У провала лишь неровная, местами обвалившаяся тропка. Зыбкая. Макс переводит взгляд на спасателя, затем вновь на землю, примеряется и срывается с места. Глыбы трещат, с рокотом скатываются из-под его ботинок в бездну, но Макс бежит. На краю разлома отталкивается обеими ногами и прыгает.
Противоположный край бьет его в грудь; Макс хватается за камни, сдирая ногти. Медленно, выискивая трещины в стене, он спускается к спасателю и хватает его за руку.
Держу тебя.
Странно все это. Он совершенно точно не умел прыгать так далеко и не лазал по отвесным скалам, как аппарат-разведчик. Пот щиплет его глаза. Ветер свистит в ушах, солнце нещадно жарит лоб, но усталости нет. Макс смотрит вниз. Судя по взгляду, спасатель тоже удивлен. Но не достаточно, чтобы перестать орать.
Держу, повторяет Макс и поднимает его на вытянутой руке.
99,5%
Изоляционная ячейка похожа на пузырь. Белая, без углов и окон. Свет приглушен, отчего на пустых стенах кажутся водные блики.
Макс сидит за прикрученным к полу столом. Сцепил пальцы в замок и разглядывает обломанные ногти. Тесты показали остатки радиации в его тканях, но изменений в организме не обнаружено. Никаких патологий. Может, за долгие годы полетов он успел привыкнуть к облучению? Физически здоров, а умом тронулся. Койпер читал про подобные случаи.
Правда, на практике он видит такое впервые.
Спасибо, что прилетели, прерывают его раздумья. В сложившейся ситуации любая помощь неоценима.
Койпер кивает. Вообще говоря, помощь из него вышла паршивая. Он пытался разговорить Макса на протяжении получаса, но тот даже не поднял головы.
У него жена погибла, тихо говорит Койпер. Два года назад, в аварии на Пятой.
Дознаватель глядит на него строго, сверху вниз. Буравит неживыми линзами окуляров, установленных в пластину на глазных впадинах. Такими можно видеть Койпера насквозь, до перебитого позвоночника.
Вы тоже там были, верно? спрашивает он.
На верхних уровнях. Лу работала на нижних, в энергоблоках. Там все ушло под воду полностью.
Повезло вам.
Койпер невесело усмехается в ответ. Смотрит на свои одеревенелые ноги. Повезло, ну конечно. Он будто снова чувствует запах гари, что сочится через трещину в шлеме. Здоровый обломок корпуса «Ноя-4» покоится на его ногах, что-то звенит, жужжит, льется, Койпер кричит. Ему кажутся голоса в отдалении, странное бормотание, но помощь никак не идет. А над головой подрагивает балка, на которой шипят оборванные провода.
Та авария отбросила строительство корабля на многие месяцы назад.
Койпер и двое дознавателей теснятся в ячейке, смежной с ячейкой Макса. Свет в ней приглушен, воздух сгустился и нагрелся, будто система вентиляции вышла из строя. Койпер то и дело оттягивает ворот костюма и дует на вспотевшую грудь. Строгий дознаватель с окулярами разглядывает Макса, словно тот за своим бронированным стеклом вот-вот выкинет что-то интересное. Его напарник читает рапорт и то и дело потирает лысину. Лысина блеститвидимо, от регулярных потираний.
То есть вы хотите сказать, что Садчих ведет себя неадекватно с тех пор? лысый с возмущением отрывается от полупрозрачной пластины блокнота. Почему не сообщили нам раньше?
Садчих был нормален, врет Койпер. Дознаватели тоже знают, что он врет. Но доказательств пока нет, потому его не перебивают. Исполнял свои обязанности в точности по инструкциям.
Ваша невнимательность едва не стоила жизни четверым, заключает лысый и сердито поджимает бескровные губы. Челнок разбит. Груз утерян. Пилот сутки не выходил на связь. Что-нибудь выяснили насчет той геологической активности? Что это было?
Койпер пожимает плечами, но лысый уже вернулся к чтению. Попутно набирает текст на повисшей в воздухе проекции клавиатуры.
Жаль, Садчих неадекватен, бормочет он. Пострадавшие ничего не помнят. Придется основываться на записях камер.
Он опасен, добавляет строгий дознаватель с окулярами. Стучит по стеклу указательным пальцем. Следует изолировать.
Койпер не думает, что Садчих может причинить кому-то вред. По крайней мере, тот Садчих, которого он знает. Но теперь что-то неуловимо изменилось. То ли осанкаслишком прямая, неестественная. То ли взгляд, тихий и внезапно безразличный.
