В шлюзе Ганс снова придирчиво проверил наши комбинезоны, что-то поправил, скорее для проформы, и, довольно кивнув, нажал клавишу на стене. Зашипели насосы, выравнивая давление, внешний створ медленно пошёл вверх, полоска жёлто-оранжевого света упала на пол и начала расти, стало ощутимо холоднее.
Ну вот теперь по-настоящему: «Здравствуй, Марс! Я скучал по тебе».
Инге Сонел
На Марсе холодно. Это я поняла, как только створ начал открываться. Нет, мне и до этого доводилось мёрзнуть, но тут Это и сквозь комбез ощущалось, и я прям видела, как ледяной воздух в шлюз заползает. Даже подумаламожет, ну её, эту прогулку, но потом решила, что нет. Раз Тиму тут хорошо и нравится, то попробую.
Конечно, я и фотографии поверхности видела, и когда диктор вводную лекцию читал, там тоже Марс показывали, но как-то мельком, что ли? То есть там больше было про опасности всякие. Как на Теллуре про пиявок. Ну, про плющ нам Гейнц ещё по дороге рассказал, про ёжиков я от Тима и Игоря уже давно знала, но вот то, с чего передача началась, для меня сюрпризом оказалось. Диктор так сказал: «Первое и основное правило Марса, дорогие друзья: если вам не понравился Марс, завершайте свои дела и улетайте. Мы рады гостям, но если Марс вас не принял, мы не хотим рисковать вами». Я сначала подумала, это прикол такой, и потом поняла, что он на полном серьёзе говорит. И как-то даже жутковато стало.
Поэтому когда мы наружу вышли, я боялась. Во-первых, замёрзнуть. А во-вторыхчто мне на поверхности плохо станет. В смысле, что Марс меня не примет. И что мы тогда делать будем? Я даже Тима за руку схватила, когда первый шаг из шлюза сделала. Но ничего страшного не случилось. Просто под ногами не пластотон, а плотный грунт и мелкие камушки. И снаружи не так уж холодно, или я привыкла быстро. Но вообще на вид казалось, что тут тепло должно быть. Наверное потому, что здесь всё рыжее. Поверхностьсерорыжая, неборыжее с розовым, а солнце маленькое, но яркое, без фильтров смотреть тяжело. Тим с Гансом не торопились, дали мне оглядеться. Они, кстати, были в масках и капюшонах, а мне полноценный гермоколпак надели. Рано, сказали, просто так гулять.
Прямо за нами был выход, причём не люк, в который надо по лестнице подниматься, как я дома привыкла, а полноценный такой проход, в скале вырезанный. Когда створ закрылся, его только за счёт люминесцентной и световой маркировки увидеть можно было. Недалеко от шлюзагараж для вездеходов в скальной нише, и её, судя по всему, тоже можно закрыть полностью. А ещё дальше, метрах в ста, башенки решетчатые, целое поле, между ними не то трубки, не то тросы в несколько рядов натянуты, и на них какие-то штуковины висят. Как куски плёнки разных размеров. Рядомдва холмика, слишком ровненькие и кругленькие. Я пригляделасьточно геодезики надувные, только под слоем грунта. Ганс посмотрел, куда я уставилась, и объяснил:
Эти медузья ферма. А куполадля персонала и систем подачи питания. Там не тросы, а трубки, как в гидропонной оранжерее, через них вода и бактериальный бульон подаётся, вот медузы к ним и прилипают.
А потом из них всякие ткани делают, так?
Именно.
Посмотрела я, как медузы на трубках висят, покачиваются слегка, то ли под ветерком лёгким, то ли просто так, и дальше оглядываться начала. Трубу «метро» монорельсаувидела, мы как раз на ней сюда приехали от космопорта, горы, скалы Колеи накатанные от шлюза разбегаются в разные стороны, какие уже почти пылью и песком занесло, какие свежие совсем. А над горизонтом поднимается фигня какая-то. Горыне горы, стенане стена, что-то такое огромное, что сразу и не сообразишь. Ну я и спросила:
А там что?
Там? Олимп. Самая высокая гора на Марсе и во всей Солнечной. Двадцать шесть километров.
А-а А почему её не видно?
Ну а правда, почему? Двадцать шесть километровэто же представить страшно! Если она такая огромная, её же издалека должно быть заметно! Или нет? Я мысль додумать не успела, а эти двое опять ржут:
Почему не видно? Вот он, и Ганс рукой на эту стену непонятную тыкает. Это он.
Вот эта вот стена?
