Это оказалось едва ли не сложнее, чем взбираться наверх по стене, пострадал не только зад, Мишка ещё приложился и копчиком, причем, довольно основательно. Правда, ему всё равно чертовски повезло, сейчас он и сам не понимал, как решился на подобную глупость. Но, так или иначе, он здесь, и, значит, должен довести дело до конца
Спустившись, он сел у основания лестницы, пережидая новый приступ слабости. Здесь оказалось прохладно, через прикрытые открытым с торцов коробом решетчатые двери ровным потоком втекал свежий воздух. Ещё с минуту Мишка бездумно дышал им, потом всё же поднялся, подошел к реакторуи замер, глядя на пульт управления. Конечно, никаких тебе аварийных выключателей или ещё какой подобной глупости, без кодов тут в самом деле ничего не сделаешь. Ладно, он и не рассчитывал на это
Прихрамывая, он обошел реактор. От верхней грани трехметрового куба к генераторам тянулись толстенные кабели. Туда же вела очередная лесенка, и Мишка взобрался по ней. Как и на схеме, доступ к ядру закрывала массивная литая крышка, притянутая болтами. К счастью, прихваченный им со склада гаечный ключ оказался как раз нужного размера. Болты, правда, оказались затянуты намертво, так что отвернув один, Мишка взмок, словно мышь. К тому же, вокруг крышки зияли решетчатые люки системы охлаждения, из которых вырывались мощные потоки раскаленного воздуха.
Вздохнув, Мишка стащил через голову футболку и принялся за второй болт. В такой адовой жаре он с наслаждением сбросил бы с себя вообще всё, но сама крыша реактора тоже оказалась горячей, так что он крутился, словно уж на сковородке, а уж о том, чтобы разуться или хотя бы снять джинсы, не могло быть и речи. Обливаясь потом, он налегал на ключ, изо всех сил сражаясь с жутко тугими болтами. Их тут оказалось тридцать два, так что, когда дело дошло до конца, Мишка едва соображал, где он, и что с ним. Босой и полуголый Йанто тут просто поджарился бы
Кое-как спустившись на пол, он растянулся на холодном бетоне, с наслаждением чувствуя, как остывают его волосы и кожа. Мучительно хотелось пить, но взять с собой воды он не догадался, и сейчас ругал себя за глупость.
Тем не менее, дело нужно было довести до конца. Поднять двухтонную крышку руками он никогда не смог бы, но это, к счастью, и не требовалось. Как раз на этот случай тут имелся мостовой крани, вновь вскарабкавшись наверх, Мишка застропил и снял крышку. Из-под неё вырвался мощный поток света, но заглядывать туда он, естественно, не стал. Не напрямую, он запасся прикрепленным к палке зеркальцем Ленки. На знакомые ему атомные реакторы это совсем не походило, несколько углублявшихся к центру колец, между которых пылало желтовато-зеленое сияние. Силовое поле должно было сдерживать радиацию надежнее метрового свинца, но дозиметра у Мишки не было, и проверить это он, к сожалению, не мог.
Вздохнув, он вытащил из сумки то, ради чего проделал всё этогравилинзу. Если бросить её в активное ядро, эффект, как говорил Йоло, будет считаться в мегатоннах. Вот только бросать её туда он не стал, жить ему всё-таки хотелось. Придуманная Сашкой конструкция была чрезвычайно примитивна, легкая раздвижная трубка и шнур с привязанной к нему линзой. Конец шнура свисал свободно и, чиркнув зажигалкой, Мишка поджег его. Тут же дунул, сбивая пламя, но шнур не погас, а начал тлеть, выпуская струйку дыма. В конце концов, он дотлеет до узла, и линза упадет в реактор.
Опытным путем Сашка выяснил, что тлеть он будет примерно минут двадцать. Взять более длинный отрезок Мишка не смог бы, он всё равно сгорел бы в реакторе, да и этого времени, в принципе, должно было хватить.
Раздвинув трубку, он быстро уложил её поперек жерла реактора, с помощью зеркала проверил, правильно ли свисает гравилинза, точно над центром ядра, потом стремительно спустился вниз. Сейчас ему оставалось лишь как можно быстрее добраться до подземелья, на что, по прикидкам Йоло, уйдет всего минут десять или двенадцать.
Быстро миновав зал, он замер у массивной решетчатой двери. Пока он тут возился, погода испортилась. Небо опять затянули тяжелые тучи, дождь пошел уже, как из ведра. Ладно, это, как раз, ему на рукубольше шансов вернуться незамеченным надо только выбраться наружу.
