Наполеон был готов на все, он знал, что он может, ну, конечно, он может окрутить этого масонствующего славянина, осмеливавшегося помахать мечом у его носа и прописавшего ему поездку на Эльбу.
«Да я ее возьму голыми руками, эту варварскую страну, я заставлю этих поджигателей вылизывать снег с моих сапог!»
У императора аппетиты, видимо, тут и кончились.
Однако он многое уяснил в разных экономических возможностях, выставленных Владычиным; старость становится более компетентной и внимательной в вопросах прямых прибылей.
В начале августа пришел из Петербурга ответ, указывающий, что император российский, усматривая полную непритязательность по отношению империи Российской со стороны Наполеона, в.новь величаемого императором, питает глубокое желание мира во имя божие и считает необходимым присутствие в Петербурге императорского посланника.
* * *
Роман, предполагая отправиться в Россию в начале зимы, решил отдохнуть и взял у императора отпуск. Его забавляла поездка в карете: десятки дней в путии ни одной рельсы, ни одного телеграфного столба; Европа была, в общем как всегда, только без электрического освещения и многих других положительных данных. После Женевы, проехав Милан и Венецию, Роман побывал в Генуе, где вспомнил испанское лицо наркоминдела Чичерина и ловчайшего конферансье всех времен и народов Ллойд-Джорджа.
Роман заехал также в деревушку Монте-Карло; там была архаическая простота. Роман гулял по заросшим склонам, причем до ушей адъютанта, неотступно следовавшего за ним, доносились странные слова: «zero impair manque!..» .
* * *
Владычин возвратился в октябре и привез с собой какую-то еврейскую чету, которую он поселил в задних комнатах дворца, так как зачислил еврея юрисконсультом своей канцелярии.
В Париже было получено известие о смерти Людовика XVIIIобстоятельство, немного обескуражившее Бурбонов, все еще не унимавшихся в своих притязаниях и без толку бродивших по Испании и Англии. Когда о них заговаривали как об эмигрантах, Роман неизбежно вспоминал Николая Николаевича «длинного» , Милюкова и многих других и жалел, что не с кем поострить на эту тему.
1817 год расположил Владычина к воспоминаниям, и однажды, только что оповестив Академию о созыве в ноябре, перед своим отъездом в Россию, съезда химиков, он внезапно отодвинул лежавшую перед ним работу и поехал к императору. Набросав картину относительного благосостояния Европы, Роман получил у императора искреннее согласие на устройство национального праздника под названием «Le meilleur jour» .
О, Владычин знал, к какому дню это приурочить. Помня разницу в стиле и желая быть пунктуальным перед своей совестью, он распорядился все приготовления в столице и в стране приурочить к 6 ноября 1817 года
* * *
В это сухое и ясное утро Роман был разбужен доносившимися с улицы звуками «Марсельезы». Он торопливо оделся и вышел на балкон.
Дробя булыжник веселым топотом, колыхая воздух криками и песнями, шли мимо Пале-Рояля толпы. Когда Роман показался на балконе, многие узнали его. Романа любили в Париже. И если при дворе он все еще встречал косые взгляды и прямые насмешки, то простонародьелюди с загорелыми лицами и мозолистыми руками, широкоплечие бородачи-блузники, басистые рыночные «мамаши», плебеи, черньвсегда поминали добром чудака князя, который не был горд и заносчив, как другие, часто даже ходил пешком, разговаривал запросто, а главное, при нем стало легче житьработа прилично оплачивалась, продукты подешевели, и фраза «памятуя о благе народном», начинавшая императорские манифесты, перестала вызывать дружный смех, если в конце стояла подпись Романа.
Романа громко приветствовали. И он отвечал широченной улыбкой, кивком головы и махал руками до тех пор, пока совсем не устал.
Он на минуту закрыл глаза.
Внезапный вихрь воспоминаний сорвал с древков трехцветное знамя, смел праздничную толпу, опрокинул оркестрыи на сразу опустевшую площадь другая толпа вынесла другие знамена. Явственно прозвучал «Интернационал».
Простите, ваше сиятельство! «Интернационал» стих.
Новый чиновникеврейстоял в дверях.
А-а Подите сюда, господин Маркс!.. Ну, как ваша супруга? Она ведь как будто
Еврей радостно смутился.
О, благодарю, благодарю!..
Я обещаю вам устроить судьбу вашего ребенка Если это будет мальчик, мы назовем его Карлом. Не так ли?
17
ИЗ ДНЕВНИКА МАДАМ РЕКАМЬЕ
«Сегодня на балу у Талейрана появился новый человек; его называют Роман Владычин, князь Ватерлоо. Он оказал Наполеону большие услуги и теперь в фаворе. Он своеобразно одет у него отличные манеры и прекрасное произношение. Кажется, он русский, но сейчас из Америки».
