-- Свен? -- широко распахнув глаза, испуганно воскликнул Сашка.
Торки схватились за рукояти сабель, настороженно глядя на англичанина, в их глазах мелькнул страх, но они продолжали стоять, готовые набросится на восставшего из мертвых.
-- Ты же умер! -- крикнул Шемяка, судорожно вцепившись в рукоять сабли. -- Я сам видел! Тебе раскроили череп!
-- Ы-ы-ы, -- мычал Свен.
-- Да живой он, живой, -- поспешил успокоить Ефимий.
-- Колдоство! -- заорал Итларь.
-- Слыхал я волхвы мертвецов из земли поднимали, -- пробормотал Карасик.
-- Не мертвецов, -- поправил торка Милко. -- В Ростове дело было. Давно уже. Из чрева женок изымали хлеба и рыбу и много женок убили.
-- Ты откуда знаешь? -- чуть повернув голову, тихо спросил Итларь.
-- Так с Ростова я, -- впервые признался Милко откуда он родом.
-- Волхвы не все плохие, -- подал голос Местятка.
Шемяку пронзил обжигающий холод, едва речь зашла о волховании. На память пришел пронзающий душу взгляд Любомира. Тело, словно, оцепенело, а Сашка падал в глубокую бездну под крик волхва:
-- Помни! Зачем ты здесь, помни!
-- Господин!
Сашка очнулся от окрика Ефимия, с большим интересом наблюдавшим за ним.
-- Волховство не существует, -- с апломбом заявил Василь, словно озвучивал официальную позицию Церкви. -- Богу попущьшу, беси действуют; попущает Бог, иже кто их боится, а иже кто веру тверду держить к Богу, с того чародеици не могуть.
Наверное, так и было, раз никто не стал с ним спорить.
-- А может Ефимия в воду бросить? -- предложил Ратмир с серьезным видом. -- Ежили не выплывет - неповинен есть, а выплывет - волхов есть.
-- Ты что такое говоришь? -- набросился на него Василь. -- Это дьявольское искушение и есть - в воду бросать!
-- Это еще почему? -- изумился Ратмир. -- При дедах бросали же...
-- Молчи, язычник! -- завопил Василь.
-- Крещен я, -- обиделся Ратмир, демонстрируя каменный крестик на шее.
-- Бесовское это искушение! -- вопил Василь. -- В воду бросать... А знаешь ли ты, что бес может легко поддержать обвиняемого и тот не утопнет!
-- Чего? -- не понял Ратмир.
-- А то! Может пострадать невиновный! -- в запальчивости выкрикнул Василь.
Шемяка не выдержал, рассмеялся.
-- Кончайте этот теологический спор, -- наконец сказал он.
Ефимий усмехнулся.
-- Говорите, как это случилось.
-- Я отчитывал Свена, -- начал рассказ Василь. -- Хоть он и не нашей веры...
-- Ы-ы-ы, -- замычал англичанин.
-- Помолчи, -- осадил его Василь. -- Я тебя окрещу в Беловеже, сразу как приедем.
-- Ы-ы-ы, -- вновь замычал англичанин.
--Это дело решеное, -- твердо произнес Василь и продолжил рассказ.
Когда мертвец открыл глаза, Василь не сильно испугался. Такое бывает, когда человек умирает не своей смертью, и мертвецы, оставшиеся лежать на поле брани, бывало резко садились и из домовины поднимались. Всякое бывало... А глаза открылись... ничего страшного в этом нет. Василь протянул руку, чтобы прикрыть мертвецу очи и, вдруг, он промычал:
-- Ы-ы-ы-ы.
Тут Василя проняло. С криком:
-- Изыди нечистый! -- он побежал, подобрав рясу, но споткнулся и упал.
Ефимий от истошного крика очнулся от дремоты. Проснулся Местятка и Ратмир. Только Алеша продолжал спать крепким сном младенца, если бы не его богатырский храп.
-- Что там? -- спросил Местятка.
-- Мертвец воскрес! -- завопил Василь.
-- Иди посмотри, -- подтолкнув проснувшегося Осипа, велел Местятка.
-- А что сразу Осип? -- стуча зубами ответил перепуганный парень. -- Чуть что сразу Осип...
-- Иди сказал, -- рыкнул Местятка. -- Ну!
-- Не пойду, -- пятясь задом наотрез отказался Осип. -- Ни за что не пойду!
Лекарь молча поднялся и вытащив горящую ветку из костра, решительно направился к трупам, положенным в сторонке. Он посветил себе, вглядываясь в лицо англичанина.
-- Ы-ы-ы-ы, -- промычал тот, хлопая ресницами.
