Впору пришлись сапоги, радостно сообщил Мортимер, поднимаясь и топая ногами. Не забыл Господь заблудшего грешника! Ну, а я уж ему отслужу, я уж ему поставлю
Но что Мортимер хотел поставить Богу и чем отслужить за сапоги, так и осталось неяснымсверху послышался рев капитана. Чем-то он был недоволен, на что-то гневался, стучал кулаками по планширу, грозился шкуры содрать с Рика Бразильца и Кактуса Джо, кого-то требовал к себенемедленно, сейчас же! Серов вытер лезвие шпаги о штаны мертвого испанца, сунул клинок за перевязь, послушал капитановы проклятия, потом спросил:
Чего он разоряется, подельник? Так орать, грыжу наживешь.
Мисс Шейлу требует, свою племянницу, пояснил Мортимер. Эта девчонка такая зараза! Хлебом не корми, дай кровь кому-нибудь пустить!
Шейлу? Какую еще Шейлу? Серов недоуменно поднял брови.
Вот эту самую. Ту, что за тобой сидит, пробурчал Мортимер и показал окровавленной саблей на юношу.
Глава 6ОСТРОВ
День, ночь и снова день Сутки два корабля бороздили волны, покачиваясь в сине-зеленом безбрежном пространстве; за бортомокеан, над мачтамилазурный небесный купол с ослепительным солнцем или яркими точками звезд. В полдень солнце так накаляло палубу, что босиком не пройдешь, и только несильный ветер умерял жару; ночи были душными, влажнымиокеан отдавал тепло, и лишь под утро воздух становился более прохладным и свежим. Кубрика с койками или хотя бы нарами на «Вороне» не имелось, и рядовой состав мог выбирать из двух вариантов ночлегаили наверху, прямо на досках, или в гамаках, подвешенных на пушечной палубе. Камбуза тоже не было; огонь на корабле не разводили, в море питались сухарями и соленым бычьим мясом, запивая нехитрую снедь водой с добавкой рома. Из всех удобств, казавшихся Серову неотделимыми от человеческого существования, в наличии был лишь гальюн, располагавшийся на носу. Посещая его, Серов всякий раз представлял одну и ту же картину: бриг под белоснежными парусами, который мчится в океане и удобряет свой путь мочой и калом.
«Ворон», в сущности, был не очень большим кораблем, поворотливым, легким, быстроходным, но до ужаса тесным. Это впечатление создавалось не только размерами судна, но и многочисленностью командыкуда ни глянешь, всюду люди. С парусами и штурвалом могли управиться десять-двенадцать моряков, три десятка с учетом вахт, но экипаж фрегата был вчетверо больше. Он являлся боевым кораблем, и большинство из плававших на «Вороне» были, в привычных Серову терминах, морской пехотой и артиллеристами. Теснота и скученность, грубая пища, плохая вода и сотня иных причин могли стать поводом для недовольства, ссор и неповиновения предводителям, поэтому на судне поддерживалась железная дисциплинадраки, воровство и всякая попытка мятежа карались незамедлительно и жестоко. Это был замкнутый мирок, включавший все необходимое для жизни: корабль, пушки, сухари и экипаж со всеми нужными специалистами, от капитана до мушкетера, от штурмана до плотника. И жизнь в этом мире шла по строгому распорядку.
То, чем полагалось заняться после битвы, было его важнейшими элементами: во-первых, определить сохранность захваченного судна и величину добычи; во-вторых, избавиться от пленников и трупов; в-третьих, уврачевать раненых. Галеон остался на плаву и, если не считать разбитых реев, порванных канатов и дыр в фальшборте, не имел повреждений. Быстрый обыск позволил выяснить, что груз состоит из сахара, табака, какао и трех увесистых сундуков с серебромсовсем неплохая пожива, отличная весть, поднявшая команде настроение. Тем самым первый пункт был выполнен, и наступил черед второго: три доски легли на планшир, и, под свист и соленые шутки, пленников одного за другим проводили в воду. Всех, кроме капитана галеона, чернобородого испанского идальгоэтот был связан и брошен в каморку с плотницкими инструментами. Падавшим за борт корсары желали приятных встреч с Нептуном и не скупились на советы по обращению с русалкамикак уложить их и как добраться к интимному месту под хвостом.
