Да, повторил Натан вновь, на этот раз гораздо увереннее и жестче. Так, вероятно, и произошло. Но, черт подери, как умело они просочились по траншеям! Там полк, не меньше!
Не думаю, что целый полк, досадливо сморщился Браун.
Это была метафора, произнес майор. Теперь в его голосе стало гораздо меньше тяжелой безнадежности, но куда больше деловитой решительности. Но боши определенно хороши Я думал, что такие мастера у них уже перевелись. Пробраться обходными путяминезаметно, без единого выстрела, затем сбить с налета мою группу, отсечь и окружить Уильяма
Лейтенант Браун машинально потер челюстьв стремительно завязавшейся рукопашной один из немцев приложил его кастетом. Гунн попался недокормленный, удар получился так себе, слабенький. Челюсть уцелела, но сильно болела, а зубы на пострадавшей половине ощутимо шатались.
«К дантисту», скорбно подумал Браун и снова провел ладонью по лицу.
Майор проследил взглядом его движение, получившееся очень характерным, и поморщился. Ему самому неприятельская пуля чиркнула по мочке уханеопасная ранка, почти царапинатем не менее она сильно кровила, и ржаво-коричневые пятна безнадежно испортили китель.
В общем, печально, хотя и не смертельно, заключил Джордж Натан. Но все равно обидно. Почти оскорбительно.
Объяснимо вставил Илтис, увидев, что короткий эпизод майорского уныния завершается. Мы все-таки не линейная пехота
Сказав это, он сам расстроилсясправедливые по сути слова прозвучали крайне жалко, почти беспомощно. Майор это также отметил.
Браун, я на днях общался с одним американцем, из летчиков, тот сказал, что оправданиякак пот, всегда находятся и всегда воняют Это не в ваш адрес. Натан предупреждающе поднял ладонь, останавливая встрепенувшегося Илтиса. Мы все сегодня показали себя не лучшим образом, я в том числе. Мы хорошо начали, но вот дальше Хорошо, что Судья, упокой Господь его душу, вызвал артудар, а то пришлось бы совсем скверно.
Привставший в порыве возмущения лейтенант вновь опустился на стул, возмущенно затрещавший под его весом. Слова командира были обидны, но справедливы Можно сколько угодно говорить о том, что этот бой стал для «кротов» первой настоящей схваткой лицом к лицу, что немцы сумели напасть внезапно, что предваривший их контратаку артиллерийский огонь отчасти рассеял англичан. И даже то, что британцы все-таки оставили за собой почти половину второй линии «Форта», так что теперь его территория была разделена почти поровну между «кротами» и «штосструппенами». Но факт отступления, едва не переросшего в бегство, от этого не становился более оспоримым. И еще неизвестно, чем закончилось бы, если бы не упомянутая поддержка артиллерии, организованная французом. Храбрый человек, который даже в последние минуты жизни помогал забывшим о нем братьям по оружию
Заградительный огонь, вызванный Судьей, быстро оборвалсяартиллеристы прекратили стрельбу, не дождавшись подтверждения от мертвого корректировщика. Но только благодаря пушкарям застигнутый врасплох батальон не был сбит со всех позиций сразу.
Все, время самобичевания закончено, решительно сказал Натан, вставая из-за шаткого стола. Сколько у вас осталось людей?
Девятнадцать боеспособных, немедленно отозвался Илтис. Еще трое могли бы
Не стоит, отрезал майор. Слава богу, сейчас не четырнадцатый. Отправьте их в тыл.
Насколько я понимаю, на сегодня наши экзерции закончены? осторожно вопросил Браун. Ему вдруг показалось, что наступила тишина. Лейтенант навострил уши и убедился, что грохот непрекращающегося боя не затих, он просто переместился дальше. Кроме того, уши уже привыкли к неумолчному рокоту, сотканному из множества обыденных шумов: выстрелов, взрывов и прочих, сознание воспринимало их как обычный фон сродни ветру или шелесту дождя. Горячка схватки схлынула, погас огонь в крови, гнавший лейтенанта в бой. Теперь Брауну хотелось лишь одногоотдохнуть от кровопролития. Пусть будет все, что угодно, но только завтра. Завтра Он надеялся, что сумел сохранить бесстрастное выражение лица, не выдав потаенной и отчаянной надежды.
