Судя по установившемуся молчанию, всем было все понятно.
Все, мальчики и девочки, закончилась акуна матата. Завтра всех жду у себя дома с одиннадцати утра. Будем решать, как будем дальше жить и кто здесь будет дальше жить. Всем до свидания, натянул я на лицо вызывающе искусственную улыбку.
Оставив оторопевших от моей манеры ведения переговоров уважаемых людей отходить от шока, я вышел на улицу. Спутники господина Ибове и Лампа покинули траекторию моего пути так быстро, что быстрее, наверное, было бы только телепортацией.
На самом деле, я бы и сейчас с собравшимися все решил. Но уже пора было деактивировать обманку полушлема, в котором сейчас находился мой девайс от RODZ, и на ночь вернуться в реальность. Вернее, в поле зрения системы средств объективного контроля личной деятельности просителя политического убежища, как сейчас официально назывался мой статус.
Такой дипломатии я точно тебя не учил, только и прокомментировал состоявшиеся переговоры с уважаемыми людьми Войцех, когда мы вышли из забегаловки и направились в сторону нашего нового дома.
P.S.
Глава 4
Пусть не решить нам всех проблем, не решить всех проблем негромко себе под нос напевал я, прогуливаясь туда-сюда вдоль строя собравшихся во дворе уважаемых людей Полигона. Но станет радостнее всем, веселей станет всем, подытожил я собственные мысли и чувства такой подходящей ситуации строчкой гимна Клуба веселых и находчивых.
И осмотрелся по сторонам, глубоко вздохнув. И еще раз. И ещене в силах надышаться. Воздух влажный и густой, хоть руками собирай; в нем ни грамма свежести, лишь застарелая мусорная гнилая вонь, пропитавшая на Полигоне абсолютно все.
Жарко мне сейчас так, что, даже несмотря на самое современное терморегулирующее белье, я чувствовал, как по затылку и вискам то и дело стекают капли пота. С океана то и дело поддувал ветерок. Но и он не нес ни грамма свежести, только новый смрад береговых помоек, где на когда-то прекрасном белом пляже гнили горы мусора. Самого разного рода: я, так получилось, знаю, как пахнут давно лежалые трупы. Лучше бы не знал, конечно, то, что во многих знаниях много печали, все же неглупый человек придумал.
Капелька пота пробралась через брови и попала в глаз, заставив сморгнуть соленое жжение. Я бы с удовольствием сейчас вытер от пота лицо и даже надел маску, защищаясь от вони. Но пока такой возможности нет: здесь это не принято и местные уважаемые люди просто не поймут подобного захода.
Пока не принятосморгнул я еще одну капельку пота.
Здесь, на Полигоне, очень много чего пока не принято, и это я хочу изменить. Плохо только, что устоявшиеся традиции поведения не выключишь по щелчку пальцев, над этим всегда приходится долго и упорно работать.
К счастью, кроме анонсированной вчера вежливости, или мягкой дипломатии, у меня был еще действенный инструмент. Что, надо сказать, задачу серьезно упрощалос такими мыслями я невольно завел руку за спину, едва касаясь скрытой кобуры.
«Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы», внимательно осмотрел я почти три десятка человек уважаемых людей со всего Полигона. И, оглядывая пестрый строй, который сделал бы честь любому бразильскому карнавалу, я сейчас даже начал находить в нарядах собравшихся определенную прелесть.
Я здесь уже второй день, но уже в какой-то мере начал понимать местных, которые жили в границе гетто недостроенного Солнечного района. Не видя ни солнца, ни чистых ярких красок. И своими нарядами они хоть как-то добавляли цвета в вечный смрад окружающей серости.
Как говорится, если хочешь изменить мирначни с себя. И местные меняли его с доступного, начиная с себя: ни одного грязного и серого человека передо мной не стоит. Все чистые, в смысле вымытыездесь это особый шик; одежда яркая и блестящая, как будто разгоняющая вечный полумрак подвальной городской помойки.
Внутри собравшейся толпы понемногу начал зарождаться негромкий гомонкто-то не смог устоять молча. Но едва я чуть дернул подбородком в сторону шевеления, выискивая взглядом наглеца, снова стало тихо.
