Ага, вся в пене и липкая. Понятно. А тут?
А тут такого нет. Просто прежде чем снять маску, мы начинаем немного иначе дышать, чтобы не стать пивной банкой, и всё. Несколько месяцев тренировки, и это может освоить каждый.
Ничего ядовитого в марсианской атмосфере, по сути, нет. Вернее, не так, естьуглекислый газ. Но при невысокой плотности атмосферы и сложности дыхания вы просто не вдохнёте столько, чтобы им отравиться. Ну и сейчас его не под девяносто процентов, а заметно меньше. Особенно тут, под полями, рядом с фонтаном и плющом. И наличие того же углекислого газа отличает дыхание на Марсе от задержки дыхания на выдохе. Это разные вещи получаются, совсем.
То есть я
Нет. Технику-то освоить можно, а вот хватит ли тебе кислорода, который в атмосфере, это вопрос вопросов. Некоторые марсиане могут немного дышать атмосферой Марса, но это не первое поколение. Все Драконы могут, ну и я вот. А тебе в любом случае потренироваться надо сначала, а дальше доктор скажет. Или можно под наблюдением Чёрного попробовать
Я снова надел маскувспомнил вкус марсианского воздуха, и будет. Не надо лапулю мою пугать. Ганс одобрительно кивнулДраконы не любят пустой бравады, и мы пошли в парк.
Конечно, до парков Теллура Олимпу далеко. Здесь только один вид растенийплющ, зато его много. Он обвивает скамейки, специальные опорыи просто решётки, и арки, и конусы, и даже по чаше фонтана вьётся. Кстати, фонтан этотединственный на Марсе, и включают его очень редко. Радиальные дорожки как раз у него сходятся, а дальшеодна аллея, к Стене Памяти. Туда мы и собрались, но тут в динамиках радостно и картаво прозвучало:
А тепей, по пгосьбе замечатейной Киви и нашего дгуга Обеонца, рок-н-голл!!! и в уши хлынул весёлый ритм, от которого даже мне захотелось танцевать, хотя я не большой любитель этого дела.
Смотрите! ахнула Инге.
Вот оно! Фонтан вспыхнул лучами подсветки и в небо ударили струи воды. Часть взметнулась ввысь, замерзая и распадаясь на мелкие льдинки, и лучи разноцветных лазеров заставили ледяную взвесь играть и переливаться тысячами искр. А брызги, которые остались ниже и не перешли пороговый барьер, где температура резко падала, попали на плющ. Цветы ещё сильнее раскрылись, и оказалось, что дикий плющ может поражать своими красками не хуже городского. На фоне музыки «блуждающей волны» это выглядело сказочно.
Какая красота! Спасибо, Олимп! Инге посмотрела на меня горящими глазами, потянулась поцеловать и рассмеялась. Надо научиться без маски обходиться. Хотя бы на полминуточки. А Оберонец и Кивиэто кто?
Оберонец? Вообще оберонцами называли членов команды базы на Обероне. А ещё так звали их командира. Это про него и была речь. Про него и его подругу, пилота. Собственно, мой род идёт от них, объяснил Ганс. Они улетели на Оберон, оставив детей дома. Знали, что вернуться не получится. Хотя По легенде, когда началась Заря, кто-то слышал позывной Оберонца в эфире.
То есть этов честь ушедших?
Это А кто его знает. Это призрак. Фантомная передача из прошлого. А может, Изя Гофман сидит под землёй и прикалывается над нами, играя в шахматы с Михалычем. Изя Гофманэто наш первый координатор финансов, таможни и торговли. В смысле, министр. По совместительствурадиоведущий.
Ганс замолчал, задумавшись о чём-то своём. Струи фонтана опали, насосы втянули воду, осушая чашу, музыка затихла после первого же куплета зажигательной песенки, и мы пошли дальше.
Обычно те, кто читает про Стену Памяти в путеводителях, представляют нечто огромное и монументальное. Да, изображение «лебедя» по центру стены большое, хотя не в натуральную величину, конечно, но сама Стена, в которую переходят плоскостиметра три высотой. И имена погибших за Марс и Терру вырезаны в камне широкой лентойчтобы читать, не приседая на корточки и не задирая голову. Сейчас перед стеной шеренгой стояли ребятишки, важные и торжественные, и несколько взрослых. Мы остановились в аллее, не выходя на площадь перед Стеной, чтобы не мешать.
Что это? тихо, словно её могли услышать, спросила Инге. Церемония какая-то?
Мальков в пионеры принимают, так же тихонько ответил Ганс.
А что это?
