Хорошо, соглашается она, доев бутерброд допив синтет- пиво, отряхнув руки и вставая; подстелив на землю первый слой биологически активного полиэтилена новейшая разработка, по мере эксплуатации из него начинают расти тонкие ворсинки и всю площадь покрывают густым слоем, чтобы телу приходящему с ним в соприкосновение было тепло и комфортно, я ей говорю, чтобы ложилась, и она легла, увлекая меня за собой:
Полежи со мной, перед тем как идти, а то я уже забыла, как пахнет мужчина.
А как же, моя сладкая, я с тобой не полежу; кстати, в трехстах метрах от тебя под криптомерией тоже лежит какая-то дама, к ней приезжает угрюмый мужик на бронированном « хаммере» тринадцатой модели еще работающей на бензине это сейчас такой дефицит. Видимо очень крутой мен в нашем городке.
Я знаю милый, отвечает она лежа на боку и прижимаясь ко мне горячим телом. Даже через платье я это чувствую и не перестаю удивляться, как ей удается поддерживать постоянную температуру своего красивого тела, находящегося в книге рекордов Гин-нес-совских на 115 месте по идеальным линиям и совершенству, 37.5 градусов Цельсия, установленную для такой категории женщин на 29-ом Международном Медицинском Конгрессе. Она с некоторых пор по ночам ко мне приходит, тоскливо бывает иногда лежать под землей, прислушиваясь в внешним звукам, мы с ней болтаем о том о сём.
Полежав так с часика полтора в жарких объятиях, что с меня аж начинает течь пот, нацеловавшись, наобнимавшись, потёршись друг о друга что наши тела начинают искрить, я встаю, закрываю её сверху полиэтиленом, но не туго, чтобы она могла освобождать руки, потом засыпаю землей, не так уж и глубоко я её прикопал, и землю не утрабовывал, не как покойников кладут на два метра, да ещё в деревянном ящике гвоздями родственники заколачивают для надежности, чтобы бывший чел не вылез через какое-то время, не шатался с мордой изъеденной червячками под окнами, не пугал прохожих, тем более панихиду с поминками справили, денег сколько затратили и на оркестр тоже, чтоб сыграл буги- вуги, последний писк моды под какую хоронят усопших А уж на памятник с позолоченными гранями и монументом героя асфальта в полный рост и вспоминать не хочется. Так что когда меня не будет, я уже не приду к моей девочке в чёрных носочках, эсэмэску пошлю с берега реки, дескать, прощай моя любовь теперь уже на века, откопаешься без проблем, жить можешь в моей квартире и не поминай меня лихом С другой стороны дуба в ямке пластиковая коробка с её пластиковой картой идентификации личности (вместо паспортов придумали 50 лет назад), украшениями из золота, туфлями от Лабердена, платьями и комплектом белья. А айфон у неё с собой, когда я звоню, договариваемся о встрече.
Слез я с автобуса. Потный как шимпанзе в тропиках. Еще бы такая духота. Кинотеатр с ортопедическим названием « Прогресс» выглядел как всегда скучно и паршиво, даже в солнечный день: вся в облезлой зелёной краске, старая физиономия фасада этого трехэтажного, вышедшего из моды лет 180 назад, здания с такими же облезлыми полинявшими от дождей, колоннами, где на каждой висели сверху гроздья синтетических ананасов в качестве приманки на дневной сеанс, напомнила мне время когда мы с Алисой после знакомства я её повел смотреть какой-то фильм в голографическом изображении и, как по заказу, это был фильм про вампиров; моя девочка, как у неё заблестели глаза и участилось дыхание, когда она увидела первую сцену пития крови на экране, который можно назвать условно ведь это происходило как наяву, герои фильма разыгрывали киношную трагедию, а я, расценив её реакцию неправильно, подумав, что она такая впечатлительная, сжал ей руку, обнял и даже осмелился поцеловать, сказав перед этим: « Не бойся, это всего лишь кино!» « А я и не боюсь, ответила она, изогнувшись как кошка прильнула ко мне, и жадно впилась мягкими губами в мои, и это было так неожиданно и волшебно, что у меня закружилась голова, и внутри всё затрепетало, готовое оторваться нахрен. Она после весьма долгого поцелуя, что у меня не только звенело в голове и вибрировала во всем теле какая-то сладковато- изнурительная волна, и сказала, как-то странно усмехнулась, таким жутковатым смехом, и от её улыбки мне стало не по себе: « А что ты скажешь, если я как и эта героиня из фильма попрошу тебя подставить мне вену И тут же добавила: Не бойся, тебе понравится! Я всего лишь чуть- чуть! « « Без проблем, моя дорогая! ответил я тогда не задумываясь, да пей хоть всю, для такой потрясной девчонки крови не жалко после такого восхитительного поцелуя.
«Ты не пожалеешь!» подбодрила она и мягко и нежно впилась зубами в мою шею. Я так реально прибалдел: всё оставшееся время сеанса просидел как в тумане. Эти вампирские клыки я тоже тогда увидел в первый раз, она мне показала, прежде чем погрузиться в расслабляющую душу и тело нирвану.
