Пока наш Повелитель учился быть Мастером Войнымы учились быть Мастерами Власти. Учитель Кун И Цын среди прочих великих достоинств имел дар к музицированиюпомним его песню, где были слова, «не надо прогибаться под непостоянный мира надо гнуть его под себя». Что и есть отличие Мастера Властиот обычных людей.
Советские верят в коммунизм«свобода, равенство, братство». Но можно ли считать равными всех людей? Из практики мы поняли другое. Есть товарищи по Партии, по Идеете, кто относились к нам, как высокородные к высокороднымэто истинные люди, наш круг. Есть те, кто служит коммунистической вере, не разделяя ееэто ценный рабочий материал. И есть враги (или бесполезные) это не-человеки, которые гнали нас как собак, били и грабилизначит, и для нас их жизнь и процветание не стоит ничего. Это про них сказал Император Сталин«для врагов у нас есть одно право: им сдохнуть, сработавшись на благо страны и народа».
Вот почему, когда наш Повелитель получил приказ вернуться домой, мы последовали за ним. Хотя прежде подали прошение о гражданстве СССРбыло очевидно, что те, кто учились в Школе Власти, взлетят высоко, ну а где еще искать лучшего будущего, как не при самом высоком Дворе? Но Повелитель был нам дорогслова Госпожи Анны и Госпожи Лючии, «если весь мир против моего мужчины, я буду стоять у него за спиной и подавать ему патроны». И в Москве мы были бы одни из многиха у себя дома Ну и конечно, теперь, когда мы поднялись высоконастала пора вернуть долг таким, как госпожа Минчжу, кто нас бил и унижали это будет не просто месть, а восстановление Порядка, указать недостойным их место!
Нас хорошо училив новом Великом Походе, около Повелителя не оказалось равных нам! Нет, мы не вмешивались в его дело войныно что касаемо Власти, стали его ближним кругом. И после, в Шанхаеприсланные из Пекина чиновники были перед нами, как котята перед тигром, никто из них не учился там, где мы! Было даже забавно смотреть, как их неумение приводило к еще большему беспорядкутогда уже мы мягко брали вожжи, отстраняя глупцов. Это ведь азы Властидавать поручение не одному, а нескольким, чтобы следили друг за другом. Сравнивать мнение разных мудрецов. И не оставлять безнаказанным ни один случай неповиновения.
Результатв Шанхае стал налаживаться порядок: на улицах спокойно, исчезли не только грабители, но также праздношатающиеся и нищие, открылись лавки и мастерские, работали электростанции, водопровод, трамвай. Все это считалось заслугой Повелителямы скромно стояли в тени за его спиной. Ибо тому, у кого подлинная Властьвовсе не обязательно быть на виду.
Мы хотим лишь избавить тебя от излишних забот, наш повелитель. Чтобы немилость Императора Сталина никогда не пала на тебя!
Повелитель должен быть нами доволен! На публике мы в образе суровых воительницв мундирах, с оружием. А наедине с Повелителем мыпослушные кошечки, с изящными прическами и в шелковых платьях, расшитых цветами. Чтобы выглядеть так, мы взяли служаноккоторым платим из своего жалования и кормим со своего стола. Так ведь и в Москве, у таких как Госпожа Анна или Госпожа Лючия, домашняя прислуга, это обычное дело?
Наш повелитель, тебе же будет приятно, если мы будем красивей и нарядней всех женщин этой провинции, и даже всей Поднебесной?
Что тебя беспокоит, Повелитель? Куда деть лишние рты из «опиумных» лагерей? Но если даже русские врачи считают, что вылечить их нельзязначит, это бесполезный балласт. И не будет потерей для нашего дела, если «списать в расход», как говорят русские, хотя бы наиболее безнадежных. Вписав в бумаги, что в месте их сбора возникла эпидемия, и следовало изъять распространителей заразы. Ведь и правда, в этих лагерях творится такая грязь и антисанитария, что удивительно, как там еще не вспыхнул мор!
Высокое искусство властиформально, тем, кто предложил это, стал один из пекинских товарищейи он не расскажет, кто внушил ему такую мысль. Повелитель лишь наложил положительную резолюцию. И первая партия, двенадцать тысяч никчемных, были даже не расстреляныне желая тратить патроны, солдаты закопали их живыми, поскольку тела все равно после надо было хоронить. Неделю было тихо, затем на небе сгустились тучи.
