Но может быть начала Мария Федоровна. Может быть в будущем найдется средство или метод
Губы ее задрожали.
Георгий ощутил острую жалость к матери.
Еще недавно моложавая и хорошо выглядящая цветущая женщина сорока четырех лет выглядела сейчас почти старухой.
В последнюю ее поездку в Харьков Николай вдруг опасно заболелвсего лишь попросил открыть окнопроветрить комнатуподдавшись обманчивому ощущению весны и тепла. И вот сквозняк, простуда, жар, испуг в глазах медикусов и сестер милосердия
Императрица сама дежурила у постели сына. В течение десяти дней она почти не ложилась спать и не раздевалась. У кровати была поставлена кушетка, на которой она отдыхала и, если можно было, позволяла себе немножко вздремнуть. Но почти всё время она сидела возле находившегося в полубреду сына, бодрствуя и молясь.
Сидя у постели Николая, Мария Фёдоровна прикладывала компрессы к его пылающему лбу, следила за тем, чтобы вовремя давали лекарстваа иногда просто держала его за руку. Помочь ему она ничем не могла. Она с радостью отдала бы жизнь, если бы это избавило царственного сына от страданий, но помочь ему было не в её силах.
Простуда все же отпустила брата из своих когтей Но в остальном все осталось как было. Уповая на помощь Царя Небесного что не оставит царя земного в Харьков со всей возможной почтительностью было привезено несколько прославленных чудотворных икончем вызвали насмешки в интеллигентной средемол эвон какое мракобесие (впрочем смеялись немногие и вполголосасочувствие к Николаю II было сильно даже в этих полунигилистических сферах). Был привезен из Петербурга сам Иоанн Кронштадтский, которого всерьез называли чудотворцем.
Но как изрек отец Иоанн беседе с матушкойтакже как подобает уповать на помощь Господатакже и кощунственным будет требовать от него чудес.
Слухи вокруг состояния царя тем временем только усиливались.
Утверждали что дескать монарх страдает от ужасных болей и не раз уже просил дать ему яду. Говорили и иноечто мол изначально повреждения были и не так уж тяжелы и была надежда на хотя бы частичное выздоровление. Но де Николая II «залечили» по воле «кагала», имевшего давние претензии к российским властям, «врачи-жиды» Лейден, Захарьин и Гирш.
Регент покачал головой. Определенно кто-то на юдофобии помешался.
Записать в евреи знаменитого германского клинициста Эрнста Виктора Лейдена приглашенного Груббеон бы мог еще понять. Но Григорий Антонович Захарьинмежду прочим как не без удивления узнал Георгийродственник династии Романовых (он принадлежал к древнему московскому боярскому роду Захарьиных, родоначальником которого считается Захарий Иванович Кошкин)? Его-то каким боком сподобились приписать к «избранному народу»?
А уж то что Густав Иванович Гирш верой и правдой служивший трём императорамвключая Николая, происходит из семьи эстляндских крестьянэто знал всякий хоть немного вхожий ко Двору.
Между тем в Министерство двора на личные адреса лейб-медиков начали поступать письма и телеграммы из за границы от медицинских светил того или иного калибрапредлагавших свои многообещающие (и столь же сомнительные) методики лечения. Даже из самой Америки приходили проспекты пресловутых «патентованных средств» иные даже готовы были предоставить их даромтолько за одну славу царских аптекарей.
Разные изобретатели и непризнанные врачиноваторы слали чертежи лечебных приборовна взгляд Георгия напоминавших нечто среднее между произведениями безумного механика и орудиями изощренных пыток.
Мария Федоровна даже несколько раз спрашиваламожет быть все же есть за этим всем некая надежда? Ведь наука в нынешнем веке достигла и в самом деле изрядных успеховвдруг и столь тяжкие травмы поддадутся ее усилиям? В конце концовне так давно еще смеялись над Пироговым и не оценили гениального Зиммельвейса!
(Георгий при мысли об этом зло сжал зубыкакими же мерзавцами надо быть чтобы пытаться сделать имя и деньги используя материнское отчаяние!)
