Осторожно продвигаясь по подвалу колледжа, через какое-то время мы остановились напротив хорошо освещённой серой стены с неглубокой нишей посередине, напоминающей давным-давно заложенный дверной проём.
Тупик, растерянно констатировала я, но Мэтт покачал головой и улыбнулся:
Если бы. Это и есть наша цель.
Что? Ты опять шутишь, что ли? Наша цельэта стена?
Мысли шире. Этошлюз камеры перехода.
Это?!
Анжела Александра Гэррис! взорвался он, наконец. Включи, в конце концов, мозги! Тебе что, нужно было повесить здесь неоновую вывеску с жирной стрелкой-указателем?!
Нет, стушевалась я.
Тогда что ты ожидала здесь увидеть?
Не знаю
В таком случаеМэтт на мгновенье задумался и пробормотал: Осталось понять, как он работает.
Может, я сама попробую, предложила я. Куда идти?
Мой брат заинтересованно посмотрел на меня и показал кивком головы прямо на нишу. Я подошла к серой кладке, глубоко вздохнула и положила ладони на холодный камень. Ничего не произошло: кирпичная стена была шершавая, твёрдая и ни расходиться, ни проваливаться, ни вовсе исчезать не собиралась. Я слегка нажала на неё и испугаласьмоя «память» отпускать меня явно не собиралась, по крайней мере, добровольно.
Так не пойдёт, услышала я совсем рядом голос Мэтта. Я обернулась, и он потребовал: Смотри только мне в глаза и отвечай. Тебя устраивает та реальность, в которой ты жила последнее время?
Нет.
Мой брат сделал маленький шажок ко мне и остановился, почти «касаясь» меня.
Ты хочешь отсюда выбраться?
Да.
Мэтт шагнул ещё, заставляя меня двигаться перед собой спиной вперёд. Я подумала, что, по идее, должна была бы сейчас упереться в стену. Но не почувствовав преграды, удивилась и хотела оглянуться.
Смотри только на меня!!! вдруг оглушительно рявкнул Мэтт, и я от неожиданности подскочила и хотела уже возмутиться, но он опередил меня: Анжела! На меня! И ещё один шажок в неизвестность. Боишься? Я молча кивнула. Ты веришь мне? Снова кивок. Мэтт снова «подтолкнул» меня назад. Если хочешь, можешь закрыть глаза, посоветовал он, но я лишь быстро и мелко помотала головой. И внезапно почувствовала, что он тоже волнуется. Осталось немногои мы выберемся. Снова шаг.
Вдруг что-то зашуршало. Звук быстро нарастал, а потом, одновременно с ещё одним шагом, за спиной Мэтта реальность будто осыпалась мелким песком, сменившись непроглядной тьмой. Я испуганно вскрикнула и закрыла лицо руками, каким-то шестым чувством поняв, что меня всё-таки «перезагрузили». Но в ту же секунду почувствовала тепло рук вокруг своих плеч и услышала голос брата:
Господи! У нас получилось, Энж! У нас получилось!
Мы выбрались?
Да, у нас всё же получилось!
А ты? Ты же былЯ растерянно дотронулась до его вполне осязаемых плеч, и он довольно улыбнулся, как кот, облопавшийся сливок.
Чёрта с два! Здесь они со мной ничего сделать не могут. По крайней мере, пока. Это моя территория. Мэтт широко развёл руками, приглашая меня осмотреться. В голосе его звучало весёлое озорство и ирония. Не богато, конечно, зато чистенько. Ничего лишнего.
Я огляделась вокруг и от изумления открыла рот:
О чём ты? Да тут, куда ни глянь, везде двери!
Чего?! Теперь уже мой брат непонимающе смотрел на меня. Анжела, здесь же пусто как в космосеОн вдруг осёкся, посмотрел по сторонам и неуверенно добавил: Энж, я чего-то не вижу?
Похоже, что так, кивнула я в ответ.
Мы стояли в огромном, будто лишённом стен, стерильно белом помещении, и нас окружали десятки, а то и сотни дверей. Они были совершенно одинаковые, но находились на разном расстоянии друг от друга, словно за ними были совершенно разные по величине, невидимые глазу комнаты. Удивительным было то, что располагались все двери на невидимых концентрических линиях и «смотрели» в одну точку. И ещё от косяка каждого входа тянулись в том же направлении вмурованные в пол, словно под стеклом, два кабелячёрный и белый.
Внезапно мои исследования прервали незнакомые голоса.
Система перезагружается. Пока отклонений не обнаружено. Звучание этого женского голоса показалось мне знакомым, как если бы я слышала его совсем недавно.
