Мы вскарабкались на плоскую вершину горы, где располагалась деревня. Жители, едва заметив меня и моих спутников, бросились бежать. Увидев, что у них нет ни золота, ни других ценностей, я решил повернуть назад.
К нашему удивлению и досаде, когда мы спустились на берег, где оставили шлюпки, их там не оказалось, как и каноэ. Это крайне озадачило меня, ведь к подобной дерзости аборигенов мы не привыкли. Наоборот, обычно они такие робкие и пугливые, что почти всегда убегают при нашем появлении, а когда все-таки решаются подойти, охотно отдают все, что имеют ценного, взамен на какие-нибудь безделушки. Как мне показалось, они не знают, что такое собственность, и не способны на воровство, ведь, когда просишь у них что-нибудь стоящее, они никогда не отказывают.
Между тем появились индейцы. Все они были разрисованы красной краской и наги, как если бы матери только что произвели их на свет, некоторыес плюмажем или отдельными перьями на голове и всес дротиками в руках. Они держались на значительном расстоянии, но время от времени с громкими криками воздевали руки к небу. Я спросил, пользуясь жестами, не молитва ли это. Они ответилинет. Я сказал, что нужно вернуть шлюпки. Индейцы сделали вид, что не понимают. Я спросил, где их каноэ, рассчитывая забрать их, спуститься по реке и добраться до нефа.
И тут случилось нечто странное. Внезапно, как гром среди ясного неба, раздалось конское ржание. Индейцы бросились прочь.
Я поручил четверым своим людям добраться до наших по суше и предупредить о нежданных затруднениях. Сам же вместе с оставшимися решил пойти в ту сторону, откуда донеслось ржание.
Мы вышли на полянумне показалось, что это кладбище, поскольку она была утыкана камнями, они торчали всюду, и на них были выцарапаны надписи: литеры неизвестного алфавита состояли из линий, наподобие небольших палочек, одни были прямыми, другие наклонными.
Вечерело, и я приказал своим подручным устроить лагерь: слишком опасно было бы искать дорогу пешими в темноте, тем более что прибыли мы на шлюпках и не взяли с собой лошадей. Я также счел, что осмотрительнее провести ночь под открытым небом, не разводя костер. Так что мы с моими людьми устроились на ночлег среди могил, зато нас не мучил холод, ибо земля прогрелась как никогда.
Всю ночь по округе разносилось ржание.
Вторник, 4 декабря
На рассвете я велел поставить среди камней крест, дерево для него выбрали податливое, похожее на вяз. Мои люди хотели подкопать стелы и проверить, нет ли там золота, но я рассудил, что мудрее будет поспешить обратно на неф.
Я следовал со своими спутниками вдоль реки, но тропа пролегала по крутому склону, и приходилось спускаться по пояс в воду, огибая невероятно густую растительность. Над нами летали красноголовые грифы. Позади снова и снова раздавалось ржание, отчего мои люди нервничали: это напоминало им, что в таких обстоятельствах сами мы лишены возможности перемещаться верхом. Я попытался их отвлечь, указав на гальку, блестевшую в воде, и сказал, что здесь определенно есть золото, которое разносит река, причем, надо сказать, я в этом почти убежден. А потому дал себе слово, что еще вернусь и смогу доказать это вашим высочествам.
Но пока мы, преодолевая препятствия, шли вперед, одного из наших вдруг сразила стрела. Это вызвало смятение в отряде, и мне пришлось воспользоваться данной мне властью, чтобы всех успокоить. Уведомляю вас об этом, потому что нет ничего хуже трýсов, неспособных встретить опасность лицом к лицу; но знайте также, что если индейцы выследят одного или двоих, исход будет предрешен: ходить в одиночкуверная смерть. У стрелы был железный наконечник. Теперь мы были настороже, я приказал всем скрыть головы шлемами и лично убедился, что ремни нагрудников у всех надежно затянуты.
Среда, 5 декабря
Никоим образом я не хотел рисковать, поэтому мы осторожно шли через мангрытак называют эти леса аборигены, по названию кустарника, растущего в воде. (Во всяком случае, это сказал мне индеец, которого я забрал с острова Гуанахани и которого учили кастильскому, чтобы он был нашим толмачом, ведь здесь, кажется, говорят на одном языке.) Продвигаемся мы с трудоммешает тина, зато больше происшествий не было. Мы видели, как река пронесла тело человека, одетого, как христианин, но выловить его не удалось, и он продолжил плыть по течению.