Серов наблюдал за этой казнью с отвращением. Его, вместе с Хенком и Мортимером, послали обыскивать трюм, но до того он увидел, как первые испанцы шагнули на доску. Были они раздетыми до нитки, но милосердием победителей им оставили кресты; каждый сжимал в кулаке свой крохотный крестик и целовал его перед тем, как прыгнуть в море. Ни жалоб, ни стенаний, ни мольбы о пощаде
Вера и, быть может, гордость этих людей превозмогали страх; похоже, они надеялись, что муки окажутся недолгими и проложат им тропинку прямо в рай. Серов невольно им позавидовалне печальной их судьбе, а нерушимой вере. Ему, человеку иных, не столь наивных времен, вера не служила утешением, и даже роптать на Божий промысел он не моганомальная зона явно не имела никакого отношения к Господу.
Ворочая в трюме бочки и мешки, Серов слушал, как море с плеском принимает очередного пленника, и, пытаясь отвлечься, размышлял о том, о сем, а еще о девушке, о Шейле. Она исчезла; спустившийся с квартердека негр, Рик Бразилец, как пояснил Мортимер, поднял ее на ноги и с почтением довел до трапа. Двигалась она с трудом и не глядела на Серовавозможно, даже не понимала, что он ее спаситель. Серов решил, что если этот подвиг не зачтется, то все же два испанца на его счету, и значит, на рее ему не болтаться. Слабое утешение!.. с хмурой усмешкой думал он. Может быть, лучше умереть, как те испанцы? Может быть, смертьдорога, которой удастся вернуться домой?
Плеск наверху продолжался, но теперь к нему добавился уже знакомый голос бакалавра Джулио Росано, читавшего молитвы, в морскую пучину провожали погибших пиратов. Затем пришла пора третьей и последней процедуры: хирург закричал, подзывая к себе раненых. Серов выбрался на палубу, где Росано уже врачевал тех, кому не повезло. Инструментов у него было три: нож, нитка с иглой и щипцы для извлечения пуль, а к этомуполотняные тряпки, рожок с порохом и ящик с бутылками рома. На этот раз обошлось без ампутаций; Росано лихо вытаскивал пули и, смотря по размерам раны, прижигал ее горящим порохом или смачивал ромом. Хриплые стоны, вопли и проклятья неслись над палубой, но их заглушали бульканье и довольный гоготвсем увечным вручалась бутылка рома. Получил ее и Серов, вместе с врачебным советом лить на царапину спиртное и замотать ее чистым полотном.
Первая оценка груза вскоре завершилась, большая часть корсаров, включая раненых, перебралась на фрегат, и галеон, под управлением Пила и призовой команды, поднял паруса. Мачты «Ворона» тоже оделись белым, и слабый ветер погнал корабли на северо-восток. Куда и зачем, о том Серов не ведал; ямайский ром, распитый с подельниками на троих, плескался в его желудке и туманил голову. Крепкое зелье! подумал он, устраиваясь на шкафуте среди лежавших вповалку корсаров. Многие уже храпеликто утомленный ратными подвигами, кто перебравший лечебного средства синьора Росано. Солнце опускалось к горизонту, «Ворон» плавно покачивался на волнах, и, удаляясь, растворяясь в вечернем зное и сонной тишине, звучал негромкий посвист ветра. И показалось Серову, что слышит он песню, одну из тех, давно знакомых, что звучали дома под гитарный перебор.
Дома! Триста лет тому вперед!
Закрыв глаза, он тихо прошептал:
Пират, забудь про небеса, забудь про отчий дом Темнеют дыры в парусах, пропоротых клинком
Будто услышав, ветер подхватил мелодию и засвистал ему в ответ:
Здесь двадцать девять человек
Сошлись на смертный бой,
И вот один уже лежит
С разбитой головой.