На сегодняда, ответил майор, не заметив душевных терзаний подчиненного.
Дрегер?.. осторожно начал Илтис и выжидающе умолк.
Уильямопытный командир, он продержится до утра, а там бошам будет чем заняться помимо него. Сейчас нам просто нечем выручать его, идти напролом на такого противникабезумие.
Натан прокашлялсяв глотке адски першило от дыма и пороховой гари, которыми он сегодня щедро надышался.
Корпусное командование очень серьезно отнеслось к ситуации относительно «Форта», продолжил майор, прочистив горло. Опасаются, что боши попробуют пробить коридор к нему и использовать как ключевой опорный пункт всего сектора. Завтра нас подкрепят французской и американской пехотой, галльскими аэропланами, несколькими танками и
Невысказанные слова «новый штурм» повисли в воздухе, будто заранее отсверкивая вспышками выстрелов, источая пороховой смрад. Майор тяжко вздохнул, потер ладони, словно стирая с них пыль и грязь.
Я перекинулся парой слов с Натан неопределенно указал пальцем в потолок, Илтис молча кивнул, дескать, понимаю. Похоже, наступление выдыхается.
Черт подери! Браун не удержался от крепкого слова и стукнул кулаком по столу, жалобно скрипнувшему рассохшимися досками.
Не все так скверно, конечно, задумчиво продолжил Натан. Мы продвигаемся по всему фронту, но уже не так бодро, как поутру. Боши пришли в себя. Если первые мили мы проходили едва ли не маршем, то теперь приходится драться за каждый фут. Как в старые добрые времена, закончил он с ядовитым сарказмом, непонятным человеку, которому не довелось увидеть воочию эти самые «старые добрые времена».
Илтис их видел и очень хорошо помнил, он лишь сцепил пальцы так, что побелели костяшки.
Первый эшелон, насколько я понял, почти полностью выбит. В бой пошли резервы, но немцы отчаянно сражаются по всему фронту, а кое-где даже контратакуют. Их противотанковые «кусты», или как там их называют, оказались очень хороши, танкисты несут огромные потери. Наша артиллерия крушит все подряд, но запас снарядов не беспределен Сейчас никто не может сказать, как повернется дело. Скорее всего, к «Форту» попробуют пробиваться на выручку. Если немцы удержат егонаступлению на этом участке может прийти конец. Оттуда они смогут корректировать огонь тяжелой артиллерии на мили вокруг, даже по нашему тылу. Поэтому завтра мы будем сражаться до победы, несмотря на потери.
Что же, сказал лейтенант. Будем верить в британских саперов, французские аэропланы и американские танки.
Интернационал ворчливо отозвался майор.
Что? не понял Браун.
Не обращайте внимания, махнул рукой Натан. Так, увлечения юности дают о себе знать. Кстати Я слышал, Галлоуэй убит?
Да, лаконично ответил Илтис. Сам я не видел, но так говорили те, кто не попал в немецкое «кольцо». Мертв.
Жаль, с искренним сожалением произнес майор. Жаль. Насколько я помню, у него остался брат. Старший. Кажется, тот пошел по научной стезе, занимался лингвистикой. Необычно для ирландца.
Об этом мне неизвестно, сдержанно отозвался Браун. Но Галлоуэй был лоялистом, так что неудивительно.
Понимаю Что ж, я больше вас не задерживаю. Идите, к заходу я жду от вас подробной диспозиции взвода и планов на завтрашнюю атаку по правому флангу. Сколько бы их там ни было, но «штоссы» есть «штоссы».
Оба офицера враз помрачнели. До сего момента «кроты» встречались с немецкими штурмовиками только единожды, два года назад, когда доведенные до безумия непрерывными минными подкопами гунны организовали ночной рейд к выходу очередной галереи. Самих «штоссов» Илтис не видел, но хорошо помнил несколько часов, которые его взвод провел в заваленном тоннеле, гадая, что случится раньше: их откопают или закончится кислород в «Прото». Второй, сегодняшний, опыт показал, что немцы если и ослабели, то не намного. Завтра противники испытают друг друга вновь, и только Бог может сказать, чем это закончится.