* * *
Тихо тренькнул звонок. Несколько мгновений Константин лежал, открыв глаза и бездумно уставившись в темный потолок. Приятно тяжелело теплое шерстяное одеялоон любил именно такие, хотя врачи утверждали, что это очень не полезно. Комната была погружена во тьму, плотные шторы надежно ограждали спальню императора от назойливого солнца. В дальнем углу комнаты светились зеленоватым светом стрелки больших напольных часов из мореного дуба. Семь часов утра.
Вчера Константин решил сделать себе небольшой подарокхотя бы один день пожить в довоенном режиме. Слабость, конечно, но организм настойчиво указывал, что ему уже не двадцать лет. Начало покалывать сердце, а кардиохирург, покачивая седой головой, безнадежно указывал на необходимость строгого режима и щадящей работы. И монарх, и медик прекрасно понимали друг друга, но один сделал вид, что намерен соблюдать условия, а другой притворился, что поверил.
Снова сработал звонок. Проснувшийся окончательно император недоуменно нахмурился, хотя этот жест все равно было некому видеть. Секретариат прекрасно знал, что самодержец спит очень чутко и если он не ответил на вызов, значит слышит, но не может или не считает нужным.
Третий раз. Константин, не глядя, нащупал и поднял трубку аппарата внутренней связи.
- Да, - произнес он, подавляя минутное желание добавить что-нибудь вроде «и я всех вас отправлю на фронт, если это не сообщение о конце света».
- Ваше Величество, - прошелестело в трубке, и император мимолетно подумал - почему у референтов и секретарей всегда такие безликие и безличные голоса? Наверное, ускоренная эволюция под влиянием воздействия среды.На связи Генеральный Штаб.
- Соединяйте, - Константин сел на кровати, откидывая одеяло и нашаривая пальцами ног тапочки.
В трубке щелкнуло, резко запищало, снова щелкнуло.
- Ваше Ве - заговорил, было, знакомый чуть дребезжащий голос, но монарх нетерпеливо перебил его.
- Устин Тихонович, к делу.
- Получаем сообщения с гравиметрических станций, - коротко и по-деловому заговорил Корчевский.Всех.
- Переход?коротко спросил император.
- Нет, каскадный прогрев.
Константин немного помолчал, осознавая услышанное.
- Это точно?спросил он, наконец.Ошибки быть не может?
- Нет, это сообщения всех станций, - повторил невидимый Корчевский.Собственно, процесс начался минимум тридцать часов назад, но примерно шесть часов назад достиг порога, когда гравиметристы смогли выделить его на общем фоне.
Император крепче сжал трубку, чувствуя ее чуть шершавую поверхность.
- Сколько времени?задал он последний вопрос.
- Черновский говорит, с таким графиком они будут наращивать амплитуду пять, может быть шесть суток, а затем - даже Корчевский, у которого, по словам недоброжелателей, по жилам текла не кровь, а охлаждающая жидкость, запнулся.
- Понял, - произнес Константин.Вы готовы?
- Да, - откликнулся штабист.Но нам нужен приказ.
- Начинайте, - сказал Константин.
- А конфедераты?позволил себе вопрос Корчевский.
- Начинайте, - повторил монарх.
- Понял. Конец связи, - проговорил штабист, как будто уже сидел в кабине боевого аппарата и докладывал по зыбкой и ненадежной линии военной связи.
Трубка щелкнула и умерла. Император нажал одну из семи клавиш на самом аппарате.
- Секретариат на связи, - немедленно откликнулись на противоположном конце линии.
- Уведомите канцлера и весь мобилизационный комитет, совещание в - он на мгновение задумался.В девять утра. Указание министру связиподготовить возможное включение во все радио и визографические передачи. В любой момент.