На это Вельяминов и Захарьин показали вдовствующей государыне подборку статей на разных языках рассказывающих о жертвах докторов-обманщиков и о процессах над ними. И та печально вздохнув, приказала секретарю все подобные письма сжигать, ей не показывая.
Даже предложивший было свои услуги ставший знаменитым тибетский лекарь Бадмаев после изучения царского анамнеза и разговора с Захарьиным с глазу на глаз, виновато развел руками. Среди его рецептов, которые он по слухам похитил у хранивших их тысячелетия «махатм» тоже не оказалось тех, что могли бы поднять императора на ноги.
Так или иначеи без консилиума окончательно все уверились в мысли что государя исцелит лишь чудо.
За чудотворцами и всякого рода колдунами дело впрочем не стало. Опять пошли письмаписали провинциальные батюшки и помещики средней руки и всякие темные личностимол у них есть кандидатура которая точно поднимет монарха на ноги. Мелькали имена и известные в обществе и никому не ведомые Богомолка Дарья Осипова, «странник Антоний», ворожея Матрена-босоножка, юродивый Митька Козельский Красноярский вице-губернатор Мартьянов сообщил что дескать шаманы северных самоедов в их губернии чуть ли не мертвых оживляюто чем известно осведомленным людями он готов поймать и прислать ко двору парочку.
Не удержавшись Георгий показал письмо Бунгемол Николай Христианович, полюбуйтесь кто служит в провинциях российских. И глава Комитета министров разразился желчной речью что у господина Педашенко, енисейского генерал-губернатора, либерала и вольнодумца в подчиненных оказывается ходят натуральные мракобесы.
(Дапресловутому Мартьянову теперь уж точно не стать губернаторомразве что новоучрежденной самоедской губернии).
Пожаловали и иноземцыавстриец-спирит Шенк и выписанный из Франции фрейлиной Евдокией Джунковской некий мсье Филипп. Как выяснили жандармы господина Шебеков прошломлионский колбасник, затем фельдшер-самоучка; преследовался французской полицией за шарлатанство и обман клиентов.
Даже Витте получил послание от своей помешавшейся на мистике теткегоспожи Блавацкой. Она передавала предложение небезызвестного Папюсаприехать и посрамить врачей своей магнетической силой. (У Сергея Юльевича хватило ума и такта это письмо матушке не показыватьон о нем сообщил лишь Георгию)
Конец всему этому положил лейб-медик Вельяминов, сказавший что даст всем этим кудесникам ход в царские покои лишь если они на его глазах вылечат хоть одного выбранного им больного:
«Например от их флюидов у безногого вырастет нога!» со злой насмешкой уточнил он.
Шенк на ломанном русском пообещал что проклянет маловерана что Вельяминов обратился напрямую к Дурново (которого знал лично по учреждениям Императрицы Марии). И чины министерства внутренних дел в свою очередь пообещали наглецу что или он уберется обратно в Австриюили уже без помощи всяких чар перенесется в Сибирьпо этапу: согласно сразу двум статьям «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных».
Однако то, что страждущий монарх был избавлен от шарлатанов и патентованных мошенников с их патентованными средствами, не могло отменить неизлечимости его болезни.
И все чаще в разговорах о будущем матушка вдруг умолкала, внимательно глядя на второго сына, словно готовясь высказать нечто важноено не решаясь.
Так какую же рекомендацию можете дать Регентскому Совету вы? вернул его к реальности голос великого князя Владимира.
Прошу прощения, Ваше высочество, с достоинством ответил Груббе. Мы лишь показали ситуацию какой ее видит медицина. Делать выводы государственного характера из вышеизложенногосугубо не в нашей компетенции. Решение за вами, господа
Расходились в молчании.
Статуи древнерусских воинов у входа провожали их каменными взглядами
* * *
12 мая 1889 года
Императорский поезд прибыл из Петербурга на харьковский вокзал в одиннадцать часов утра. Весь путь он столицы занял намного больше чем обычномало того что от Брянска пришлось двигаться кружным путем из-за размытой дороги так еще и ехали со скоростью не больше чем сорок верст в час