Хочу есть, а ты?
Хорошо.
«Хотя бы раз возразила, закричала, закапризничала», подумал Ларес и, заглушив двигатель, вышел из салона.
Ресторан располагался на первом этаже Hilton Hotel Tyumen, здесь всегда мало народу, живая музыка, тишина. Ларес не хотел есть и все же выбрал несколько блюд. Вета трещала, словно она робот. «Когда же у тебя кончатся батарейки?» задал сам себе вопрос и, встав из-за стола, пошел к выходу.
Ты куда? прервав свой монолог, поинтересовалась девушка.
Сиди, я скоро.
Ага, и кивнув, она взяла в руки бокал с вином.
Странное зрелище, весь персонал в масках и перчатках, словно это карантинная зона. Стоит войти в отель, как тебе тут же предложат маску, но войдя в ресторан, ты ее снимаешь и забываешь про эпидемию, что свирепствует в стране.
Его мать вот уже пятый год болеет, но виной тому не вирус, а рак. Самый распространенныйрак груди, затем кожи, матки, ободочной кишки, желудка. Но у матери болела поджелудочная железа, операции только временно оттянули неизбежное. А потом врачи заявили, что у нее стал развиваться рак пищевода. Юноша забыл, когда его обнимала мать, и все же детские воспоминания остались, и он продолжал ее любить. Новая операция по пересадке органов должна все исправить. Он несколько раз приезжал в клинику, но его не пускали, сославшись, что это чистая зона, и врачи боятся вируса.
Ларес вышел из отеля и не спеша пошел в сторону музея, что стоял на углу Свердлова и Советской. Семнадцатиэтажное здание светилось изнутри, оно было похоже на стеклянную шкатулку, в которой размещались механизмы, и оттуда доносилась музыка. Возвращаться в ресторан не хотелось, пройдя контроль температуры и купив билет, вошел в первый зал. Он был тут несколько раз, скучно, может виноваты экскурсоводы, что не давая отдохнуть, таскали его из одного зала в другой. Но сейчас никого рядом не было, и его никто не подталкивал. Отключив телефон, пошел бродить по этажам.
Все были в масках, это не просто правило выживания в период эпидемии, а правило номер один. Музеи хоть и открыли для посещения, но народу все же было мало. Правительство странно поступало, разрешало ездить на метро, где люди никак не могли соблюдать дистанцию в полтора метра, стояли нос к носу. А музеи и выставочные залы закрыли из-за опасения распространения вируса.
Девушка стояла и рассматривала картину, она даже вытянула руку, наверное хотела прикоснуться к полотну, но автоматический голос робота охранника напомнил, что этого делать нельзя. Рука на несколько секунд повисла в воздухе, а после опустилась. Ларес посмотрел на девушку, она не была похожа на его подружек, ровная спина, строгий женский пиджак, короткие черные волосы и алые губы.
Красиво, правда? зачем он это сказал, ведь даже не взглянул на картину.
Удивительно, как так можно передать перламутр жемчуга.
Это не штамповка, тут все натуральное, кистью рисовали, на первых этажах современное искусство, там все блекло, мертво, а тут
Вы верно говорите, здесь жизнь.
Антонов «Натюрморт с морскими раковинами, жемчугом и гранатом», Ларес прочитал надпись на раме. И правда необычно.
Вам наверно нравятся картины?
Не знаю, я тут первый раз, девушка даже не посмотрела на юношу, он подошел так близко, что можно было почувствовать его дыхание.
А хочешь, я тебе покажу
Нет! спокойно, но достаточно жестко произнес мужчина и, отойдя от окна, подошел к Агате. Нам пора.
Нам пора, повторила девушка и, повернувшись, улыбнулась юноше, который похоже был сконфужен отрицательным ответом. Нам пора, еще раз повторила она и, взяв под руку Дагера, вышла из зала.
Юноша поспешил за ними, ему хотелось узнать номер телефона или имя, но мужчина резко повернулся, и Ларес чуть было не налетел на него.
Извините, это он адресовал Дагеру. Мы еще встретимся? в этот раз он спросил девушку.
Нет, за нее ответил мужчина, Агата чуть повернула голову, и он заметил ее улыбку.
Мы уже уходим? Значит все? поинтересовалась девушка у своего сопровождающего.
