Кто такие? спросил Василько, увидев вошедших.
Стражник скомкано объяснил, после чего его прогнали и князь стал расспрашивать гостей. Когда Ерема рассказал о двух боярах, что заплатили ему за то, чтобы он хулил Иисуса от имени волхвов. Князь помрачнел. Скулы его побледнели.
Узнаешь тех бояр?
Ерема кивнул и втянул голову в плечи. А после показал рукой на братьев, сидевших среди других бояр. Князь поднялся во весь рост, опершись сжатыми кулаками о стол. Глаза его гневно заблестели.
Вот от вас, братушки, я такого не ожидал. Правду говорит этот человек?
Один из братьев встал с лавки и замотал головой, нет, мол, неправда. За ним и второй.
Врет он, князь, я его и не видел-то никогда, эту морду!
Как же я вру! закричал Ерема. А денежки-то чьи?
Он вынул из-за пазухи мешочек и бросил его на стол перед князем. Деньги в нем глухо звякнули. Василько взял мешочек и повертел его перед глазами.
Что ж, вы братушки, меня обманываете. Это ведь твой кошель, Александр! князь посмотрел в глаза старшего из братьев.
Насупивашись, князь закрыл глаза, сжал кулаки и грохнул ими по столу.
В острог обоих! закричал он. И Алексашку, и Олежку! Тем, кто смуту наводитпрощения не будет!
Стражники подошли и увели братьев. Те шли покорно, словно не в тюрьму, а на отдых шли.
Князь сел за стол, обхватил руками голову. Потом махом выпил чарку вина, затем еще одну. Вскочил на ноги.
Гонцов, быстро!
Четверо крепких молодых паренька мигом появились перед ним.
Гоните быстро, братцы, по следам дружины. За озером она должна разделиться и уйти к четырем монастырям Перуна. Остановить немедля!
Бажен понял, что страшное дело, которое задумали братья, почти свершилось. И если гонцы не успеют остановить княжеских витязей, то монастыри попросту сожгут. А что произойдет после этого, он даже и представить не пытался. Ведь тогда равновесие будет нарушено! И русский народ погибнет.
Гонцы бегом выбежали из светлицы. Князь был мрачнее тучи. Он сидел за столом и смотрел в стену.
Нам-то что делать, княже? спросил Шемяка.
Пировать-то уже не захочешь, сказал князь. А коли так, то можешь идти назад. Да и не усидится тебе сейчас на месте, домой потянет. Если коней свежих надо, тебе дадут. Ступай. А с братишками разберемся по строгости. И с домами вашими все в порядке будет, гонцы у меня быстрые.
Шемяка поклонился князю в пояс, Бажен сделал то же самое, за ними и Ерема. Они втроем вышли во двор.
Ну что, Еремка, сказал Шемяка. В рубахе родился. Дуй домой и в следующий раз башкой думай, прежде чем за легкую работу браться.
Эх, жалко, денежки-то у князя остались. Вернуться, что ли, попросить, чтоб отдал? сказал Ерема.
Дурак ты, Ерема. Беги домой, коли жизнь дорога! Авось князь и забудет о тебе в суматохе.
Князь распорядился насчет свежих коней и в сей же час Шемяка и Бажен, нисколько не отдохнув, лишь быстро перекусив в харчевне у площади, отправились назад.
А может так быть, что мы опоздаем? спросил в дороге Бажен.
Мы и так опоздали уже, ответил Шемяка. А вот гонцы княжеские никогда не опаздывают. Догонят они дружину-то.
А если нет?
Слушай, не трави душу! Все будет хорошо, ясно?
Бажен знал, что когда взрослые начинают успокаивать детей, это значит, что они сами ни в чем не уверены. И если мужик говорит ребенкуне бойся, то это значит, что он боится сам. Мальчик понимал: ни Шемяка не был уверен, что они успеют, ни князь.
7
Назад они шли быстрее. Почти не останавливались, лишь для того, чтобы перекусить или поспать часок-другой. Ели чаще всего на ходу.
Бажен вымотался и едва держался в седле, а раза два чуть не свалился на землю. Они ехали молча и почти не разговаривали, да и не было желания говорить. Хотелось только уснуть и проспать всю дорогу.
Когда они уже шли тропкой вдоль болота, на краю которого находился монастырь, Бажен почувствовал сильный запах гари. Так гореть могло только сухое дерево, лес горел по-другому. Неужто монастырь?