Хорошо. Продолжайте наблюдение, доктор СторнА этот мужчина был явно раздосадован. И ещё он нервничал.
А вот и господа учёные, усмехнувшись, пояснил Мэтт, и я кивнула, соглашаясь.
Неожиданно у меня за спиной раздался негромкий шорох. Я оглянулась и увидела, что кабели, которые шли от одной из дверей, изменились. Точнее, изменился только одинчёрный. Теперь он стал радужным, словно его оплётка была прозрачной и сейчас по нему прогоняли все цвета спектра.
Энж, ты сейчас похожа на кошку, которая наблюдает за привидениями. И это меня сильно нервирует. Мой брат положил руку мне на плечо и попытался заглянуть в лицо. Ты бы хоть объяснила, что происходит.
Подожди, Мэтт. Мне нужно подумать. Я перехватила его ладонь, отстраняя от себя, и внезапно ощутила, что он вздрогнул. Что такое? Я встревожено подняла на него глаза и вдруг поняла, что он тоже «видит».
Ничего себе! Он ошалело переводил взгляд с одной двери на другую. Да тут ихА мне приходилось выкручивать себе мозги, чтобы увидеть хоть одну. Судя по всему, твой «малыш» признал в тебе свою маму. Мой брат улыбнулся. Затем его взор наткнулся на радужный кабель и, секунду подумав и посмотрев на другие чёрно-белые трубки, которые убегали от других косяков, сказал: Видимо, это твою память опять загрузили.
Видимо, да, согласилась я, присаживаясь на корточки над загадочной магистралью. И если я хоть что-то понимаю, этосистема трансляции. Но почему один транслятор пуст?
Он не пуст, помолчав, произнёс Мэтт, и я удивлённо посмотрела на него. Скорее всего, этозвук.
Я восхищённо прищёлкнула языком и широко улыбнулась брату:
Ну, конечно! Звук! Он же бесцветен! потом проследила взглядом за петляющей среди других дверей разноцветной и белой линией и пробормотала: Интересно, куда они попадают? Пойдём, глянем? Я посмотрела на Мэтта.
Пойдём, согласился он. Только руку мою не отпускай. А то твоё чадо, судя по всему, признаёт во мне только дядю и без твоего ведома мне не показывается.
Я хотела съехидничать, что правильно делает, но меня опередил встревоженный голос женщины-учёного.
Профессор, загрузка прервана. Система показывает сбой в блоке визуальной материализации. Программа не может выдать нам данные по воспоминаниям, потому что не находит объект. Она не определяет генной принадлежности. Такое впечатление, что Анжелу просто напросто вывели из её собственной памяти.
После воцарившегося недолгого молчания мы с Мэттом внезапно услышали звук глухого удара сильного кулака о столешницу.
Проклятье! закричал тот, кого называли «профессор». Элен, свяжитесь со службой обеспечения программной безопасности! Я хочу, чтобы этого засранца немедленно выбили из генератора и стёрли даже память о нём!
Профессор, но он жевирус! Это не безопасно для MGG!
Именно! Однако эта зараза может сожрать всю программу, а у нас даже нет возможности её восстановить! Нам надо попытаться спасти хоть что-то!
А это он обо мне, не иначе, с довольной ухмылкой заметил мой брат.
Я не разделяла его оптимизма, ибо не знала, насколько хороши их спецы и что они могут сделать с виртуальной личностью Мэтта. А ну, как правда сотрут. Или вовсе убьют моё творение. Поэтому я взяла брата за руку и поспешила вдоль светящегося кабеля.
Пойдём скорее. Нам нужно как можно быстрее подключиться к системе передачи данных с клавиатуры.
Жаждешь поболтать с профессором?
Именно. Слышать меня он больше не может, зато между нами возможна высокоинтеллектуальная переписка.
Идти нам пришлось очень недолго: в просветах между дверьми почти сразу замелькало что-то серебристое и, подойдя ближе, мы с Мэттом увидели огромный усечённый металлический холм. Со всех сторон в него «вливались» магистрали трансляторов. Но радужные жилы, в отличие от прозрачных, поднимались по склону примерно на ладонь, прежде чем исчезнуть внутри его блестящей поверхности. В центре образованного срезом плато возвышалась небольшая пирамида, высотой в человеческий рост. Она отливала тем же металлом, что и сам холм, с той только разницей, что примерно на уровне груди её опоясывали крошечные звёздочки. А из вершины пирамиды вверх вырывалась тонкая световая спица, постоянно меняющая окраску. Но разглядеть, что находится там, где терялся необычный луч, было невозможно из-за белого фосфорицирующего тумана, который, как оказалось, заменял здешнее небо.