И всё началось наши головокружительные отношения в этом кинотеатре на просмотре глупого, если разобраться по существу, фильма, но чувство к девушке в моей душе уже начало зарождаться, ещё когда мы на вертолете пролетели почти над самым жерлом вулкана в тот момент, когда вместе с пеплом этот грозный природный исполин выплюнул груду массивных камней, и один чуть не попал в хвост вертолета, и я инстинктивно, тогда в первый раз сжал её руку, привлёк к себе и прошептал на ушко, чтобы она не волновалась, всё будет о'кей, хотя один нервный господин заместитель продюсера, как мне потом сказала Амалия, не выдержал, психанул, заметив, что огромный булыжник, выброшенный вулканом, летит прямо в верто-крылую машину, с криком « караул!» выпрыгнул из вертолёта.
Все эти фрагменты пронеслись в голове, когда я сошёл у этого кинотеатра.
Помню, когда мы вышли после сеанса, уже было темно, и всё мне тогда казалось новым, ярким и преувеличенным; чувства обострились, я словно был под утончённым, неизвестным доселе медицине кайфом: и ночь, словно сгустившийся бархат наброшенный на плечи, осторожно прикасаясь ко мне, казалась загадочной и томительно нежной, и звёзды в небе крупнее и гуще, и даже я видел новые без всякого телескопа, и не только отдельные звезды, но и целые галактические образования, разноцветные и разнообразных форм, как на увеличенной голографической карточке. Усилились ночные запахи и ароматы. Помню, когда пересекли улицу наискосок и не по зебре, проехал автомобиль и пахнул бензином, и этот запах мне так понравился, что я чуть не крикнул водителю какой он классный чувак, развернись, прокатись обратно, я еще нюхну бензинового кайфа, а моя девчонка, которую я обнимал за талию, прижав к себе, засмеялась: « Милый, люби меня и ты будешь счастлив!» Таких уверенных аннотаций я ещё ни от одной до этого более- менее знакомой женщины мне не доводилось чтобы так уверенно говорили, все только и ждали, чтобы я сам сказал чего- нибудь в этом ракурсе (плане). Но ещё больше ждали, чтобы дал в денежных знаках хотя их уже успешно перевели в виртуально- биткоиновую программу И когда мы шли по улице, освещенной фонарями и рекламными неоновыми огнями из стеклянных витрин магазинов на улице не было ни души и мне начало казаться что уж больно мне стало хорошо, так в реальности не бывает, я её спросил: " Ты много у меня крови-то выпила? Что-то я себя чувствую как-то необычно! Прямо как крылья у меня растут, сейчас взмахну ими, улечу в ночное небо навстречу звездам!»
Она засмеялась:
«Это кино, что ли на тебя так повлияло?»
«Нет, моя радость, это ты так на меня влияешь! У меня такое чувство что я тебя знаю 150 тысяч лет! Сейчас, если чего захочешь, я могу для тебя сделать! Звёзд стрясу с неба, прыгну с крыши вот того небоскрёба!»
«Да здесь нет никаких небоскребов, милый!»
«Всё равно спрыгну!» Вот в каком я был тогда экстазе, а сейчас моя девочка томилась в земле, а меня не было рядом! Хуже того, я собирался поступить как малодушный мозгляк, бросив её решать самой свои недетские проблемы!
Все эти грустные картинки из прошлого, какие нам любит подсовывать наше подсознание иногда совсем не к месту, пришли мне когда я уже шагал через стеклянно компьютерный диснейленд, созданный на месте бывшего парка отдыха. Вокруг, прямо в пространстве, происходили виртуально- компьютерные битвы, какими управляли из кабинок юные и, не очень чтобы, носители пластмассовых матриц под черепом. Вышел к террасе, выложенной терракотовыми тёмно-серыми плитами, нависшей прямо над крутым склоном, спускающимся к пляжу из мелкозернистого светлого песка, местами заросшего кустами ивняка и растениями с широкими мягкими листьями, кучкующимися густыми пятнами по всей полосе пляжа, растянувшегося на километр с гаком от моста до заброшенной трикотажной фабрики имени Гваделупа фон Бишопа, основанной бельгийским фабрикантом ещё в позапрошлом веке, на которой работала мотальщицей нервов ещё моя прабабушка. Они работницы, наматывали эти нервы с обритых голов супервайзеров на автоматические катушки, расставленные по всему цеху в шахматном порядке. Спустился справа по едва заметной тропинке, кто про неё не знает тот вообще не заметит, и пройдя метров двести, нырнув в просвет между кустами, оказался на пляжном пятачке, закрытом с трех сторон густой, буйной, высокой, прибрежной растительностью: это был наш с Антуанеттой пляжный уголок, где мы, укрытые от посторонних взглядов, купались, загорали и занимались любовью, если была к тому охота, а она чаще всего и была при условии, конечно когда это местечко было свободно, и из воды, прямо с самой середины реки, где была самая глубокая глубина, не торчали перископы подводных лодок, наблюдающие за загорающими- купающимися, в основном за девушками и женщинами, которые постройнее и посимпатичнее, когда такие присутствовали на пляже, особенно в укромных, как этот, местечках, и загорали голышом: перископы прямо все торчали в сторону таких дам Кстати, моя малышка тоже любила нежиться на песке в неглиже, в тени ивовых кустарников (на солнце-то ей нельзя было загорать; слишком её бледно-молочная кожа болезненно реагировала на солнечный перманент сразу могла сгореть, даже солнцезащитный крем не помогал, а я её предупреждал, что зря мы его купили, если ты вампирелла, то любой крем от солнца для таких изысканных девушек, как ты, всё равно что мертвому компресс из верблюжьей шерсти на пятки