Мальчик посмотрел на Шемяку и заметил, что тот тоже взволнован. Шемяка вдыхал запах горелого дерева и вертел головой. Вскоре они увидели остатки монастыря. Терем, некогда высокий и ладный, скукожился, покосился и почернел. От частокола и вовсе остались лишь горстки пепла, только вышка почти не пострадала, но и она была готова упасть, подпорки ее обгорели. Над пожарищем еще курился дымок.
Не успели они подойди поближе, Шемяка вдруг увидел что-то на тропке и, спешившись с коня, подошел к дереву на краю болота. Бажен, подвел коня поближе и увидел мертвого витязя. А на той стороне тропки лежал еще один. У обоих не было голов.
Кто это их так? спросил мальчик.
Ну, не Булат, это точно. Он не стал бы убивать их. Нельзя их убивать, вроде как свои. Он всегда так говорил. Наших, русичей, ни за что нельзя убивать.
Ага, а им это все равно, ответил Бажен. Свойне свой, все равно сожгли.
А дружину княжеску кто-то голов лишил, глянь, вон там еще двое лежат, а вон еще один.
Там и здесь лежали обезглавленные витязи, Бажен насчитал около пятидесяти трупов.
Да ладно с ними, с чудами-юдами этими! сказал он. С ребятами-то что?
Сожгли их, Баженка! Наверно, всех.
Бажен тоже спешился, они привязали коней к шаткой вышке, и вошли на пепелище. Сгорело все. Только остов главного терема устоял. Его перекошенный сруб едва держался.
Бажен увидел Булата. Старик был начисто лишен бороды и волос, одежда тоже обгорела. Он лежал за восточной стеной сруба. Видимо, выпрыгнул из окна. В почерневшей руке его, с которой струпьями слезла сгоревшая кожа, он что-то зажал. Шемяка присел рядом на корточки с трудом разжал кулак старика. На черную от сажи землю выпал оберег, тот самый, в котором Булат хранил сухую ромашку, вероятно, память давней любви. К кому чувствовал он такую приязнь на всю жизнь, уже и не узнать никогда. Все огонь поглотил.
Держи! поднимаясь с колен, сказал Шемяка и протянул оберег Бажену.
А остальные? Мальчик спрятал почерневший от копоти кругляк в суму.
Что остальные? Нет никого!
Они обошли сруб и увидели двоих юношей, которые помогали волхву следить за малышней. Один из них был сражен стрелой, второй сгорел подобно Булату.
Все дети были в срубе. В живых никого не осталось. Здесь в разных позах лежали и Неждан, и другие ребята. Они все погибли. Васятко пытался доползти до выхода, да так и остался на полу, вцепившись скрюченными пальцами в горячий еще пол. Неждан лежал у оконца, видимо, хотел глотнуть свежего воздуха, а везде только гарь. Андрейка и Глеб были тут же, рядом, под лавками.
Бажен никогда не видел так много смертей, а уж тем более он никогда не видел мертвых детей. Все дети в его понимании должны обязательно вырасти и умереть от старости. Все это не укладывалось в его голове.
Бажен развернулся и вышел во двор. И увидел Стояна. Рядом с ним на коленях стоял Шемяка. Впервые в жизни Бажен слышал, как плачет взрослый мужик. Шемяка ревел в голос и теребил обгоревшую рубаху брата.
Бажен присел в сторонке и ждал, пока брат простится с братом. Потом они копали могилы прямо во дворе и хоронили своих друзей. После чего вышли в болото и захоронили обезглавленных витязей.
Большой холм во дворе бывшего монастыря да еще один на краю болота у тропинкивот и все, что осталось от людей.
Ужасно хотелось пить, а в козевках вода закончилась. Шемяка подошел к колодцу и заглянул внутрь. Подергал железную цепь, ведро было полно воды. Потянул, перебирая звенья гремящей цепи и вдруг что-то увидев, замер. Всмотрелся вглубь колодца, а потом стал тянуть цепь с новой силой.
Смотри-ка, Баженка, что там, на цепке надето?
Бажен подошел к нему и увидел, что на цепи, и правда, что-то надето. Он протянул руку и снял с блестящего звена белеющую в темноте колодца дощечку. Это была вощечка, дощечка с нанесенным на нее слоем воска. Ими пользовались для того, чтобы делать недолговечные записи, Булат на них обучал ребят грамоте.
Что это? спросил Шемяка.
Вощечка. Бажен покрутил досточку перед собой. Написано что-то.
Грамоте обучить его не успели, и он не смог разобрать всего, что там написано, только отдельные слова.