Завтра милостью Господа, который неустанно оберегает нас, мы доберемся до гавани, где нас ждут неф, «Нинья» и остальной экипаж.
Ржание тем временем не прекращается.
Четверг, 6 декабря
Мы отправились в путь до восхода солнца: мои люди нервничали и пребывали в нетерпении. Когда мы вышли к гавани, все вокруг было спокойно, слабый береговой ветер дул в сторону залива, красноголовые грифы парили в небе, ржание прекратилось.
Неф еще стоял на якоре, но почему-то не было «Ниньи».
По волнам двигалось каноэ, им правил всего один индеец, и казалось чудом, что он держится на воде, потому что ветер теперь дул довольно сильно. Мы стали звать его, но он не подплывал, а мы без шлюпок подойти к нему никак не могли. Я велел двум матросам добраться до нефа вплавь. Но не успели они преодолеть и трети расстояния от берега, как на воду спустили шлюпки, которые направились в нашу сторону, это были те самые шлюпки, которые у нас забрали. Мы увидели на борту индейцев, они показались мне куда более шустрыми и сметливыми по сравнению с теми, каких я встречал до сих пор. Знаками они предложили доставить нас на корабль. Я сел в одну из шлюпок вместе со своей командой. У этих индейцев топоры с железными лезвиями.
На судне меня встретил индеец, которого остальные называли касик [9]: надо понимать, он правит здешними землями, учитывая, с каким почтением к нему относятся, хоть и ходят они все совершенно нагими. Странное дело, я не обнаружил и следа своего экипажа. Касик пригласил меня в ют отобедать. Когда я сел за стол, где привык есть, он жестом велел своим ждать снаружи, что и было выполнено со всей поспешностью и безупречным послушанием. Все уселись на палубе, за исключением двух мужчин в зрелых годах, которых я принял за советников, они сели у его ног. Мне подали приготовленные ими блюда, как будто я их гость на моем собственном корабле.
Ситуация не переставала меня удивлять, но я не подавал виду, дабы представить моих сиятельных государей в самом достойном свете. В угоду хозяину стола я попробовал каждое блюдо и выпил немного вина, которое они взяли из моих запасов. Я попытался выяснить, куда делся весь мой экипаж и почему «Нинья» вернулась в открытое море. Касик говорил мало, но его советники заверили, что завтра меня проводят к каравелле. Так во всяком случае я решил; плохо, что мы пока не можем понимать их язык. Я также спросил, знает ли он места, где есть золото: думается мне, что здесь они добывают мало этого металла, однако мне известно, что по соседству расположены земли, где золото рождается и где его много. Касик заговорил о великом правителе по имени Каонабо [10] на острове где-то поблизости; мне кажется, это и есть Сипанго.
Я заметил, что ему понравилось покрывало на моей постели, и отдал его вместе с красивыми янтарными четками, которые носил на шее, парой красных башмаков и флаконом с флердоранжевой водой. Поразительно, как он был доволен. И он, и его советники огорчались, что едва меня понимают и что я не понимаю их. Но я все равно догадался, что они говорят: завтра я смогу увидеть своих людей, как и свой корабль.
Наверное, эти высочествамогущественные властители, рассуждал он со своими советниками, раз смело прислали меня сюда из такого далека. Они говорили между собой о чем-то ещепонять их я не смог, но заметил, что они все время улыбаются.
Когда час был уже поздний, он удалился со своими людьми и унес подарки, которые я ему вручил, оставив меня спать в моей постели.
Пятница, 7 декабря
Наш Всевышний, светоч и сила каждого, кто выбрал праведный путь, решил испытать самого преданного своего слугу, как и слугу ваших высочеств.
На рассвете индеец вернулся со свитой из семидесяти человек. С помощью всевозможных жестов и пантомимы он предложил препроводить нас к «Нинье». Пальцем он указывал на восток, так что я развернул паруса и со своим поубавившимся экипажем пошел в том направлении вдоль побережья в окружении каноэ. Находившиеся на борту индейцы наблюдали за нами, не произнося ни слова, но я догадывался, что они восхищены нашим умением управлять кораблем невиданных размеров, хотя численности нашей едва хватало, чтобы неф мог маневрировать. А ведь им было неведомо, что это судно за день способно пройти больше, чем они за неделю. Тогда я еще был далек от мысли об их коварстве.