Но моё последнее открытие на тот момент было скорее не финальным аккордом моей работы, а всплеском отчаянья и боли, опоздавшей попыткой выполнить данное обещание. Обещание дать бессмертие. Когда-то давно первым материалом для опытов при разработке прототипа MGG послужил мой собственный ген, позволивший понять, что создать дверь в сказку действительно возможно. В этот раз в блок визуальной материализации первым попал кусочек памяти моего брата, погибшего в авиакатастрофе за несколько месяцев до этого. Я не успела сделать Мэтта бессмертным при жизни, но смогла вернуть его себе внутри созданного мной устройства. И пусть кому-то это казалось эгоистичным, я просто не могла жить без присутствия рядом второй половинки моего сердца, не могла работать без его поддержки. И теперь я помнила, что мне не хватило совсем немного времени, чтобы доказать последнеечто память умерших людей можно не только воспроизводить, как фильм для изучения. При определённой помощи она способна выделяться из общей генетической информации и образуя некую энергетическую субстанцию, осознающую себя от начала и до конца, образовывать некую электронную жизнь внутри компьютерной системы. То есть постепенно она становится призраком реально существовавшего человека, который помнит всю свою жизнь, может переместиться в любой её момент, ощущает её как настоящую, но при этом находится внутри искусственно созданной электронной сети. Это и было бы своеобразным бессмертием для людей, а так же возможностью увидеть тех, кто давным-давно ушёл в мир иной. Именно это, как я думала, сделать мне и не удалось. А теперь выходит
У меня получилось
Я в тебе никогда и не сомневался.
Моя память, вернувшаяся ко мне из небытия, разложила, наконец, свои пожитки на полках моего сознания, и, сама не до конца веря в это, я повторила, взглянув на Мэтта огромными от переполнявших меня чувств глазами:
У меня получилось!
Да-да, верно, получилось. Только, пожалуйста, не кричи очень громко, мы и так здесь уже порядком пошумели. И даже если переход и находится в другом конце подвала, мало ли что. Вдруг кто да услышит. А нам это сейчас совершенно ни к чему.
Переход? Какой переход? Хотя это сейчас не важно. Внутри меня кипел огромный котёл гордости и восторга. Я никак не могла успокоиться и прыгала как резиновый мячик. У меня получилось! Я сделала это! Сделала! Но вдруг озадаченно остановилась: Подожди, но это произойдёт только через полвека!
Успокойся, Энж, слышишь? Если бы мой брат был «настоящим», он бы, скорее всего, обнял бы меня, помогая прийти в себя. А так ему оставалось только маячить перед моим лицом, стараясь сфокусировать моё внимание на своей речи. Я тебе уже говорил, что тебя окружает не совсем живая реальность. Это всё, он повёл вокруг рукой, программа. На дворе три тысячи восемьдесят пятый год, и нас с тобой давно уже нет в живых. Но мы продолжаем жить внутри твоего детища. Ты должна это понять, ведь это ты сделала так, чтобы такое стало возможным.
Понять, повторила я, обхватывая голову руками. Это сложнее, чем кажется. Никогда не думала, что кто-нибудь когда-нибудь зарядит мои мозги в мой собственный генератор. Даже не предполагала, что это может кому-либо понадобиться. Я посмотрела на Мэтта. Ты знаешь, зачем?
Он кивнул:
За сто с лишним лет на земле случилось очень многое. Болезни, кризисы, войны. И вот теперьвымирание цивилизации. После последней войны что-то повернулось в психике людей. Число случаев суицида неожиданно подпрыгнуло в несколько десятков раз. Люди кончают жизнь самоубийством, кажется даже без серьёзных причин. Иногда достаточно просто нескольких неудачных дней подряд, когда всё валится из рук.
Бред, резюмировала я.
Именно. Иначе назвать невозможно, но эта ситуация, больше похожая на чей-то воплотившийся в жизнь кошмар, действительно имеет место. Психологи и медики ломают голову над причиной таких перемен в сознании людей. Есть один умник, который во всём происходящем винит созданное тобой устройстводескать, люди умирают от тоски по прошлому. Кто-то особо догадливый высказал предположение, что всему виной вседозволенность и полная обеспеченность, так сказать отсутствие цели в жизнииными словами людям просто не к чему стремиться. В ответ учёные вызвались попробовать найти в прошлом панацею от надвигающейся на человечество катастрофы. И вот тогда вспомнили о тебе.
Обо мне? Причём тут я?
