Отпускать его не хотели. То ли не желали терять хорошего лекаря, спасшего не одну жизнь, то ли опасались, что чем-то обидели его. По крайней мере, на кошку, которую Конрад напоследок вручил Ядвине, селяне косились весьма подозрительно, словно опасались, будто на ней лежит проклятие, которое чародей, уезжая, решил оставить им. Именно это подозрение и заставило Бреннера сунуть в мешок царапающийся меховой комок и притащить его к избе кузнеца. Норов Ядвини мало в чем уступал силе ее мужа, да и с головой у нее, в отличие от столпившихся вокруг суеверных теток, все было в порядке.
Она уже старая, смущенно сообщил Конрад, ощущая спиной настороженные взгляды соседей. В избе жить привыкла. Пропадет без меня.
Так вы не вернетесь? расстроилась Ядвиня, сгребая в охапку извлеченную из мешка, но все еще недовольную кошку.
Не знаю.
Так зачем едете?
Не знаю тихо повторил Конрад. Не могу иначе.
Ядвиня понимающе кивнула. Не стала отговаривать, убеждать остаться, расспрашивать о том, откуда взялся этот молчаливый хмурый мальчик и что за весть он принес Просто вдруг глубоко поклонилась Конраду, мазнув косами по земле:
В добрый путь.
Пробормотав что-то невразумительное, Конрад поспешил к ожидающему его чуть поодаль Себастьяну. Известие о том, что Бреннер все-таки поедет с ним, произвело на мальчика поистине чудодейственный эффект: отчаянье в его взгляде сменилось надеждой, и это изрядно беспокоило Конрада.
А вас здесь полюбили, слегка улыбнулся Себастьян. И голова с таким сожалением прощался, и эта женщина
Они не расстроены, а напуганы, срезал его радость Конрад. Теперь некому будет лечить их от белой горячки и заворота кишок. А еще они боятся, что я их прокляну на прощанье.
Неправда. Они вам благодарны. Мне рассказывали, что с тех пор, как вы появились тут, ни одна женщина не умерла родами, да и болезней стали бояться меньше.
Перестань, а? Хватит убеждать меня в том, что я лучше, чем есть на самом деле.
Но вы же согласились поехать со мной.
Если б я не догадался, кем была твоя мать, не поехал бы. Это раз. И я совсем не уверен в том, что смогу помочь твоей сестре. Это два.
Кроме вас, точно никто не сможет
Почему ты так думаешь? угрюмо поинтересовался Бреннер. Он не хотел давать мальчику ложную надежду, но тот и так уже увяз в ней, как в болоте, и теперь старательно тащил туда еще и Конрада.
Многие пытались. Безуспешно.
А нынешний лейб-медик? Твой отец обращался к нему?
Мэтр Швайгер? Он сказал, что тоже ничем не может помочь
Ульрих? Ульрих Швайгер? удивился Конрад.
Вы знаете его?
Да. Мы же с ним коллеги, когда-то учились вместе, да и работали тоже. Не ожидал, что он когда-нибудь займет эту должность
Почему? искренне удивился Себастьян. Его Величество доволен им, да и преподаватель он хороший Хоть и немного скучный.
Хорошо, что я у тебя не преподавал, хмыкнул Конрад.
Это пока, с великолепной наивностью заявил Себастьян. Когда вы вылечите Марти
Не «когда», оборвал его Конрад. Если вылечу, а пока и говорить не о чем.
Себастьян вновь сник, но Конрад успел заметить мелькнувшую в его глазах упрямую злость. Это хорошо. Сын Артура унаследовал отцовскую цепкость и дотошность, а значит, он не примчался бы сюда, не имея веских оснований верить в то, что у Марти есть шанс. И неважно, что шанс этот в руках у состарившегося в изгнании труса, который когда-то сбежал от сломившей его безысходности. В этот раз он не побежит. Потому что просто не сможет вернуться в маленький, стоящий на отшибе домик с резным крыльцом и скрипучим полом, который все эти годы был для него не то убежищем, не то тюрьмой.
Лесная тропинка встретила их звонкими птичьими трелями и насыщенным запахом хвои. Ранняя осень в этих местах всегда была теплой и солнечной, как и в Мерне. Конрад всю жизнь думал, что любит город шумный, никогда не находящийся в покое муравейник. Теперь же он вдруг понял, что привык к здешним местам, к их умиротворяющей красоте, к размеренности и неторопливости сельского быта
Ты учишься в Мернском университете? Молчать среди вызолоченных солнцем сосновых стволов почему-то было невмоготу. Хотелось говорить о чем угодно, лишь бы не о деле и не о больной девочке, ожидающей их в столице.
