На реке яхта помора Владимира Шерстнева и две облезлых лодки местных доброхотов тралили тросом и бреднем дно реки. Во время поиска обнаружили пять трупов: второго красноармейца и четырех совершенно посторонних людей, пролежавших в воде более месяца. Одного утопленника опознали, это был местный мелкий купец, вроде как уехавший в Новгород за товаром. трех других, сильно объеденных рыбами и раками, никто не признал.
Пока Олег работал на реке, Евгений опрашивал стражников. Телегу с соломой вспомнили сразу. Она проехала утром и сильно удивилакогда в город везут, это понятно, а из города? Положим, если прошлогодняя солома не нужна, так сожги ее в печке. Или скотный двор застели. Зачем вывозить то? На продажу? Кто ее купит, ведь в полях свежей полно. Урожай собрали, зерно обмолотили, солома в скирдах будет до весны стоять. Покупай, кому надо крыши крыть или скотине стелить. Почти за бесценок.
Однако с соломы пошлину не берут, вот и выпустили. Но четверых возничих стражи запомнили, тем более, что и раньше видели их у ворот и на базаре. Живут не то в самой Нищей Слободке, не то рядом с ней, хотя пока ни в чем предосудительном замечены не были.
Евгений связался с Афанасьевым, выпросил у него отделение красноармейцев и, прихватив двух стражников, отправился на поиски возниц.
Слободка встретила отделение марширующих красноармейцев откровенно враждебно. Еще на подступах, в кривых окраинных улочках Торжка стали появляться сумрачные личности, поврозь или кучками стоящие у заборов, подпирая стены домов. Некоторые демонстративно ковырялись боевыми ножами под ногтями или строгали палочки. Пропустив отряд, неторопливо шли следом, то исчезая в переулках, то появляясь вновь. Стражники откровенно оробели, красноармейцы взялись за ремни своих винтовок, готовясь в любой момент сорвать их с плеча. И только Евгений, в лихо заломленной фуражке, безмятежно шагал впереди, делая вид, что не замечает сгущающейся напряженности. Перед самой Слободкой один из стражников тормознул следователя, сообщив, что нужный дом одного из возчиков где-то тут. Но который именно, он не знает.
Евгений огляделся. Вокруг стояли крепкие деревянные дома, но какие-то не ухоженныевыгоревшие на солнце серые заборы с выломанными досками, покосившиеся калитки, черные лужи и грязь на улице и во дворах, вонища от нечистот.
Гражданин обратился Евгений к крепкому рябому бугаю в рваной холщовой рубахе и домоткнанных портках. Где здесь дом
Договорить он не успел, детина молча повернулся и, опираясь на посох, больше напоминающий дубину, ушел вглубь переулка. Тогда Евгений направился к другому из местных, также сопровождавшему отряд. Тот тоже развернулся и нырнул в щель забора и демонстративно приладил оторванную доску, закрыв дырку.
Евгений усмехнулся.
Что ж, не хотите по хорошему, будет по плохому!
Однако в этот момент неведомо откуда выскочил благообразный старичок. Окладистая седая борода, чистая рубаха, синие сафьяновые сапоги, благостный радушный вид. И только глаза, настороженно зыркающие из под белых густых бровей выдавали, что старичок не так то прост.
Што привяло воев князя к нашим бедным халупам? поинтересовался он у Евгения.
Нам нужен человек, который живет где-то тут. Евгений подозвал стражников и попросил их описать возниц.
Те, испуганно озираясь, то на следователя, то на деда, принялись путано описывать приметы.
А, так это Тит. Или Янун. А може Прокша? дед откровенно издевался. Дык, уехали все, Тит в лесу по грибы, Прокша рыбу ловит, а Чермный Твердила и вовсе в Торопец подался.
В этот момент у Евгения запиликала рация. С причала передали, что одна винтовка обнаружена у византийского купца, уже собиравшегося отплыть вниз до Волги и дальше к волоку на Днепр. Купца задержали. Потом раздался голос Афанасьевакупца и всех его сопровождающих тащить в кремль. Евгений, пользуясь случаем, доложил что среди местного населения не нашел понимания, более того, жители Слободки предприняли попытки укрывательства преступников и саботируют действия властей. На что Афанасьев, немного подумав и, видимо, посоветовавшись с посадником, отозвал группу обратно, ибочревато. Поговорим об этом чуть позже, сказал он. Дед прислушался к словам, что сквозь треск и писк доносились по громкой связи.