Мэтт улыбнулся в ответ на моё изумление и неожиданно спросил:
Анжела, что ты сделала со своим лицом?
Что?
Ты помнишь, что ты сделала со своим лицом?
Я посмотрела в по-прежнему отражающее нас зеркало, и мой взгляд наткнулся на изрезанные белыми линиями щёку и висок. Коснувшись их кончиками пальцев, я непонимающе уставилась на брата. В моей памяти не было никаких воспоминаний о том, что я как-то исправляла свой изъян.
Я не помню
Верно. Ты не помнишь. Потому, что ты ничего с ним не сделала. Ты попросту жила с этими шрамами всю свою жизнь, не придавая им особого значения. За всё время, которое я знал тебя, ты ни разу не задумалась о пластике, хотя в какой-то момент уже могла себе это позволить. Ни эти шрамы, ни отношение к тебе окружающих людей, особенно сверстником, ни постоянные унижения и насмешки не ломали тебя. Ты жила и твёрдо двигалась в своей цели. Именно это и нужно было учёнымпонять, что помогало тебе идти вперёд и не позволяло сдаться. На какое-то время Мэтт замолчал, и я заметила, что лицо его стало непроницаемо-серьёзным, а остановившийся взгляд затерялся где-то глубоко в прошлом, как в тот вечер, когда я пообещала сделать его бессмертным. Сначала из уважения к тебе они не стали трогать твою генную память. Они вообще относились к твоему имени, как к чему-то бесценному, почти святому. И я могу их понять. На мгновенье улыбка тронула его губы. Для изучения была взята память ближайшего к тебе человека, то есть моя. Но в моих воспоминаниях не было того, что было им нужно, ведь я никогда не давал тебя в обиду и потому не мог помнить пережитых тобой унижений. Я их просто физически не видел.
Ты старался всегда быть рядом, кивнула я. И если кто-нибудь в твоём присутствии называл меня уродиной, франкенштейном или лицом со шрамом
То всегда получал от меня крепких тумаков.
Мне вдруг захотелось взять за руку своего брата. Это был его жест, тот самый которым он часто приводил в порядок мои растрёпанные чувства и обогревал мне душу. Но
Заметив мой порыв, Мэтт глубоко вздохнул и продолжил:
Они возились с моей памятью долго, сколько позволило им время, крутя её так и сяк и пытаясь выцепить оттуда хоть что-то полезное для их исследования. В конце концов, через несколько лет, когда ситуация на земле стала критической, они, можно сказать, решились на святотатство. Однажды ты снова открыла глаза и начала проживать свою жизнь заново. Но не всю, а только ту её часть, где тебя постоянно преследуют неудачи и насмешки. И где меня никогда не оказывалось рядом.
Он снова замолчал, а потом посмотрел мне прямо в лицо:
Анжела, ты правильно сказала: у тебя получилось, пусть и неожиданно, бесконтрольно. Поэтому ты никого не успела предупредить о возможности возникновения призраков памяти. Люди, работающие с MGG, не знают о том, что каждый ген загруженный в блок визуальной материализации, оставляет свой информационный след в системе, сохраняющийся в ней даже после замены исследуемого гена. Ты даже не представляешь, сколько оттисков чужих жизней находится там сейчас. Они все, как застывшие в янтаре древние насекомые, замерли в своих мирах, после того как снова прожили отражения своей памяти. Но знаешь, немногие из них согласились бы на это по своей воле. Решившись изучать историю путём полного погружения в личности когда-то живших людей и вызвав к жизни их разум, учёные сами того не ведая, преподнесли некоторым из них красочный билет в один конец, на котором огненными буквами выжжены слова: «Добро пожаловать в твой личный ад!» Я удивлённо взглянула на него. Да, Энж. Они проживали заново всё, что с ними когда-либо случалось, пока современные профессора исследовали быт различных эпох. Одни из них вновь влачили жалкое существование в нищете; другие страдали от голода и хоронили своих детей, умерших от истощения во время какой-нибудь великой осады; третьих вообще «заново» продавали в рабство, издевались, калечили. И все эти люди не могли остановить это, не могли выйти из этого круга, потому что не осознавали, что это уже не жизнь, а лишь записанный фильм, который можно промотать в любую сторону и выбрать тот фрагмент, в котором они были счастливы. А потом, когда их отработанный ген отложили в сторону, отключив от программы, они попали в ничто, в вечную тьму и одиночество, навсегда оставшись там и осознавая это. Ведь они так и не стали «призраками».