* * *
«Интересный день Князь Ватерлоо посетил мой салон. Я познакомила его с Тальма и Давидом Они говорили об искусстве Князь высказывал замечательные мысли, я поражена их яркостью и новизной.
Я удивляюсь сама себе, но сердце мое билось немного сильнее обыкновенного, когда князь целовал мою руку, прощаясь»
* * *
«Я непозволительно счастлива сегодня Только что покинул меня князь Роман. Мы провели очаровательный вечер на террасе, раскинувшись в креслах; князь прекрасно поддерживает разговор, каждое его слово блестяще и неожиданно Он совсем затмил меня
Я удивлена одним маленьким инцидентом этого вечера: мы только что кончили спор о новой картине Давида; после паузы князь пробормотал, глядя на меня: «Как странно как странно!..» «Что странно, князь.7» спросила я. «Странно, madame, что я встретился с вами Эта встреча казалась мне совершенно невозможной»«Как, встреча со мной? Но разве вы слышали что-нибудь обо мне в вашей далекой Америке?» «Я читал о вас, madame» «Читали, князь? Но где?» Князь замялся: «В американских газетах печатались сообщения о вашем высококультурном салоне, madame» Я не понимаю, что смутило князя.
Было уже поздно, князь распрощался. Я откинула штору и смотрела ему вслед. Он быстро и легко шел по аллее; вдруг, словно почувствовав мой взгляд, князь обернулся; он заметил меня, низко поклонился, и фигура его растаяла в синей прозрачной мгле. Теплый ветерок колыхал пламя свечи. Я потушила ее и легла. Я долго не могла заснуть».
* * *
«Мое усталое сердце сорокалетней женщины бьется сегодня слишком быстро, слишком слышно Ах, разве можно было ожидать этого!..
Князь Роман засиделся у меня дольше обыкновенного Мы беседовали о жизни, смерти и о любви. У Романа красивый голос, интересное лицо Слушать его наслаждение. Он рассказывал о некоторых своих идеях; я смутно чувствовала их революционность, хотя разобралась не во всем.
Мы гуляли в парке под огромной, низкой луной Аромат мирт и померанцев был густ и душен Как это случилось, я не знаю. Поцелуи Романа сладки и страстны»
* * *
«Дни большого и полного счастья Он сказал, что у меня улыбка Моны Лизы»
«Сегодня ужасный день. Вот в чем дело: я заметила, что с некоторого времени в комнатах мужа происходят какие-то собрания.
Часа два назад я пошла на половину мужа поделиться с ним новостями одного письма, полученного мною утром. Не доходя, я услышала глухой гомон голосов «А! Очередное сборище. Муж опять занялся делами Странно Ведь он, кажется, окончательно бросил коммерцию»,подумала я.
Портьера, складки которой раскинулись, словно крылья гигантской птицы, приютила меня в своей тени.
Дверь была неплотно заперта. Я остановилась с замирающим сердцем. Имя Романа Владычина было несколько раз произнесено кем-то. Голос показался мне знакомым. Я посмотрела в щель
Талейран
Я узнала ужасные вещи: это заговор против императора и Романа.
Талейран через Меттерниха вошел в сношение с Англией и Россией. Предполагается переворот, срок которого приурочен ко дню высадки какого-то десанта. Некоторые воинские части уже распропагандированы. Кто надо подкуплен. Впрочем, может быть, я что-нибудь спутала.
Уже поздно Меня клонит ко сну, я так устала и переволновалась. Завтра, раненько, поеду к Роману и расскажу ему все. Он, конечно, будет смеяться над этими жалкими изменниками. Он будет смеяться А я? У меня дурное предчувствие Мой Роман!.. Я боюсь не только за его власть Я боюсь за его жизнь»
* * *
«Мой дорогой дневник!
Сегодняшняя твоя страница, по правде, должна быть черной. Но она бела ты ждешь моей откровенности Прости, только несколько строк. Я так несчастна, прости!..
У меня горе, мой дорогой друг И если оно непоправимо то еще одна, последняя, запись, и мырасстанемся навсегда Запись эта дата моей смерти. Ибо Жюльена Рекамье умрет в тот самый день, когда не станет Романа, моего Романа.
