При взгляде на эту девчонку, на ее тщательно и неумело скрываемые мучения, на губы, беззвучно шепчущие: Мама, в голову упорно стучалась мысль, которая не дает мне покоя до сих пор. И чем дальше, тем больше.
С того момента, как мы ушли в прошлое, наш мир исчез. Есть небольшая вероятность, что реальность раздвоилась, создав отдельный вариант для нас. Но почему-то не сильно верится. Уж больно неуверенно проф про это говорил. Будто себя успокоить пытался. Хотя бывают же чудеса Например, неучтенный портал в Калуге. Вот только по времени отправки он с нашим совпал идеально
Так вот. Если рассматривать худший вариант, то наш мир исчез. И все жившие там люди тоже. Мы, хронодружина, не оставили позади никого. Если и были у кого близкие, то только в дружине. Те, кто с нами работал, и не подозревали, что уничтожают свой мир. Кроме двух человек, которые знали всё. Профессор и генерал. И шли на возможность уничтожить мир сознательно. Нет, я, прожженный циник и реалист, признаю возможность самопожертвования. Тем не менее, шестнадцать лет растить собственную смерть, только ради надежды, что измененный жертвой мир будет лучше существующего И даже не в собственной смерти дело, мы тоже не раз смотрели ей в глаза, и для многих очередная игра в гляделки закончилась поражением.
Но и у профа, и у генерала были дети. И внуки. Кубенин за пару лет до Выхода стал прадедом. Возился с правнучкой всё свободное время
Каково это, работать, зная, что если всё получится, исчезнешь не только ты, не только этот гребаный мир с обнаглевшим и изолгавшимся ворьем у власти и в оппозиции, но и всё, что тебе дорого?! Родные, близкие, дети, внуки Вот этот смешной комочек, продолжающий твой род уже в четвертом поколении, радостно гомонящий при каждом твоем визите, и будящий по утрам беспрекословным приказом: Деда, тань! И ты встаешь, кормишь ее, меняешь испачканные штаны, катаешь на качелях А потом идешь на службу, где делаешь всё для того, чтобы она исчезла. Она. Ее мама и бабушка, твои внучка и дочка, которых ты когда-то тоже нянчил такими же комочками. И ты сам Вы все исчезнете ради того, чтобы появился совершенно другой мир. С другими людьми. Может быть, лучшими, но другими. Которые не знают тебя, а ты не знаешь их. Которые тебе безразличны. И чьи дети никогда не скажут тебе: Деда, тань!. Потому что ты им будешь чужой. И потому, что тебя просто не будет.
Какую надо иметь верность идее, какую решимость, какое самообладание?! Смог бы так кто-нибудь из нас? Я, например? Тогда мне казалось, что да. Сейчас Думаю, что нет. Не думаю. С того самого момента, когда я взял на руки своего первенца, я знаю точноя бы не сумел. Наверное, и генерал, и профессорсумасшедшие фанатики, и им место в психушке. Но я не могу осуждать этих людей. И не потому, что был с ними лично знаком. Просто
Потомок! Помни! Если наше мероприятие не привело ни к чему хорошему. Если там, у вас, в новом будущем, всё так же паршиво, как было у нас, или даже хуже. В любом случае. Пока существуют такие люди, как Кубенин и Артюхин, надежда есть. Они обязательно что-нибудь придумают».
Москва, год 2007 от Рождества Христова, май
И снова был май. И снова было солнце. И девушки на улицах. Пожалуй, они стали еще соблазнительнее. За прошедшие годы одежда сильно изменилась, и совсем не в сторону повышения нравственности. Сексуальная революция с опозданием, но добралась до просторов одной шестой части суши.
И здание было то же. Вот только вывеска «Гипротрансмаша» утонула в испещривших фасад аляповатых табличках десятков компаний, фирм и фирмочек. А кабинет остался прежним. И люди не изменились. И говорили те же люди о том же
Генерал, откинувшись на спинку солидного директорского кресла, неторопливо отхлебывал чаек, принесенный секретаршей, не потерявшей вышколенности. Артюхин устроился за столом для совещаний в позе роденовского «Мыслителя». Только локоть упирался в столешницу. При габаритах профессора получалось вполне естественно. И достаточно живописно.
Кончилась наша спокойная жизнь, сказал Кубенин. Роют.
Спокойно сказал, как будто речь шла не о сумасшедшем проекте, способном до полной неузнаваемости изменить мир, а о чем-то мелком и незначительном.
Патрушев? уточнил Артюхин.
Если бы Посерьезней люди есть. С самого верха.