-- Кажись, живой, -- пробормотал Ефимий, оттягивая веко англичанина. -- Ну точно, живой, -- обрадовался он.
Осмелевшие Местятка и Ратмир подошли поближе, но все же держались настороже.
-- Да живой он, живой. Не бойтесь, -- сказал Ефимий им. -- Ошеломили его просто знатно.
-- А мычит чего? -- все еще сомневаясь спросил Местятка.
-- Челюсть сломана похоже, -- ответил лекарь.
-- Весело у вас, -- сказал Шемяка выслушав рассказ. -- Однако нам пора ехать.
Беловежской степью караван добрался до Беловежи - городка на небольшом возвышении среди болот. Деревянная крепость округлой формы стояла на высоких валах и дополнительно защищалась глубокими рвами. Непосредственно у подножья города проходила дорога на юг, огибая его с запада. С юго-западной стороны к крепости примыкал посад дворов на сорок, с трех сторон надежно защищенный болотами. В посаде проживали в основном семейные дружинники и мастеровой люд, обеспечивающий жителей необходимыми в хозяйстве изделиями. На противоположном берегу реки расположилось еще одно поселение, довольно большое, дворов на семьдесят - там жили земледельцы.
Добравшись до корчмы, Шемяка не мешкая направился к Борису - боловежскому наместнику, поджарому мужчине неопределенного возраста с косым шрамом через все лицо - налоги уплатить, на вопросы ответить, новости узнать.
-- Значит, спокойно добрались, -- удовлетворенно заметил наместник, пощипывая гладко выбритый подбородок.
-- Спокойно, -- еще раз повторил Шемяка, улыбаясь. -- Во Всеволоже нас пугали Кудеяром, но бог миловал.
-- Совсем обнаглел он, -- со вздохом сказал Борис. -- Купцы давно уже князю жалуются. Грозят, что в Чернигов больше не приедут.
Сашка сидел, молча слушая.
-- Да куда они денутся, -- махнул рукой наместник. -- Расскажи лучше, что нового в Чернигове.
Шемяка рассказал.
-- Ишь ты, -- в задумчивости теребя подбородок, произнес Борис, когда Шемяка замолчал.
Шемяка хотел уже уходить, когда Борис спросил его:
-- Мальцов, часом, не купишь?
-- Каких мальцов? -- спросил Сашка.
-- Крепких, здоровых, -- пояснил наместник. -- Немного тощеваты, но пару-тройку дней покормить хорошо и в норму придут.
Дети содержались в загоне, как скот, на заднем дворе. Тощие, с голодными глазами, они сидели на голой земле, украдкой бросая взгляды на подошедших людей.
-- Три девчонки и два мальца. Это все, что остались, -- сказал наместник. -- Бери, не дорого прошу.
-- Хорошо, -- согласился Шемяка, не долго раздумывая. -- Беру.
Детей отвели в корчму, вымыли, накормили и одели. По-русски они не говорили - половцы. Видно из диких, так как корчмарь сообщил, что они из полона приведенного наместником из недавнего набега.
-- Так вроде с половцами мир, -- удивился Шемяка.
-- Так мир и есть, -- подтвердил корчмарь.
-- А как же набег? -- спросил Шемяка.
-- Так это так, баловство одно, -- усмехнулся корчмарь. -- Они к нам приходят, мы к ним...
Вот такая она пограничная жизнь. Вроде бы мир, но живешь в постоянном напряжении. Села никто не жег, людей не убивал. Набегут, скот уведут, людишек похватают. Так и жили.
От товаров Шемяка избавился. Нашел людей, согласных перегнать караван в Чернигов. Невольниц и купленных детей решил также переправить к Людмиле. Для верности попросил беловежского наместника дать охрану до Всеволожа, а там Трувор даст людей до Ковчина.
С Милкой вот не знал, что делать. Ефимий с Василем пообщались с парнем и выдали заключение:
-- Не из простых он, -- сказал лекарь. -- Грамоте обучен, Святое писание знает..
-- Боярский сын он, -- предположил Василь. -- Или даже княжич...
Час от часу не легче.
Милку решили взять с собой, но разузнать про парня все же следовало. Шемяка написал письмо Людмиле с просьбой узнать не пропадал ли в Ростове молодой открок. Хотя, он быть родом и из Суздаля или даже из самого Владимира.
Свена тоже пришлось оставить. Рана на голове нагноилась и англичанин слег с сильным жаром. Ефимий оставил лекарство, Шемяка нанял сиделку и заплатил корчмарю за комнату.
-- Ты серебра оставь ему, -- посоветовал Василь. -- Поправится - на дорогу ему пригодится, а помрет, так будет на что похоронить по-христиански.