И запись. Конечно же, запись с дополнительной камеры разбитого челнока, на которой видны лишь трое спасателей и Макс. Никаких голубых существ. Никаких голосов. Макс оборачивается, смотрит куда-то за спину, на пустые скалы. Начинаются подземные толчки, спасатель летит в пропасть, и запись прерывается.
С ним что-то не так. И Койпер убеждается в этом, когда Макс сбегает.
* * *
«Очнись».
Шепот Лу похож на голос ветра в пещерах.
Дверь открывается, и в ячейку гуськом заходят люди в защитных костюмах. Обступают Макса и тоже облачают его в костюмсловно посвящают в свой орден. Проверяют каждый стык на герметичность, много раз заверяют, что все в порядке и поводов для беспокойства нет. Очищают коридоры и выводят наружу. Макс вяло слушается, бредет по световым линиям. Мысли плавают в его голове стайками серебристых мальков. Что-то скребется на изнанке мыслей, что-то очень важное, что он должен сделать, но никак не может вспомнить.
Грядет конец времен, вылавливает он скупые отрывки из памяти. Так писали в какой-то древней книге. Грядет конец времен, и скорбящие вновь обретут своих любимых.
Может, любимые уже ждут? ИМакс жмурится, скрипит зубами, он что-то непременно должен сделать, вот только что?..
Услышав звук льющейся воды, он вспоминает.
Вскидывает голову. Поворачивается к идущему рядом конвоиру и проламывает его шлем локтем.
* * *
Да что там творится? басит Койпер, когда динамики оглушают его сиреной.
Робот-лаборант не отвечает. Не отрывается от окуляра микроскопа, поправляет образец белой глянцевой рукой. Он не беспокоитсяпопросту не умеет этого делать. А Койперу тревожно. Вдруг опять авария? Вдруг уровень затопит, а Койпер в своем неповоротливом кресле не успеет добраться до шлюзов?
Только не снова. Он ненавидит базу на поверхности. Скорее бы из нее выбраться.
Он подъезжает к двери, с минуту бьется над замкомв аварийном режиме обычные коды не действуют. Створки разъезжаются; коридор за ними полыхает алыми огнями, пустой в оба конца. На полу у бокового шлюза темнеет распластанное тело. Костюм, понимает Койпер, приблизившись. Пустой спецкостюм для перевозки, в разорванном брюхе которого искрит встроенный парализатор.
Койпер не сразу замечает, что рядом кто-то стоит.
Макс смотрит на него сверху вниз из-за спутанных черных прядей волос. Жилка в вороте майки часто бьется, на животе темнеет обожженное пятно, с кулаков капает кровь. Он вытягивает руку, и лба Койпера касаются отчего-то мокрые пальцы.
По переносице стекает капля, оставляя холодный след.
Сердце так колотится, что у Койпера закладывает уши. Да, он много раз жаловался на свою инвалидность, но теперь умирать совсем не хочется. Ему вдруг становится дорого и громоздкое кресло, и станционные коридоры-близнецы, и мерзкая, переработанная моча в качестве воды. Он на все согласен, на все, что угодно, только бы жить.
Топочет охрана, выстрел щелкает по стене, и Макс в три прыжка уносится прочь, к ангарам и зоне вылета.
Койпер глядит на шприц в своей руке, отбрасывает его и накрывает лицо ладонью. Пустой пластиковый цилиндр катится по световым панелям пола, подталкиваемый ботинками солдат.
99,9%
Макс выходит из лифта, поправляет шлем с чужим номером регистрации. На нижнем уровне базы голоса бормочут громче, и теперь ему хочется, чтобы они наконец заткнулись и дали сосредоточиться на деле.
Тускло светят линии освещения. Макс ведет по ним пальцами, шуршит тяжелым ящиком, который он волочит за собой. У него есть пара десятков минут до того, как его обнаружит охранная система, и шлюзы между уровнями будут заблокированы.
Пока же все тихо. Его ищут в других местах.
Макс прикладывает карту, вместе со шлемом позаимствованную в закутке знакомого ремонтника, и ступает в сумрак энергоблока под гелиоэлектростанцией. Ряды накопителей гудят, и Макс чувствует, как статическое электричество потрескивает на коже. Он затаскивает ящик через порог, отрывает крышку. Под ней рядами гнездятся шашки взрывчатки, каждая в своей ячейке. Макс крепит их вдоль стен, одну за другой. Давит на кругляш, ждет, когда тот мигнет индикатором, и шагает к следующему шкафу накопителя.