Отдав указание, император накинул халат и быстро умылся. Глядя на себя в зеркале, он невесело усмехнулся. Обычный, уже весьма пожилой человек с глубокими морщинами, немного обвисшими щеками и беспорядочно взлохмаченной шевелюрой. Не похоже на отца нации, бесстрашного, бестрепетного лидера и прочая и прочая. Два года назад ему, с многочисленными оговорками и словесным кружением намекнули на то, что современная медицина, как известно, творит чудеса. В косметической хирургии - тоже. Тогда он даже не рассердился, восприняв это как хорошую шутку и профессиональную предупредительность службы референтов. А сейчас неожиданно подумал, что, пожалуй, такой обрюзгшей и нездоровой физиономии действительно нужна штопка
Как человек чувствует себя, так он и говорит, действует и вообще общается с миром. А хорошо себя чувствует только тот, кто правильно одет и приведен в надлежащий порядок. Поэтому, несмотря на первый порыв немедленно задействовать «линию К», император вначале закончил утренний туалет, надел костюм, самолично повязал галстук светло-песочного цвета. И только после этого вновь снял трубку и нажал последнюю, седьмую клавишу. Электрические сигналы устремились по кабелю, через всю страну, к дальнему восточному побережью, затем пронеслись по океаническому дну, пронизывая бронированный подводный кабель. И вновь сушаиной континент, чужая страна, с которой Россия не раз сходилась в жестком клинче, до драки, почти до войны, а теперь сражалась рука об руку.
Ждать пришлось долго. Ожидание всегда раздражает, но Константин, как всякий опытный политик, был к нему привычен. Кроме того, он прекрасно понимал, что даже если президент Конфедерации сидит рядом с аппаратом и рукой на трубке, он никогда не ответит сразу. Закон политикиавторитет всегда подвергается проверке на прочность, и всегда отстаивается, даже в мелочах. В данном случае Константин и русская сторона выступали в качестве просителя, пусть даже в вопросе, допускавшем только взаимный интерес и совместную, командную работу. Поэтому президент в любом случае выдержит паузу, не слишком большую, но отчетливую. Скажем, пять минут.
Эндрю Амбергер ответил через две.
- Да, - сказал он по-русски, с отчетливым и узнаваемым акцентом.
- Приветствую, - произнес император по-английски.
- Я внимательно слушаю.
- Что говорят ваши гравиметрические станции?
- Полагаю, то же, что и ваши. Началась подготовка к открытию портала максимальной пропускной возможности.
- Мои специалисты дают пять дней. Может быть шесть.
- Суток, - уточнил президент.Пять суток.
- Да.
- Вы успеете?
- Если начнем немедленно. Наши договоренности в силе?
Американец ощутимо заколебался, впервые за короткий диалог.
- Вы можете гарантировать, что «Дивизион» сможет что он выполнит задачу?
- Господин президент, - Константин позволил хорошо рассчитанной толике раздражения просочиться в ровный и бесстрастный голос.Вы прекрасно понимаете, мы ничего не можем гарантировать. И мы рискуем гораздо больше вас, поэтому более чем кто бы то ни было заинтересованы в их удаче.
- Вы в свою очередь должны понимать, чем рискуем мы. Евгеника готовится провести сверхконвой, почти наверняка с «Левиафанами». Это будет, если не Армагеддон, то генеральная его репетиция. После нее действующий флот Конфедерации на много месяцев будет представлен, главным образом, береговой охраной.
Константин прикрыл глаза и досчитал до трех, выравнивая дыхание.
- А мы гарантированно потеряем большую часть Черноморского и Балтийского флотов, то, что от них осталось, - сказал он почти спокойным голосом.Всё, что сосредоточили на Севере, полностью оголив Тихий Океан, и всё, что сможет прорваться через Гибралтар. Большой, по-настоящему большой конвойэто огромный риск, я согласен. Но рисковать стоит. Армада готовится не просто так, это подкрепления и снаряжение для будущего наступления. Очень много транспортов, часть которых удастся потопить. И морская баталия такого размахаочень хорошая возможность замаскировать действия Дивизиона. Лучшая нам вряд ли представится.
- Я понимаю, - отозвался собеседник на другом конце света.Но Мой друг, выимператор, а я всего лишь президент. Если флот погибнет бесславно и безрезультатно, мне уже не устоять, даже несмотря на военное время. Мне и моему кабинету припомнят Нью-Йорк, провалы «Эшелона», сверхльготные поставки России и все остальное. Я потеряю президентство, а мой преемник будет вынужден стать на позиции изоляционизма. Вы останетесь без поддержки.