Первым выразил недовольство русский советник Ван Михалыч, «молчи-молчи»тем, что среди приговоренных оказались не одни «опиумные», а еще и «могущие представлять оперативный интерес». Расследование показало, что поскольку «эти недоношенные даже лопату в руки не могли взять», то командовавший солдатами офицер самовольно велел разбавить отобранный контингенттеми, кто мог работать. Его тут же разжаловали в рядовыечтоб не смел подставлять Повелителя под гнев из Москвы:
Товарищ Ли Юншен, вы что творите? В ООН вой по поводу «коммунистических зверств в Шанхае». Не надо давать нашим врагамлишний повод для клеветы! Что, нельзя было просто расстрелять?
Не беспокойтесь, наш повелитель! Учитель однажды сказал«большая разница, между ошибкой с тяжкими последствиями для СССР, и ею же, но с политической выгодой в итоге». И если ты выслушаешь наше смиренное предложение, как обернуть дело к общей пользе
Анна Лазарева.
Товарищ Лазарева, разберитесь с вашими хунвэйбинками!
Резолюция Пономаренко, красным карандашом. И пачка бумагдокладные от товарищей из ГСВК (Группа Советских Войск в Китае), и по линии НКГБ и Партийного Контроля (а вы думаете, возле Юншена, будь он хоть трижды «наш», нет тех, кто исправно сигнализируют Куда Надо?). А «разобраться и доложить» приходится пока только нам, партконтролю (он же «инквизиция») поскольку за фигурантами (Юншеном и сестричками) никаких проявлений шпионской, подрывной, иной враждебной к СССР деятельности, не замеченоа вот отклонения от коммунистической идеи, налицо!
Замечу еще, что в Шанхае (как и на всей территории к югу от Янцзы) военное положение. Которое предусматриваети ограничение прав населения, и ускоренное судопроизводство, и право военных властей экспроприировать собственность и мобилизовывать людской ресурс, если в том возникнет необходимость. Так что, категорически нельзя то, что там происходит, по московским меркам судитьтам прифронтовая зона, война еще не завершена, враг разбит, но еще не уничтожен, вот когда весь Китай будет социалистическим И крайне тяжело с управленческими кадрамиотчего не следует удивляться, что наши сестрички-цветочки там так развернулись.
Китайское образование, это нечто! Если упрощенното при всей древности китайской учености, право на самостоятельное творчество имеет лишь патриарх, глава своей Школы. И нет разделения на технарей и гуманитариевпонятие «литература» включает в себя вообще все, что написано, и художественную, и учебники. А если подробнеето вспоминаю доклад, который я читала еще пять лет назад:
«Китайская интеллигенция качественно отличается от интеллигенции европейских стран, США и царской России. Если для европейцев, нормой является рациональное познание, то китайское образование существующее в рамках конфуцианской традиции, создало интеллигенцию, занимающуюся изучением трудов классических средневековых философов, писателей и историков Китая, причем в строго очерченных рамках.
Полного аналога этого в Европе нет и не былопримерный аналог, средневековые европейские теологи, активно использовавшие в своих работах логические или псевдологические доказательства в рамках схоластики, но даже такое сравнение не отражает коренного различия между европейскими и китайскими интеллигентами. Если для европейцев норма, самостоятельное мышление, пусть и ошибочное, то у китайцев оно категорически запрещено, а все дискуссии сводятся к максимально точному соответствию канону, созданному Конфуцием и несколькими другими патриархами китайской гуманитарной традиции. Именно традициинаукой, в европейском и русском понимании, это считаться не может, поскольку наука предполагает непрерывное, последовательное познание.
Как следствие, это предопределило крайний, доведенный до абсолютного предела, догматизм образованного слоя китайского общества. Следует также отметить полное отсутствие в системе традиционного китайского образования изучения точных наук, не говоря уже о техническом образовании. Это именно догматическое заучивание, с точностью до последнего иероглифа, гуманитарного канона, созданного много веков назадни о каком изменении этого канона, диктуемом изменившейся обстановкой, согласно китайской традиции, речи быть не может».