Открыть кодовый замок он не смог бы, да и делать это не стоило, взломай он дверь, у`рар смогли бы попасть в здание и предотвратить взрыв, лишив их единственного шанса. Вздохнув, мальчишка поднялся на галерею. Он не смог бы подняться сюда по веревке, кошки на складе, к сожалению, не нашлось, но спуститься оказалось нетрудно.
Мишка достал из сумки найденный на складе моток. Аккуратно отмотав половину, он перехлестнул веревку через ограждение, после чего просто выбросил оба конца в окно. Спуск по ней тоже был делом довольно рискованным. К его счастью, спуск по канату он всё же на физкультуре осваивал, и более-менее плавно заскользил вниз.
Смотав веревку, Мишка осмотрелся, потом попытался побежать но боль в отбитой заднице тут же остановила его. Нет, он и не рассчитывал бежать, но всё же
На секунду у него мелькнула мысль вернуться и выбросить к чертям самодельную бомбу но это было уже невозможно, и Мишка, поморщившись, быстро зашагал прочь.
* * *
Едва здание реактора скрылось из вида, в голову пробралось опасение совсем другого рода: что, если у`рар заметили его, догадались, в чем дело, и теперь спешат сюда, чтобы предотвратить взрыв?..
Он даже дернулся назад, чтобы посмотреть, что творится там, у станции, но это был бы уже самый верх идиотизма, так что в итоге на всё это пришлось махнуть рукой. Тут ему или повезет или нет, и с этим уже ничего не поделать.
Ещё раз вздохнув, он пошел так быстро, как только мог. Отбитый зад болел, копчик тоже, ноги скользили по мокрой траве, так что особенно быстро идти не получалось.
Волосы быстро намокли, футболка тоже, и противно липла к телу. Мишка стащил её и поёжился, но даже без неё оказалось не так холодно, как в промокшей насквозь. Голую спину, однако, словно жгло тем, пробившимся из будущего пламенем, и, сжав зубы, мальчишка захромал быстрее. И вдруг замер, словно налетев на стену.
Хайзены стояли перед ним в ряд и, безглазые, смотрели на него. Не серебристые светящиеся медузы, которых ему показывал Йоло, а какие-то шестиногие, похожие на перевернутые цветы штуки, словно отлитые из темного стекла. Лишь наверху, на плоской, окруженной изогнутыми щитками площадке, виднелось что-то, похожее на позвоночник, словно бы тоже отлитый из синеватого, мутного стекла. Его отростки входили в отверстия в «цветке», смутно просвечивая через них, и кончались мутными синими огнями. Сам «позвоночник» тоже слабо тлел призрачным, обманным светом, с трудом различимым даже в хмуром свете дня.
Высотой эти штуки были метра в полтора, и совсем не казались страшными, скорее, совершенно нереальными. У них не было никаких когтей, рогов, зубов, вообще ничего, что бы казалось опасным, лишь какие-то полупрозрачные, слабо светившиеся на концах отростки, похожие не не то на корни, не то на какие-то щупальца. Они слабо, неравномерно двигались, словно ощупывая воздух, но это и всё. Сами хайзены совсем не двигались, застыв, как огромные стеклянные статуэтки. Тем не менее, они, несомненно, ожидали его.
В других обстоятельствах Мишка, наверное, попробовал бы как-то вступить с ними в контакт, но теперь у него совсем не осталось времени. Он вскинул пистолет и тут же заметил, что дождь вокруг хайзенов стекает призрачным, едва заметным куполом. Чуть раньше он решил бы, что ему просто кажется но почти тут же вспомнил, что Йоло говорил о силовом поле. Пистолет тут точно не помог бы но у него было кое-что другое.
Сунув пистолет в кобуру, он достал из кармана заранее приготовленный именно на этот вот случай снаряд, и бросил его в среднего хайзена. Снаряд полетел, словно камень, лениво кувыркаясь в воздухе, и Мишка даже испугался, что он не долетит но где-то в полуметре от земли снаряд ударился о призрачный купол поля, словно об штору, он не отскочил, а словно на миг застрял в воздухе. И
Мишку вдруг словно ударило током, всё тело пробила резкая, тут же, к счастью, угасшая боль. Он вскрикнул, невольно дернувшись от неё, и едва не упал. Хайзены же вдруг ярко вспыхнули, словно внутри у них зажгли свет, и погасли, как перегоревшие лампочки. Слабо шевелившиеся усы мягко опустились на траву и замерли.