Кубенин даже не поднял головы:
Успеют? Меньше недели осталось
Генерал неопределенно пожал плечами:
Не знаю. Вряд ли. Материалов у нихмизер. Сомневаюсь, что сумели накопать хоть сколько-то. Без войсковой операции нас не взять. А это так просто не организуешь. Основания серьезные нужны.
Или шарахнуть чем-то.
Тоже без оснований никак. Раньше такое могли, решительные люди были. Нынешние только о своей жопе думают. Да как Запад отреагирует. Нет, не должны решиться. Проверку пришлют, наверное. Под плановую.
Когда?
Насколько я понимаю, полетят регулярным рейсом. Правительственный транспорт гонять не станут. По расписаниюв среду вечером в Городе. Может, собъем? мечтательно протянул генерал. Есть у меня в загашнике пара «Стрел».
Самому не смешно? хмыкнул профессор. Террорист нашелся. Не помешает нам эта комиссия. Пока доедут, всё кончится.
Тоже верно, согласился Кубенин. Не уточнил? Действительно, кончится?
Тысячу раз говорили, проворчал Артюхин. Точно не знаю. Мы ни хрена не понимаем в физике пространства-времени. В самом начале пути. Был бы сейчас пятидесятый, или хотя бы семидесятый Ни о каких экспериментах речи бы не шло.
Профессор сделал паузу.
Вероятность того, что отправим ребят в существующий параллельный мирпроцента два, может три. Скорее всего, возврат идет к нам. А дальше Либо с их приходом возникнет новый мир, отпочковавшийся от нашего. Либо наш просто исчезнет. Вместе с нами.
Со всеми живущими ныне людьми, задумчиво проговорил генерал. И с Катенькой. Даже пожить не успела А эти вероятности каковы?
Пятьдесят на пятьдесят, мрачно пошутил Артюхин. Либо возникнет, либо исчезнет, профессор поймал тяжелый взгляд начальника и вспылил. Ну что ты мне душу мотаешь?! Не знаю я вероятностей этих. Я вообще в параллельные миры и развилки не верю. Ну, есть в уравнениях один непонятный член. Непонятный он, сечешь? Ничего не гарантирующий. Может, развилку эту, мифическую, показывает, а может немедленную аннигиляцию парней!
Так что, мы их на бессмысленную смерть шлем?! теперь взорвался уже Кубенин.
Зато ученый внезапно успокоился:
Ну, про аннигиляцию, это я погорячился. А насчет смертизапросто. Может, эти окна и открываются только туда, где их тут же грохнут. Под залп тысячи лучников, например. Инерция исторических процессов и все такое. А еще есть вариант, что выживут они, а ничего не изменят. И здесь всё останется, как было. Всё может быть. На все кривые варианты процентов двадцать дам. Чисто умозрительно. Потому как просчитать слабо, Артюхин опять начал заводиться. Основы недопонимаем, самой физики процесса. Лаврентий Палыч за одну мысль об эксперименте при таком состоянии теории к стенке бы нас поставил! И был бы прав! Что ты меня пытаешь? У меня тоже внуки есть. И дети. И еще почти неделю будут.
Ладно, не кипятись, собеседники брали себя в руки по очереди. Значит, четыре к одному за конец
Кубенин отставил остывший стакан, вылез из кресла и прошелся по кабинету.
А один за тюрьму, усмехнулся он.
Почему за тюрьму? поинтересовался ученый.
А потому, дорогой мой человек, что приедет в четверг проверка, и обнаружит хищение государственной собственности в особо крупных размерах. Потому что не обнаружит вообще ничего, кроме пустых помещений.
Артюхин удивленно уставился на генерала.
Ты что, не подстраховался на случай?..
Подстраховался, перебил хозяин кабинета. Есть комплект документов. И не мифические операции, это всё на раз проверяется. Почти правда. Научный эксперимент, исследование параллельных миров. Утверждено лично Андроповым и никем не отменялось. Тебя из-под удара выводит. Менявряд ли. Впрочем, наплевать. Застрелиться дело быстрое.
Кубенин вернулся в кресло и нажал кнопку на селекторе. Дождались, пока секретарша принесет еще чаю.
Понимаешь, Коля. Это исчезновениета же смерть. По сути, мы можем убить огромное количество людей. Но почему-то меня всё это не слишком волнует. Хрен с ним, с миром. И даже то, что среди этих людей оказываюсь я сам, дочь, внучка, как-то перестало давить. Наверное, перегорел за шестнадцать лет. Но вот Катенька Не могу! Просто сердце заходится! Маленькая же совсем