Тхээ-тхээ-тхээ, собака часто дышала, согревая лицо дыханием.
Шарик, фу! послышался приглушённый голос.
Шёпот раздался где-то рядом. Удивился, что не заметил, как кто-то смог подойти к нему почти вплотную незаметно. Пёс соскочил с его груди и шмыгнул к хозяину. Крутояров поднялся на ногиперед ним стоял мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. В лунном свете видно его худое лицо, запавшие глаза, слезящиеся и от этого блестевшие с особой силой.
Ты кто?
«Да едрить тебя в квадратный корень! мысленно выругался он. Пропустил пацана! Если бы это был фриц, то он бы меня уже пришил! Так и подыхают люди, от глупых ошибок!»
Ванька я, ответил мальчишка.
Он подошёл ближе, и Сергей смог лучше разглядеть его. Мальчик был очень худ, вытянутое по-лошадиному лицо обветрено, а пальто не по размеру висело на нём как на швабре.
Ты что здесь делаешь?
А вы?
Мне надо надо мне.
И мне. Я за дровами пришёл. Печку топить. Здесь веток много, выкапываю по ночам.
А днём нельзя?
Не, днём нельзя. И ночью тоже нельзя. Немцы увидятсразу пристрелят. Им ведь тоже топливо нужно. Скоро и этих деревьев не останется. Немцы их пилят, а нам остаётся веточки по ночам собирать. А вы партизан?
Крутояров чуть в экстаз не провалился от этих слов. Ну да, партизан он, защитник отечества.
Ну, в каком-то родеда.
Я сразу понял, худющий, как скелет, ребёнок погладил по загривку псину, усевшуюся у его ног. Видно, что вы не из здешних.
Это почему?
Вы только недавно линию фронта перешли. Сразу видно. Вы сильный. У нас все еле ходят, от голода падают. А вы не голодали. Шарик, фу!
М-да, ёлки ж твои палки, протянул Сергей. А я об этом и не подумал. Немцы, значит, тоже это заметят. И сразу загребут.
Дядь, а вы откуда?
От верблюда. Это Парковая улица?
Парковая? Не знаю такой. Это шоссе Урицкого.
Урицкого? Ах ты чёрт, ведь Парковой эту улицу назовут уже после войны! А ведь вляпаться можно, забудешься, спросишь такую вот глупость, ихана.
А ты зачем с собакой выходишь? спросил. Она ведь шумит. Вот попадёшься немцам.
Выгуливаю. Ну, и дрова заодно собираю. Шарика съесть хотели, когда совсем голодно стало, вот я и спрятал его в подвале. А он не дурак, он понимает всё. Он знаете какой тихий Я его никому не отдам. Сам с голоду помру, а Шарика никому не отдам.
Сергей понял, что ребёнок может пригодиться. Мыслей пока никаких, но его можно использовать. В любом случае, каштаны из огня таскать лучше чужими руками. А моральная сторона его не очень-то беспокоила. Этого мира не существует, это только калька. Нет миранет проблем.
Он стал расспрашивать Ваню, как дойти до нужного места. Карта картой, но горожанин должен знать, как добраться до нужного места быстрей и не попасться при этом ночным патрулям.
Мне нужно на Конюшенную улицу, сказал он. Я правильно пойду, если по Парк по шоссе Урицкого, а потом сверну на Садовую?
Мальчик задумался.
Конюшенная? Это которая сейчас 1 Мая называется? Лучше, наверно, по Советскому бульвару, а потом через парк на Московскую, ответил он. Идти дольше, но там немцев меньше. Они не любят эти парки. Все боятся, что снова партизаны появятся. Хотя почти каждый день прочёсывают их. А в темноте боятся. Хотите, я вас туда проведу! У меня нюх на фашистов. У Шарика тоже. Думаете, почему он к вам кинулся? Потому что своего почувствовал. Пойдёмте!
Крутой довольно хмыкнул. Даютбери. Раз уж мальчишка сам предлагает помощь, почему бы не воспользоваться? Сапёр ошибается только один раз. Так что пусть этим сапёром будет Ваня.
А дрова? Ты ведь хотел дров поискать.
Пацан махнул рукой.
Да потом. Не это главное. Вам же помощь нужна. Вы ведь с заданием, фашистов бить надо. Я вас проведу, они и не увидят. Я уже научился по городу незаметно ходить. Я, дядь, всё сделаю, чтобы от немцев избавиться! Я ведь уже
Мальчишка замолчал.
Что «уже»? спросил Сергей, заметив, что пацан оборвал сам себя на полуфразе.