Пионеры? Детская организация, ещё с давних пор. Ребята клянутся быть как Первые и быть первыми во всём, в том числе в строительстве и защите социализма. Хотя у нас давно уже коммунизм, Ганс хмыкнул, поглядел на Инге. Ты про такое и не знаешь, наверное.
Та пожала плечами. Мне вообще показалось, что торжественная церемония Инге не заинтересовала. Нет, она внимательно наблюдала, как серьёзные детишки по очереди выходили из строя, поворачивались лицом к товарищам и произносили слова клятвы, но зуб даю, она что-то другое видела и слышала. Уж больно она была сосредоточенная. Впрочем, я и сам знаю, что Олимпместо непростое, а с её чувствительностьюили как это назвать?.. Даже не представляю, что Инге могла тут почувствовать.
Последняя девчушка вернулась в стройи шеренга распалась, превратившись в стайку радостных и возбуждённых детишек. Они направились к музею, а мы прошли через опустевшую площадь. Я уже бывал здесь, и не раз, но Инге Будет ли это важно для неё? Хотелось бы, но по большому счётуей это всё чужое. Мне даже стало больно при мысли, что для неё Олимп и память Первых окажутся чем-то пустым и незначительным.
Но я зря волновался. Инге обогнала нас с Гансом. Быстро подошла к Стене, погладила холодный камень. Медленно, старательно разбирая слова, прочитала стихи, вырезанные на обтекателе изображения «лебедя»:
Вспомним всех поимённо,
сердцем
вспомним своим
Это нужно
не мёртвым!
Это надо
живым!
Вспомним
гордо и прямо
погибших в борьбе
Есть великое право:
забывать о себе!
Есть высокое право:
пожелать и посметь!..
Стала
вечною славой
мгновенная
смерть!
Это Имена ушедших? Инге повернулась к нам, и я понял, что зря переживал. Ей было не всё равно. Совсем не всё равно.
Да. СлеваПервые, погибшие во время Сумерек и Зари. Справадругие участники тех боёв. Ну и те, кто погиб в ходе боевых действий уже потом. За прошедшие годы.
Инге коротко, со всхлипом, вздохнула. Имён было много, очень много.
Она постояла перед стеной, потом быстрым движением опустилась на колени и прижалась колпаком комбеза к земле. Ганс удивлённо крякнул и посмотрел на меня. Он был растерян, и не знал, как реагировать. Я, честно сказать, тоже не представлял, что делать, но в одном не сомневался: тут нет рисовки, Инге была искренней и делала то, что считала нужным и правильным.
Она встала и подошла к нам: глаза в пол-лица и блестят нехорошо. Но то, что она сказала, удивило и меня, и, похоже, Ганса:
А город Олимп Он там, внизу, да?
Да, вот про это ей никто не рассказывал, насколько я знаю.
Он Он не законсервирован. Он просто спит. Они Там Инге встряхнулась, словно сбрасывая наваждение, и снова повернулась к Стене: Я ещё приду. Обязательно. И станцую для вас. Обещаю.
Ох, ты ж! Опять мистика всякая началась. Ведь это она не мне сказала, и не Гансу. Первым! А Ганс только кивнул понимающе. Ну да, марсиане же верят, что Первые не умерли, а просто ушли. И вернутся, если Марсу или Терре будет грозить опасность. Инге с её лоа отлично в эту компанию впишется, тут сомневаться нечего. Так что я только облегчение почувствовал, когда мы от Стены ушли и Ганс нас в музей повёл. Всё-таки без всяких таких штучек мне спокойнее.
Инге Сонел
Как описать, что я почувствовала там, у Стены? Не знаю. Но Олимпэто точно место невероятной силы. Да, сейчас на поверхности ощущается только слабое эхо, но Вот у Тима, когда он спит, лицо становится, как у мальчишки. Но я знаю, какой он сильный, и быстрый, и опасный на самом деле. Так и тут. Лоа Марсалоа-воины, и именно здесь, в Олимпе, их дом. А самое странноездесь и светло, и грустно, и радостно одновременно. Словно все те, кто погиб, на самом деле где-то здесь, и смотрят на своих потомков, и радуются за них, и грустят, что не могут прикоснуться, и мне их так жалко вдруг стало, что я чуть не расплакалась там, у Стены. Странно, я ведь никого из них не знала, это просто имена на отполированном красно-буром камне, но как будто они, Первые, для меня родные. Я даже испугалась немножко, если честно. Потому что когда такие лоа обращаются к тебе, это неспроста. Да и вообще, если подумать, всё как-то неслучайно получается. Как мы с Тимом встретились, как сразу вместе оказались, как слетались с первого раза, теперь вот это Странно. Странно и страшно. Может быть, лоа надо было, чтобы я попала на Марс? Но зачем? Непонятно.