Это подножье Олимпа. Саму гору можно нормально увидеть только из космоса. Он очень большой, но очень пологий.
А-а тогда понятно, говорю. А что, и вправду понятно. Если всё так, то просто кривизна планеты не даст вершину увидеть. А жаль. Туда подняться можно?
Можно. Но только в нормальных скафах: там уже почти вакуум, наверху.
А подлететь посмотреть?
Можно, конечно, но у нас особо летать в атмосфере не любят.
Почему?
Бури. Сами по себе они не опасны, атмосфера ещё не настолько плотная, чтобы ветром что-то ломало или сдувало, но они поднимают песок, и вот он-то как наждаком проходится А последнее время они случаются всё чаще. Планета оживает.
А я сразу про медуз подумала. Может, они и прочные, но если ветер сильный, их же с тросов сорвёт, и что тогда? Искать, собирать и на место развешивать? Но я даже спросить не успела, как Ганс сказал:
Ферму при необходимости полями прикрывают. Это давно уже не проблема.
А, хорошо тогда а вот интересно, как Ганс узнал, о чём я спросить хочу? Хотя Тим всегда говорит, что у меня на лице всё во-от такенными буквами написано. Надо будет посмотреть. Не на бури, на Олимп.
Всё-то тебе надо, неугомонная Тим головой покачал, но я вижу, что ему мои слова понравились.
Да, а что?!
Ладно, поехали.
Ну да, а почему нельзя на Олимп посмотреть? Тем более кажется мне, что именно там местные лоа должны обитать. И гора такая особенная, и чувствовала я, что Ганс к Олимпу как-то особо относится, и Тим про Мемориал рассказывал. А лоа здесь очень могущественные должны быть.
Сели мы в вездеходГанс его тележкой назвал, и поехали. Тут уже хорошо видно было, что от города что-то типа трассы ведёт. Конечно, это не дорога с покрытием, но она расчищена, камни убраны, и даже колеи можно заметить. И чем больше я по сторонам смотрела, тем красивее всё становилось. Или я начала замечать больше. Оказывается, земля и скалы не просто тусклорыжие, тут много цветов и оттенков, и красное что-то есть, и синее. А тени от камней чёрные, изломанные, и это красиво очень, но и тревожно как-то. И небо, если внимательно посмотреть, и не рыжее вовсе, а розовое и золотое. Как закаты на Теллуре на море. И всё вокруг причудливо, но и торжественно, даже сурово. И вот странно: дома, на Колонии Нове-17 тоже горы одноцветные, в общем-то, серо-жёлтые такие, но там это совсем по-другому смотрится. И скалы острые, местами торчат во все стороны, а здесь всё более пологое, что ли? Более солидное, во. Или нет. Более древнее. Так правильно.
И вот, наверное, минут десять прошло, может, чуть больше, мы уже далеко от города отъехать успели, как я почувствовала странное что-то. Как будто кто-то на меня смотрит. Внимательно так смотрит, изучает. Кто-то большой и строгий. Даже неуютно стало, хотя и понятно, что этот «кто-то» зла мне не желает. Так что, наверное, это не то, о чём диктор предупреждал, а как раз местные лоа? Но кто я такая, чтобы они на меня внимание обратили? Ведь в таком древнем мире лоа должны быть очень могущественными. А если ещё вспомнить про Первых В общем, я не удержалась и спросила:
А это нормально? Ну, как будто смотрит кто-то?..
Спросила и сразу думаю: вот сейчас Тим с Гансом на меня тоже посмотрят, как на дуру какую. И они действительно на меня уставились. А потом переглянулись и заулыбались.
Что?!
Помнишь, ты про марсианский геном спрашивала? Так вот, он существует. И он, похоже, у тебя есть.
В смысле? вот не было печали! Хотя, может, это здорово?
Тим с Гансом снова переглянулись, и Ганс объяснил:
Есть три категории людей. Для однихтаких подавляющее большинствоМарс просто ещё одна планета в ряду других. Некоторым на поверхности становится жутко. Их преследует беспричинный страх, возникает желание убежать и спрятаться. Это значит, что Марс их не принял. Если они не улетят, то рано или поздно погибнут, причём глупо. И скорее раньше, чем позже. А есть те, кто на поверхности чувствует чьё-то внимание. Как ты. Это Марс приглядывается к тебе. И этоединственный способ выделить носителя марсианского генома. Кстати, это значит, что ты можешь пройти подготовку по программе драконов, если захочешь, конечно. Но этоставить имплантаты, потом тренировки, долгие и сложные В общем, то ещё удовольствие.