Не надо меня развязывать! Нон, нихт, ноу!
В этот момент за спиной у молодого человека скрипнул засов, дверь распахнулась и обоих узников бесцеремонно вытолкнули во двор. Жмурясь от солнечного света, белого и неудержимо яркого, Александр попытался построить в уме французскую фразу«Пожалуйста, позовите российского консула», но сделать этого ему не дали, с силой пнув в бок. Потом, приставив к груди острогу, развязали руки даже позволили оправиться, и уже больше не связывали, наоборот, взвалили на плечи какой-то тяжелый мешоктащи!
Каскадер счел за лучшее не споритьпожалуй, не следовало нарываться на неприятности. Такой же мешок получил и его грязноногий спутник, для парня ноша оказалась явно не по плечам, выхода со двора он споткнулся, упал и шедший позади громила с кулаками, размером с капустный качан, выхватив из-за пояса плеть, несколько раз с силой ударил несчастного. Бил умело, с оттягом Александр поспешно отвернулсяне его это дело. Может, за дело били этого гавроша, может, у них, в этой деревне, именно так и принято
Закусив губу, парнишка вскочил на ноги, взвалил на плечи мешок и, пошатываясь, зашагал к морю. Да-да, именно туда они сейчас и шлиузники с мешками, верзила с кнутом, двое парней с острогами и тот самый важный толстяк, которому вчера вечером Саша от души смазал по морде. А и поделом!
Толстячина, похоже, зла не держал, наоборот, посматривая на пленника, улыбался, время от времени даже пробовал на ощупь мускулы и довольно приговаривал:
Ишшь!
И что он шипит, как змея? Неужели никакого нормального языка не знает? Ладно английский, но уж французский-тодолжен.
Глаза постепенно привыкали к яркому солнечному свету, и Александр исподволь осматривался, надеясь увидеть невдалеке какой-нибудь псевдонебоскреб или жилой квартал, да на худой конец римские развалины. Впрочем, развалины-то как раз и были но не совсем развалины. Дажесовсем не развалины! Охренительных размеров амфитеатр белел мрамором в паре километров от узкой, спускающейся к морю тропинки! А ведь здорово отреставрировали, сволочи, прямо зависть беретвот бы у нас в России так, и почаще!
Оставшаяся позади деревенькаскопище самых убогих хижин! не шла ни в какое сравнение с гм-гм памятником древнеримской архитектуры, мало того, низенькие глинобитные строения словно бы прятались за деревьями и густыми кустами.
Ишь! Ишь! оглядываясь, шипел толстомясый.
Одет он был как-то страннов длинную ярко-зеленую тунику, тюрбан и сандалии. На остальных же парнях не было ничего, кроме длинных набедренных повязок, их смуглые до черноты тела, похоже, давно уже привыкли к яркому жгучему солнцу. Ну, еще б не привыкнуть, они ж местные. А с одежкой у парняг, судя по всему, была напрягухапара молодых людей, закинув на плечи свои гарпуны, пару раз уже пробовали пальцами тунику Александра и вполголоса переругивались. Делили, что ли? И на кой черт им эта грязная тряпица?
Наконец, один из парняг не выдержал, забежав вперед, поклонился толстому и что-то угодливо сказал, показывая на Сашу.
Толстяк задумался, почесал бороду кивнул.
Радостный парняга с воплем подбросил высоко вверх острогу, ловко ее поймал и, как только процессия подошла к лодкам, вприпрыжку подскочил к Александру, делая недвусмысленные знакискидавай, мол, рубашечку, поносилхватит, дай и другим поносить.
Да бери, жалко, что ли! стащив через голову туникурваную и грязнуюкаскадер швырнул ее парню, и тот живенько надел ее на себя и важно приосанился. Двое его напарниковтакой же тощий, с острогою, и здоровенная оглоедина с кнутомвосхищенно зацокали. Оглоедина даже хлопнул новоявленного модника по плечумол, классный прикид, чего уж!
Вообще-то, не очень-то это было характерно для относительно процветающего Тунисатакие вот выходки! Нет, если б рваную одежку отняли где-нибудь в Буркина-Фасо или Руандето нет вопросов, удивления бы это никакого не вызвало, но здесь Все же как-то странно.
Положив мешки в большую, привязанную к черному камню лодку, конвоиры уселись туда же, пленникам же велели лечь на дно. В воду ну, по такой жаре это было даже приятно.