Гражданин, как ваше имя и фамилия? спросил Евгений.
Фамилия? Дедом все кличут. И ты зови так же.
Так вот, гражданин дед. Имя злодеев мы сейчас узнаем, а вам советую добровольно выдать убийц, иначе последствия для всей слободки будут печальные.
С этими словами дал команду развернуться своему отделению и потопал обратно. Сопровождавшие местные бандюганы молча расступились, пропуская отряд. По их кривым усмешкам было видно, что они уже празднуют победу над грозными воинами непобедимого князя. И только дедок не разделял веселья, предчувствуя, что дело далеко еще не закончилось. Наоборот, все только начинается.
Толстый купчина в шелковом полукафтане с дорогим оплечьем, в шапке с малиновым верхом, в сафьяновых мягких сапогах, путая русские, латинские и греческие слова, казалось, сильно переживал за убитых красноармейцев и всеми силами готов помочь следствию. Ведь если бы он знал, что тот урод, предложивший винтовку на продажу, снял ее с трупа, то никогда, ни под каким видом И так далее, и тому подобное. Но описание продавца не походило ни на одного из возничих с соломой, вывозивших трупы. Более того, внешний вид, манеры и обороты речи вообще мало походили на характер жителей Торжка, ибо купец постоянно упоминал, что чернявый продавец много говорил и активно жестикулировал. Едва за купцом, подписавшим протокол и уведенным конвоем, закрылась дверь, Евгений с Олегом переглянулись:
Клиент правдиво описывает своего знакомого итальянца, ни разу не бывавшего в Торжке. усмехнулся Олег.
Согласен. добавил Евгений. Разделимся? Или перекрестно поработаем?
Главных, мне кажется, лучше вдвоем сработать. Остальныхповрозь.
Годится. Евгений приоткрыл дверь и сказал конвоирам, чтобы привели начальника купеческой охраны и готовили пацанаслужку купца.
После допроса основных фигурантов, особенно помог служка-пацан, поляк, взятый в глубоком детстве пиратами Балтийского моря и позже проданный купцу, выяснилось, никто на ладью с предложением о продаже винтовки не приходил, наоборот, это купец несколько дней мотался по городу, а вчера вечером притащил эту штуку, обмотанную тряпьем. Более того, он порывался тут же отплыть, только лоцман сильно сомневался, что в темноте сможет провести ладью, не посадив ее на мель. Его поддержал начальник ладейной дружины, поскольку вблизи города обеспечить нормальную охрану ночевки очень проблематично: людей много. Либо в городе, либо далеко от него.
При повторном допросе, который Евгений с Олегом вновь проводили вместе, купец начал нервничать, путаться, менять показания. В этот момент в допросную спустился подполковник Афанасьев. Прочитал протокол и предложил позвать палача. Дескать, чего человек мается, в смысле палач. Навьючили на него несвойственные функции, и из-за этого милейший и добрейший сотрудник Торжокского УГРО так испереживался, что даже запил с горя. Так пусть немного развеется, покажетна что способен.
Палач не заставил себя ждать. Он пришел с Афанасьевым и в коридоре ожидал своего выхода.
К большому неудовольствию писаря, купцу вполне хватило зрелища, как палач неторопливо одел кожаный фартук, любовно перебрал, протер и разложил свой инструментарий. Захлебываясь словами, он начал рассказывал где, как и с кем он договорился приобрести огнестрел. Сколько заплатил авансом, сколько потом. Разумеется, никого убивать он не требовал, это была личная инициатива Душильца. Где живет Душилецкупец не знает, он с ним встречался на базаре, у загона. Да, был знаком и раньше, по прошлым приездам, ибо Душилец торговец скота, хотя и очень мелкий. Да, он сам и его слуги очень похожи на представленные купцу описания возчиков с соломой. Нет, куда девались еще две винтовкикупец не знает, хотя, будь такая возможность, купил бы и их. Нет, про то, что помимо самой винтовки еще нужны патроныкупец не знал, а Душилец не предупредил и даже не предлагал. Может и сам не знал, хотя это вряд ли, ибо оружие и снаряжение воев нового князя после Ржевского похода на литву даже старухи обсуждают, что уж тут про мужей говорить? Но с ними, иностранными купцами, никто из местных за просто так общаться не хочет.