Здесь двое рубят трап ножом,
Пять ловят воздух ртом,
Здесь семь в крови ползут на ют,
А десятьза бортом
* * *
На следующий день, после полудня, они приблизились к земле. Правда, не очень обширной и цветущей: кольцо песчаных пляжей километра два периметром, дальшенесколько пальм да заросли тростника, а над этой скудной зеленью торчит невысокий каменный горб. Однако на берегу, у самых пальм, виднелись три или четыре лачуги, сбитые из брусьев, досок и всевозможных корабельных обломков, а на песке, за линией прилива, валялся прокаленный солнцем плавник, те же доски и обломки. Лачуги выглядели необитаемыми, никакого движения около них не замечалось. Место казалось на редкость спокойнымтрепетали на ветру пальмы, волны вылизывали безлюдный берег да кое-где бродили у воды огромные черепахи.
Привал? полюбопытствовал Серов, разглядывая пальмы, песок и черепах.
Долю будем считать, туманно пояснил Мортимер. Что до тебя, подельник, так ты уже не обижен. Этакий вертел отхватил Дорогого стоит!
Вертел, толедский клинок с ножнами и перевязью, снятыми с трупа испанца, был неделимой собственностью Серова, как и новые Мортимеровы сапоги. Всякая вещь, взятая с боя, с тела побежденного, будь то оружие, перстень или кошелек с монетами, в общий котел не шла, а доставалась тому удачнику, который совладал с врагом и успел его ограбить. Это было нерушимым правилом Берегового братства, одним из многих законов и обычаев, еще неведомых Серову. Он, однако, подозревал, что этот кодекс эффективнее гражданского и уголовного права, которые ему преподавали, и путь в нем от вины до кары гораздо более короткий. Первый практический урок он уже усвоил, искупавшись под килем «Ворона», и не стремился его повторить.
Фрегат и галеон встали борт о борт и бросили якоря. Спустили шлюпки; в первой отправился Джозеф Брукс с пленным испанским капитаном, двумя своими офицерами и дюжиной вооруженных матросов. В баркасе, отчалившем от галеона, Серов увидел несколько бочек и мешковдолжно быть, на берег перевозили образцы товара для оценки. Впрочем, глазеть по сторонам ему не даливатага Галлахера принялась за работу, загружая в лодки емкости для воды, оружие, паруса и неизменные сухари и солонину. Нелегкий труд в жарком влажном воздухе, под палящим солнцем! Вскоре Серов сбросил рубаху и джинсы и повязал на голову майку. Потный, уставший, с трехдневной щетиной на лице и ссадиной поперек ребер, он отличался от корсаров только светлой кожей. Загар, который дарило солнце тропиков, был не таким, как северный, не золотистым, а цвета старой бронзы или кофе.
Шлюпки уходили одна за другой, и вскоре на берегу вырос целый городок из парусины, растянутой на вбитых в почву досках. Десятка три пиратов, груженных бочонками, углубились в лес, по направлению к венчающей остров горетам, очевидно, был ручей или какой-то иной водный источник. Остальные жгли костры, ловили черепах или валялись на песке, раздевшись до исподнего. Островок, несомненно, служил приютом и местом отдыха для многих поколений джентльменов удачиможет, кому-то, волей или неволей, пришлось остаться здесь и эти изгои построили хижины. Но не только их: Серов разглядел, как из одной лачуги вытащили стол и дюжину колченогих табуретов, расставив эту нехитрую мебель под полотняным тентом. Туда подкатили бочки, поднесли мешки и три увесистых ларца, и там находились предводители корсаровБрукс, Пил и четверо других, чьи имена были уже известны Серову. Дородный тип с отвислыми щеками и рябым лицом звался Томас Садлер и выполнял на «Вороне» обязанности суперкарго, снабженца, казначея и писаря. Сэмсон Тегг, костлявый и тощий головорез в треуголке, был старшим бомбардиром, искуснейшим артиллеристом, служившим некогда в британском, в затемв голландском флоте. Пайлот ван Мандер, голландец из Роттердама, являлся штурманом, знавшим воды от мексиканского и венесуэльского побережья до Багам, Малых Антильских и Наветренных островов как собственную ладонь. Последним из офицеров «Ворона» был Джулио Росано, хирург и бакалавр медицины, с которым Серову уже пришлось свести знакомство. Сейчас эта пестрая компания собралась у мешков и бочек, что-то оживленно обсуждая. Пленник, испанский капитан, находился у стены ближайшей лачуги, привязанный к опорному столбу. Пытать его, что ли, собираются?.. подумал Серов.