Я только что от него Я опоздала, ах, я опоздала, друг мой
Роман арестован Они убьют его Что мне делать? Глаза мои сухи, но в сердце жадный, жесткий огонь»
* * *
«Я обманула тебя, мой дорогой дневник Это еще не запись А ты уже испугался, бедняга Ты не хочешь моей смерти, ты сопротивляешься, я не сразу смогла перевернуть страницу своими дрожащими пальцами Мы с тобой любим друг друга, ты мой самый нежный, самый послушный
Я покидаю тебя, но не скучай я скоро вернусь, я вернусь так скоро, как только смогу,ведь от этого зависит жизнь Романа и моя жизнь, мой дорогой Да, да, я не передумала, я только хочу попытаться все поправить Ведь жизнь лучше смерти, гораздо лучше, поверь Поверь до свидания»
* * *
«Наполеон удивился, увидев меня
Вы? сказал он.Вы?! И затем почтительно и церемонно поцеловал мою руку Он был заметно взволнован и нервно дышал. Вероятно, это просто одышка.
Наполеон расспрашивает меня о Париже что слышно, какие пьесы идут в театрах, какие новые книги вышли за это время, хотя, кроме гетевского «Вертера», он, кажется, не читает ничего Он старается быть любезным и обходительным, но я вижу снедающее его любопытство зачем я здесь?
Я рассказываю ему обо всем.
Негодяи,кричит он,подлецы/ Я им покажу, черт бы их побрал
И внезапно смутившись:
Я прошу прощения, madame Но смею вас уверить заговорщики понесут самое тяжкое наказание
Он успокаивает меня:
Моя маленькая, моя очаровательница не тревожьтесь мы спасем князя Романа
Вероятно, я слишком горячусь, потому что Наполеон вдруг становится серьезен. Он не может себе представить, что я, когда-то отвергшая ухаживания императора, ныне увлечена первым министром
Я прошу прощения, madame! Я прошу прощения!.. Madame так заинтересована судьбой князя Осмелюсь спросить?
Он смолкает.
Разве ваше величество считает князя недостойным еще и больших забот? Разве князь не самый умный не один из самых умных,поправляюсь я,самых талантливых людей Франции?
И этот простак соглашается со мной
Мне пришлось заночевать в ставке Наполеона
Я хотела ехать немедленно, но Наполеон упросил меня остаться до утра: мне необходимо отдохнуть, нужные бумаги будут готовы не ранее завтрашнего дня, я обижу его отказом
В конце концов он так надоел мне, что я согласилась.
Я предчувствовала бессонную ночь мысль о Романе не покидала меня и потому не торопилась в постель. Император расцвел от мнимой моей благосклонности Меня смешило его неизменное «моя маленькая, моя очаровательница» столько неги и сладости вкладывал он в эти слова. Казалось, он только что от цирюльника и весь, насквозь, пропитан старанием и дешевыми духами
Право, император мог бы послужить Бомарше отличным сюжетом, уступая Фигаро лишь в ловкости
По просьбе Наполеона я играла на стареньком расстроенном фортепиано. Несколько пустячков привели его в неистовство.
Моя маленькая, моя очаровательница.' простонал он, не нарушая скудной своей фантазии.
Я пожелала императору спокойной ночи.
Устроилась я, и довольно неплохо, на громадной софе. Белоснежное белье носило метки Наполеона, С чувством легкой брезгливости я легла. Когда мысль о Романе оставила меня, я задремала.
В дверь чуть слышно постучали.
Кто там? крикнула я.
Это я
Голос Наполеона дрожал.
В чем дело? Я не одета.'
Одна минута, madame!.. Дело необычайной важности
Накинув платье, я подошла к двери и повернула ключ Наполеон в халате, со свечой в руках, стоял передо мной.
Жюльена,прохрипел он,Жюльена!.. Я люблю вас!..
Глаза его выпучились, он захлебнулся.
Опустившись на колени, он стал целовать край моего платья Свеча плясала в его руках, я боялась, что он опалит свои волосы.
Ваше величество,сказала я,опомнитесь, что с вами? Я рассчитывала найти здесь покой и помощь Ваши поступки Неужели мы опять поссоримся, ваше величество?!.
Он поднялся с колен.
Прошу прощения Я дал волю своим страстям Это недостойно полководца и джентльмена Вы можете спокойно спать Спите, Жюльена, завтра чуть свет вы отправитесь в Париж!.. Ваш долг ждет вас Спите, моя маленькая, моя очаровательница Спокойной ночи!
Наутро, в сопровождении десятка гвардейцев, я поспешила в Париж.
Роман был спасен».
* * *
«Я давно не говорила с тобой, мой дневник; друг мой, я забыла тебя для Романа. С того тревожного времени мы видимся почти ежедневно, а в редкие дни разлуки я грущу и томлюсь
Я люблю горячо и нежно
Сегодня я подумала, что я уже немолода, а Роману всего двадцать девять Роман говорит, что он и моложе, и старше меня. Это правда В нем какая-то мудрость и сила
Я невольно вспоминаю графа Сен-Жермена»