Да. Уже два года. Я самый младший из студентов, но преподаватели мной довольны, не без гордости сообщил Себастьян.
И на какой кафедре?
На вашей Он осекся. То есть на бывшей вашей Фармацевтической химии.
Понятно. Нравится?
Да.
Что интереснее всего?
Медицина, не раздумывая, ответил юноша. Потом, заметив его иронично приподнятую бровь, быстро поправился:Хотя химические науки тоже весьма занимательны
Не подлизывайся. А почему в маги не пошел? Прибыльное, говорят, дело. И уважения к ним больше. Заклинания творить это вам не во внутренностях ковыряться.
Вы ведь шутите?
Ну отчего же. Местные вон, похоже, меня всерьез чародеем считали. Видел, какой почет и трепет?
Это все внешнее, с очень серьезным видом качнул головой Себастьян. Для магии нужен талант.
Азам любого бездаря выучить можно, возразил Конрад.
А я не хочу знать только азы. Медицина это наука, а магия?..
Такая же наука, ничем не хуже.
Я не об этом. Магия это волшебство. Дар, взятый взаймы у неведомого. Чудо А чудесам нельзя научиться. То есть можно, конечно, но это уже другое Это как повторять что-то, не вникая в суть. Я так не хочу. Я хочу понимать, что, как и зачем я делаю, чтобы
Довольно, мне все ясно, вздохнул Конрад. Надо же, какой идеалист ему попался Почти как он сам в юности. Тогда он тоже восхищался магией, но учиться пошел медицине. Она представлялась ему безупречной системой, сродни математике, и он верил, что в этой системе задачи не могут не иметь ответов. Ему казалось, что он может найти эти ответы Иллюзии развеялись быстро: после того, как у него на руках умер первый пациент. Мальчишка тоже скоро поймет, что идеалы недостижимы. Есть только путь к ним. Бесконечная, тяжелая, каменистая дорога, с которой сворачивают очень многие. И сам Конрад в том числе
Профессор, я изучил ваши работы
Довольно. Он предпочел сменить тему: Ты пришел один?
Нет. Отец приставил ко мне троих гвардейцев. Они разбили лагерь неподалеку от тракта, мы скоро доберемся. Там же и лошади. Вас не затруднит ехать до Мерна верхом?
Затруднит, сварливо сообщил Конрад. Но выхода-то нет. Карета будет тащиться медленнее. Сколько у нас времени?
Четыре дня.
До конца? похолодел Конрад.
Нет. До момента, когда процесс станет необратимым, отчеканил научную формулировку Себастьян, словно речь шла не о его сестре, а о какой-нибудь химической реакции. По вашим расчетам.
До Мерна три дня. Это в худшем случае. Для моей работы все готово?
Да. Ингредиенты, ваши записи, весь необходимый инструментарий Помощники тоже будут, если вы скажете, но отец
Нет! отрезал Конрад. Помогать мне будешь ты.
Да, мастер.
Я тебе не мастер.
Я помню.
Оставшийся до лагеря путь они прошагали молча.
Дорога давалась Конраду тяжело. В седле он держался сносно, но хорошим наездником не был никогда, а годы покоя и отсутствия практики лишь усугубили этот изъян. Поначалу он просил Себастьяна делать остановки через каждые пару часов, потом перестал, понимая, что если сойдет с коня сейчас, то больше в этот день в седло не сядет. К счастью, имеющееся в запасе время позволило им остановиться на ночь в одной из придорожных гостиниц.
После не слишком обильного ужина вконец обессилевший Бреннер отправился в свою комнату, но отдохнуть ему не дали. У порога ожидаемо торчал настырный Себастьян. Казалось, многочасовая дорога ничуть не утомила юношу.
Мастер Конрад, я должен рассказать вам
Усталость мешала даже раскрыть рот, поэтому он неопределенно мотнул головой, давая понять, что мало склонен выслушивать Себастьяна. К несчастью, тот воспринял это как согласие.
Я хотел бы обсудить формулу и процесс изготовления препарата.
Зачем?
Мне кажется, я знаю, из-за чего все пошло не так.
Ключ тихо щелкнул в замке, и в лицо Конраду пахнуло лавандой и еще какими-то травами. Он нарочито неторопливо осмотрел комнату, потом одну за другой зажег стоящие на прикроватной тумбочке свечи и все так же не спеша принялся распаковывать свои небогатые пожитки. Старческие кости умоляли о снисхождении, и Конрад возблагодарил свою предусмотрительность, заставившую его взять в путешествие хотя бы часть лекарств и мазей.