Наконец пришла их очередь перебираться на берег. К борту подогнали две шлюпки, команда рыжего ирландца с облегченными вздохами погрузилась в них, весла расплескали изумрудную воду, и застывшие на рейде суда начали удаляться. Мир вокруг был тих, спокоен и прекрасен; Серову даже показалось, что он попал на другую планету, девственную и гостеприимную, где нет иных обитателей, кроме экипажа «Ворона», и каких-то искусственных сооружений, кроме двух кораблей и нескольких лачуг под пальмами. В его эпоху такое прибыльное место с золотым песком и теплым морем не ускользнуло бы из лап цивилизации; наверняка тут воздвигли бы пару отелей и заселили их жаждущими экзотики туристами.
Нос лодки ткнулся в песок, и босые полуобнаженные люди побрели к берегу.
Хенк, Морти и ты, с «Викторьеза», Галлахер кивнул Серову, поставить тент, разложить костры. Алан, ты старший, приглядишь за бездельниками. Герен, Люк, Брюс Кук, Джос и Страх Божийпойдете с Даннерманом за черепахами. Двух хватит. Две большие или три поменьше Как брюхо подскажет.
Маленькие, но по три, большие, но по пять, мелькнуло в голове Серова. Он грустно усмехнулся. Сейчас ни один человек на Земле не мог понять эту шутку, ни в Российской империи, ни в иных государствах и странах. Поистине он очутился на другой планете!
Увязая в песке, они двинулись к пальмам, растянули полотнище в их жидкой тени, запалили два костра. Шагах в тридцати от них капитан Джозеф Брукс изучал со своими офицерами содержимое мешков и бочек, иногда поворачиваясь к привязанному у столба испанцу и что-то спрашиваявидимо, касавшееся груза. От мешков тянуло крепким запахом табака, на бочках стояли сундучки с откинутыми крышками, и в них тускло поблескивали серебряные слитки. Неподалеку расположились у костра с подвешенным к нему вертелом пять мужчин и девушка, племянница Брукса. Мужчины были Серову знакомыХрипатый Боб и четверо братцев-датчан, Хейнар, Олаф, Стиг и Эрик, приняли в его купании самое деятельное участие. Вскоре к ним присоединились еще двое, притащившие огромную черепаху, волосатый, как горилла, Кактус Джо, и рослый негр Рик Бразилец. Все эти парни выполняли на «Вороне» роль телохранителей капитана, а при случаеэкзекуторов и палачей.
Серов, укрывшись в тени навеса, посматривал то на девушку, то на Брукса, Пила и остальных офицеров. Шейла интересовала его больше; вроде бы помнилось ему, что моряки не любят женщин на своих судах, но у пиратов на этот счет могли быть иные порядки. Что-то такое вертелось в мысляхо прекрасной испанке, похищенной благородным корсаром, добившимся ее любви, а заодно и рыцарского звания. Имя корсара он, как ни старался, не мог припомнитьДрейк?.. Уолтер Рэли?.. Морган?.. Скорее всего, эту романтическую историю навеяли романы и фильмы, и она не имела никакого отношения к реальным событиям и биографиям трех британских рыцарей-пиратов.