Кстати, шагах в двухстах от местной пристани, на камнях, Александр заприметил остатки своей ладейки именно остаткине было уже ни мачты, ни весел. Да и обшивки в большинстве своемне было. Что тут сказать? Молодцы, ребятауправились быстро. Впрочем, черт с ней с ладьей, не особенно-то Саша по ее поводу и расстраивалсяэто пускай уж потом киностудия с местными судится, его-то какие проблемы? То-то, что никаких.
Оглоед сноровисто поднял парус, кто-то из парней оттолкнулся весломпоплыли. Погодка стояла прекраснаядул легонький ветерок, мягко покачивая на волнах лодку. Брошенные у кормы мешки оказались у самых ног толстяка, тот жмурился от солнца, словно обожравшийся халявной сметаной кот, и время от времени, зачерпывая ладонью воду, лил ее себе на потную шею.
Плыли хорошо, ходко, оглоед управлялся с парусом довольно умело как, впрочем, и с плетьюпо пути доходяга гаврош несколько раз ронял пресловутый мешоксоответственно, за это и получал на орехи, довольно стойко, словно само собой разумеется, перенося все удары. Даже не пикнул, хотя здоровяк бил от душиАлександр краем глаза это видел, хотел даже вмешаться, но В конце концовкто ему этот косматый ворюга? Может, он уже такого успел натворить, что его и убить мало. А что? Подросткиони уж по жизни такие, на всякую гнусную пакость более чем способные!
Судя по тени от паруса, лодка, выйдя в открытое море, резко свернула потомеще раз, и все так же круто. Огибали мыс, и Саша невольно залюбовался, как ловко менял галс оглоедина. Профессионалвидно сразу. Низко сидящая в воде посудина не только не черпанула бортом волнуа ведь вполне могла бы, но даже и брызг подняла очень мало. На шверботных гонках этот склонный к легкому садизму здоровяк наверняка отхватил бы приз.
Минут через двадцать, после того как свернули, парус был снят, и парни, побросав свои остроги, схватились за весла. Сверху над лодкою нависали высоченные мачты, почему-то казавшиеся аспидно-черными на светло-голубом фоне неба. Послышались чьи-то громкие голоса, резко запахло свежевыловленной рыбой, тающей на жарком солнце смолой, еще какой-то хренью
Вот, наконец, суденышко со стуком ткнулось бортом в причал. Понукаемые гарпунами и плетью, пленники выбрались на горячие от солнышка камни, черные, с белыми солеными проплешинами испарившихся волн. Саша поудобнее примостил на правом плече мешок и ахнул, едва только поднял голову.
Ослепительно-белый город вырастал, казалось, прямо из моря! Город из волшебной сказки. Белые, с красными крышами, дома, утопающие в густой зелени садов, беломраморные храмы с портиками, серовато-желтые зубчатые стены. Город-крепость! Боже, ну и красотища
Получив чувствительный тычок в спину тупым концом гарпуна, Александр и вовсе не обратил на него вниманиякогда тут такое! Горячие мраморные плиты мощеной площади нещадно припекали пяткиСаша был босиком, его ботфорты давно уже прихватизировали «гостеприимные» деревенские жители.
Вокруг растекалась разноязыкая, пестро одетая толпа, такая, какой и следовало быть в любом восточном городе, высокие крыши портиков отбрасывали благодатную тень, по краям улиц горделиво возвышались прекрасные статуи, изваянные в классическом римском и греческом стиле. Часть пьедесталов почему-то пустовала, кое-где виднелись остатки беломраморных женских ножек А остальная часть где? Туристы, что ли, разобрали на сувениры? Да-да, именноэто какой-то туристский центр, даже автомобильное движение запрещенони одной машины Александр так пока и не видел. И скутеров не было, даже велосипедистови тех. Сплошная пешеходная зона!
А вот, прямо впереди, на овальной небольшой площади, высокое, песочного цвета, здание. Отель? Полицейский участок? Хорошо бы
И вся эта красотав нескольких десятках миль от Туниса!
Вообще-то, этот город казался немного странным, хотя странным, в глазах европейцев, и пристало быть всем восточныма уж тем более африканскимгородам. Крепость, храмы, широкая центральная магистраль и узкие, тенистые улочкив этом-то не было ничего такого необычного, как и в шумящей, словно морской прибой, толпе. Нет все же, и толпа казалась странной и дома Почему?