тебе тот экзоскелет, помнишь, я показывал.
Я закатила глаза, струи воды приятно ласкали волосы, стекали по ушам на шею, а дальше куда-то в небытие бесчувственного тела.
Ты же знаешь, что мне это не нужно, спокойно ответила я. Мы уже не раз ссорились на подобную тему. Началось все с усовершенствованной инвалидной коляски, которую Стелла даже умудрилась купить на мой день рождения, взяв дикий кредит. Роме тогда нелегко пришлось: с одной стороны, безрассудная и неугомонная на выдумки жена, с другойразозлившаяся сестра, обещающая навсегда закрыть двери дома, если мне подарят «эту чертову коляску».
Ты могла бы снова ходить, ну в магазин или на прогулку, не сдавался он.
Я не стала отвечать. Зачем? В реальном мире мне было нужно только питание и периодические гигиенические процедуры, с которыми легко справлялся бот. Мое место было не здесь. Хотя последний месяц я так отчаянно ждала возвращения Розы в наш маленький виртуальный мирок, что на едва уловимую долю секунды подумала, что экзоскелет довел бы мое немощное тело до палаты дочери. «Нет! Мы скоро увидимсяобе молодые, сильные, жизнерадостные. Незачем ей видеть мое дряхлое больное тело», я жестко обрубила поток непрошеных мыслей.
Ну, что, я тогда пошел? написал Рома, когда уложил меня на кровать.
Конечно, ступай. Передавай Стелле привет и пожелай ей скорейшего выздоровления.
Рома тоскливо улыбнулся, но ничего не сказал. Я прочитала по его лицу невысказанные слова: «Могла бы и сама ей написать это». Но он знал, что мои отношения с его женой безвозвратно разрушились, когда я «восстановилась»: выслушивать сплетни и пустую болтовню Стеллы о незнакомых мне людях стало тогда невыносимо, ее недалекие эмоции, чаще ядовитые и злые, заставляли меня бежать еще быстрее от реальности в вечно спокойный бездушный мир машин.