Мы и так тут проторчали почти четыре часа, если бы тебя засекли, то уже давно бы пришли. Будем надеяться, что все в порядке.
Обратно в подвал?
Нет, у тебя будет временное жилье, едем туда. Одежду мы купим завтра, эта слишком деловая, составишь список, и я приобрету.
Я не знаю что надо, но подумаю. Зачем вы это делаете? Нас похитили, после сделали больно, тут она дотронулась до запястья, где был вынут первый чип.
Потом поговорим, а сейчас идем, скоро появятся патрули, по пути покажу, как работают магазины и где банкоматы, автобусы и метро.
Зачем?
Тебе надо привыкать самостоятельно жить.
Зачем?
Что значит зачем? Дагер был возмущен, он думал, что после спасения дахиосов они хотя бы будут благодарны. Ты свободная и сможешь жить как захочешь.
Но я не знаю, что значит свободной и как так жить.
Ларес вышел на улицу, он еще заметил, как девушка, что ему понравилась перешла дорогу и быстрым шагом, словно они с мужчиной опаздывали, свернули за угол дома.
Проклятье! выругался он и, достав телефон, включил его, тут же посыпались SMS от Веты, которую он оставил в ресторане.
Если бы не тот мужчина, ему бы удалось познакомиться и возможно, да точно, в этом Ларес был уверен, она дала бы номер своего телефона.
Проклятье, уже который раз выругался юноша и нехотя поплелся к отелю, где наверняка все еще сидела Вета и скучающе смотрела в витрину.
Лишь вечером отец Ларес сообщил, что разрешено посетить его мать. Откинувшись в кресле, он долго смотрел на портрет женщины, на нем она была не такой как в жизни, все приукрашено, и цвет волос и кожи, глаза и те были не такими. И все же этот портрет нравился, наверное потому, что художник Гордиенко разрешил ему сделать несколько мазков.
На следующий день Ларес с отцом приехали в клинику. Стерильность, заставили вымыть руки, а когда они надели халат, маску и перчатки, разрешили войти в палату. Юноша смотрел на изможденное тело матери, ее взгляд был блуждающим, словно она не узнавала, кто к ней пришел.
После операций, а их было пять, мы обнаружили частичную амнезию, тихо, чтобы его не услышала женщина, произнес доктор. Считаем, это временно.
Что это значит? задал вопрос Ларес.
Первая операция длилась шесть часов, а уже через день вторая, понимаете, какая нагрузка на организм? Для нас это тоже неожиданно, но вас она помнит, может не все из жизни, но познакомившись с семейными альбомами, память восстановится.
Значит это не навсегда?
Нет, надо только помочь, мы уже замечаем прогресс. Можете подойти, она смотрит на вас.
Ларес знал, что такое болеть, еще в школе отказала почка, но тут же нашелся донор и ему ее заменили, а через два года то же самое сделали со второй. Никакого отторжения, словно они родные, он даже перестал пить таблетки. Юноша вздохнул и подошел к лежащей матери.
* * *
Гаррет злился. Его отрядам, что разбежались по всему городу, удалось выследить только девять из 96 преступников. «Им не просто помогают, они знают о чипах, еще день или два, и след затеряется, и никакие карантинные меру уже не помогут», рассуждал про себя Гаррет. Власти города пошли им навстречу, предоставили допуск к системе безопасности, а это сотни тысяч камер. Но у них отсутствовала программа распознавания личности, а значит оставалась только одна надежда, это сканеры, что устанавливаются перед входом в торговые центры. Те не только отслеживали товар, но также считывали данные с сотовых телефонов и банковских карт, что лежат в карманах. Владелец об этом не знает, но его путь всегда прочерчивается и при необходимости оператор службы безопасности, нажав на кнопку, может узнать буквально все, начиная с того момента в каком роддоме вы родились, и болели или нет краснухой. При необходимости специальный алгоритм, сопоставив путь движения и найдя пересечения, выдаст точный вердикт, есть у вас любовник или любовница. Но зачем кому-то об этом знать, люди работают, это не только их право, а обязанность.
Гаррету не нравилось, но к нему приписали аналитика из карантинной зоны, именно оттуда были осужденные.
Похоже вы их лучше знаете, мы мускулы, вы голова.
Снимите осаду, после минутного рассуждения пришел к выводу Бишли.