Ну, вообще уже. Дрова уже собрал. Так что могу помочь вам.
Так он воленс-неволенс обзавёлся помощником. И ведь не скажешь мальчугану, что его задачане фашистов бить, а бабла срубить. Ну да ладно, пусть пацан думает, что дядька секретную миссию выполняет. Может, и пригодится мальчонка. Главное, рукопись добыть, какая разница, как это делать? Руками парнишки? Ну и что? Деньги не пахнут!
Пса с собой возьмёшь, что ли?
Шарик фрицев за версту чует. С ним можно везде пройти!
Пошли тогда!
Начинало светать. В морозном воздухе рассвет всегда навевал на Сергея тоску. Но сейчас тосковать было некогда, действовать нужно.
А ты не боишься? спросил Крутояров.
А чего тут бояться? Что убьют? Лишь бы не мучили, а сразу убили.
Слышать это от четырнадцатилетнего хлопца было страшно.
***
Пользоваться помощью ребёнка в подобном положении Сергей всегда считал подлостью. Но именно в данном случае он считал это нормальным. Реальность эта вроде как выдумана. Что бы он ни сделал, в будущем ничего не изменится. Значит, никаких терзаний совести быть не должно. Их и не будет. Ведь это как игровой квест. Нужно найти некий предмет, и для этого можно воспользоваться любым инструментом. Ванюша и был таким вспомогательным персонажем, которым можно запросто пожертвовать, лишь бы добиться результата.
Пойдёмте, дядь. Как вас звать-то? Я-то себя назвал.
Сергей я.
Ваня уверенно направился к центральному выходу из парка, Шарик бежал впереди него. Оба они вели себя так раскованно, что хрононавт поверилникаких немцев рядом нет. И что с того, что рядом с ними, где-то на той стороне пруда, в Екатерининском дворце расположена испанская дивизия. Мальчик и собака ничего не чувствуют. Значит, рядом никого нет. Зелёный свет, как говорится.
Они пробрались сквозь снежные завалы и прошли через разбитые ворота, выходящие на Парковую улицу, то есть на шоссе Урицкого, как назвал её Ваня.
Будка охранника, некогда окрашенная как зебра в чёрно-белую полоску, была снесена в сторону и валялась на боку под снегомедва просматривалась крыша и часть стены. На квадратном столбе, который держал провисшую створку ворот, наклеено пожелтевшее объявление, написанное на двух языкахнемецком и русском.
Для восстановления порядка и безопасности на занятой немецкими военными властями территории приказываю:
1) Населению деревень строго воспрещается хождение вне границ населённых пунктов без сопровождения герм. солдат.
2) С наступлением темноты до рассвета воспрещается оставлять свои дома всему населению.
3) Каждый гражданин обоего пола начиная с 12 лет необходимо должен регистрироваться в список у местной комендатуры.
4) Каждый регистрированный гражданин носит на груди дощечку с надписью комендатуры и номера регистрации.
5) Оружие всякого рода, боеприпасы и взрывчатые вещества немедленно должны быть сданы в местную комендатуру.
6) Кто этому распоряжению не подчинится, будет арестован и наказан по военному суду.
Командующий нем. войсками.
Судя по всему, такие объявления были развешаны по всему Царскому Селу ещё осенью, сразу после начала оккупации. Сергей посмотрел на паренька и только сейчас обратил внимание, что у того висит на груди дощечка с номером. А у него только липовый аусвайс. Ну, может, и пройдёт номер, решил он. Хотя эти деятели из «Хроно» могли и облажаться.
Солнце уже поднялось над горизонтом, но в городе всё ещё было сумеречно, из-за туч, затянувших небо. Ясно, что днём, даже если и попадёшься немцам на глаза, то ничего страшного не произойдёт. Документы проверят, расспросят. В морду прикладом могут влепить, пинка дать для хохмы. Ночьюточно шлёпнут, и к гадалке не ходи.
Они шли по обочине шоссе Урицкого, почти вплотную прижимаясь к высоким полутораметровым сугробам. Миновали поворот на Кадетский бульвар. Шарик, смешно подпрыгивая, бежал впереди. Эх, вот бы так и дошлёпать до Конюшенной. И домой.
Вань, почти шёпотом сказал Сергей, ты Александра Беляева знаешь?
Ваня остановился. Глаза его блеснули. Не то удивился, не то испугался. Вообще, нервный мальчик. Очень нервный. Оно и понятно, вокруг смерть, война, тут не просто нервным станешь, в психа полного превратишься.