Постоял еще немного, осматривая настороженных присутствующих и думая, включать режим сержанта Хартмана или нет. Не стал. Даже убрал руку с кобуры и завел за спину вторую, сцепив сзади ладони в замок и принявшись туда-сюда покачиваться с носка на пятку.
Отсутствие оружия в руках не беспокоило. Рядом, по сторонам, стояли Войцех и Василий, держа стволы на виду, а за правым плечом возвышался Чумба. Мутант был в плотном длинном балахоне, напоминающем грубую монашескую рясу. Где откопал только? Капюшон у него был низко опущен, но, даже несмотря на полумрак, несложно было понять, что лицо у Чумбы не слишком человеческое.
Впрочем, сильно к Чумбе не присматривались и серьезного удивления не показывали. Среди собравшихся было достаточно тех, у кого лица были покрыты татуировками, шрамированием и пирсингом вплоть до полной потери узнаваемости и идентификации с представителем рода человеческого.
Один персонаж и вовсе по видоизменению своего лица мог бы напоминать каноничного оркаочень уж характерно клыки удлинены. Мог бы быть похож на орка, если бы клыки не были в позолоте, а на самом персонаже не сверкал блестками красный пиджак, надетый на белоснежную майку.
Столкнувшись взглядом с «орком», я вдруг неожиданно для себя поджал губы и продемонстрировал большой палец. Орк, опять совершенно неожиданно для меня, вдруг широко и радостно улыбнулся. Совершенно открытой улыбкойтак чисто только дети и счастливые люди улыбаются; было видно, что похвала орку оказалась весьма приятна. На счастливого человека, впрочем, он похож не был, на ребенка тоже
«Да они и есть как дети!» подсказал внутренний голос.
Давдруг понял я. Они ведь здесь многие действительно как дети. Большие, злые даже не злые, а просто отмороженные в край дети. Которые, не моргнув глазом, могут на полоски кого-нибудь нарезать, а после искренне радоваться невиданному ранее яркому мультику. И эмоции у многих из них до сих пор открытые и искренниеподумал я, почувствовав себя приехавшим в Африку доктором Айболитом. Только у меня, в отличие от доктора, пистолет был, и если на пути попадется злой Бармалей, то Так, ладно, это все лирика.
Меня зовут Драго Младич, и я новый хозяин Полигона. Есть у кого-либо возражения? поинтересовался я, внимательно осматривая строй уважаемых людей.
Повисла довольно долгая пауза.
Если возражений нет, тогда давайте я расскажу вам о том
Возражения, как оказалось, были. И преподнесены оказались вполне весомым образом. Вот только я осознал это постфактума сейчас успел лишь почувствовать, как на меня дохнуло воздухом, словно машина рядом на большой скорости промчалась. Впрочем, почти так и былотолько это была своеобразная машина, машина для убийств. В толпе уважаемых людей закрутился самый настоящий вихрь, одновременно с которым загремели выстрелы.
Закончилось все, даже не успев начаться, буквально за несколько мгновенийкогда я достал пистолет и был готов стрелять, целей уже не было.
Freeze! эхом слышался громкий крик Войцеха, который призывал всех замереть и не двигаться.
Коротко глянув в сторону поляка, первым делом я обратил внимание, как с дульного среза его оружия сорвался дымок. А потом посмотрел на лицо: невероятно бледное, глаза с расширившимися на всю радужку зрачками, по вискам и шее протянулась паутина темных вен.
«Военные импланты и разгонные стимуляторы», догадался я о природе изменения его внешности.
Но на Войцеха посмотрел лишь мелькоммного иных вещей требовало моего внимания. В этот самый момент последним упало обезглавленное тело с отрубленной рукой, в которой был массивный пистолет. Еще несколько человек уже лежало на земле. Один из них скреб в конвульсиях землю каблуками. Каблуками белых кроссовок на невероятно высокой подошведаже обратил я внимание на показавшуюся мне такой несуразной обувь.
Никому не двигаться, замерли все! дублируя окрик Войцеха, громко скомандовал я, настороженно осматривая собравшихся. Двигаться, правда, никто и не собиралсяпосле того как захлопали выстрелы и полетела вокруг веером кровь от клинков Чумбы, вся толпа рухнула на землю и так и осталась лежать. Даже не дыша, наверное.