Нет, я точно что-то напутала. Надо пересчитать еще раз, пробормотала она, как будто забыв о том, что пересчитывала уже дважды. Результат не изменился бы, просиди она в лаборатории еще неделю.
Помотав головой и побрызгав в лицо холодной водой, чтобы отогнать сонную одурь, Ира наконец сообразила посмотреть на часы. Ха, неудивительно, что она такая сонная и такая голодная. Она пропустила не только все учебные пары, но и тот счастливый момент, когда последние сотрудники института уходили домой. Стрелки показывали третий час ночи, а Ира сегодня утром даже толком не завтракала, боясь опоздать в институт. Хорошо еще, что Марта Петровна разрешила оставить в лабе купленную Ирой с первого же гонорара кофеварку. Без кофе она вряд ли выдержала бы этот математический марафон. Все-таки деньги иногда приятно облегчают жизнь.
Решив, что брызг недостаточно, Ира умылась ледяной водой, налила себе крепчайшего эспрессои вернулась к своим цифрам. И снова ее глазам предстал тот же пугающий результат.
Ира вспомнила, как однажды подслушала громкий спор отца с Валерием Степановичем, в ту пору еще не деканом, а просто сотрудником лаборатории Виноградова. Он пришел к ним домой обсудить какую-то рабочую проблему
Ира мало что запомнила в тот вечер, но слова, что почти выкрикнул папа тогда, сейчас всплыли в ее голове, словно все это случилось вчера:
Валера, невозможно сделать что-то из ничего! Закон сохранения не можем отменить даже мы, и вся наша текущая работа томупрямое подтверждение! Как, объясни ты мне, неразумному, тебе вообще пришла в голову идея «умножения»? Ты не думал, что, умножая на ноль, в результате ноль и получаешь?
А деканом Терлецкий стал вскоре после папиной смерти. Заодно получив и руководство лабораторией Интересно, если бы Николай Виноградов остался жив, не заморозил бы он вообще это направление исследований? Не зря же незадолго до смерти он уничтожил почти все наработки в лаборатории, так что Ире пришлось все потом восстанавливать по дневнику, что отец хранил дома, думая, что о нем никто не знает.
Вот почему Валерий Степанович не только не препятствовал ее торчанию в лаборатории, но даже поощрял
«Так, стоп, сказала себе Ира. Еще немного, и эти отдающие детективом рассуждения бог знает куда меня заведут. Отец умер от естественных причин, а Валерию Степанычу с этим просто повезло, похоже. Как ни горько это звучит. Хм, интересно, а Марта знала папино мнение? Утром проверим», решила она и свернулась клубочком на старом лабораторном диваненадо было хоть немного поспать.
Стиснув кулаки, с замирающим сердцем Ира следила за тем, как Марта Петровна проверяет ее расчеты. Кажется, ни на одном экзамене ей не доводилось волноваться сильнее. Минуты текли, Ира ждала вердикта, и когда профессор подняла глаза от распечатки, Ира увидела на ее лице отражение собственного ужаса.
Господи, Ирочка, что же мы наделали?.. Голос всегда идеально владеющей собой Марты Петровны дрогнул, и Ира подавила неуместное изумление. До сих пор никто в Политехе не видел «железную Марту» взволнованной. Никто и никогдадо этого момента.
Марта Петровна, почему «мы»? тихо уточнила Ира. Вы к этой истории точно не причастны
Под «мы» я подразумеваю весь институт, а не твою семью и Валерия Степановича. В голос Марты Петровны вернулась обычная холодностьпрофессор уже взяла себя в руки. Если о том, что возможный результат действия этих новых приборов был просчитан, станет известнобог знает, чем это может закончиться для всех нас. А хуже всего тоя почти уверена, что Терлецкий знал.
Ира не поверила своим ушам.
Как знал? То есть это не ошибка, допущенная в первоначальном проекте?
Может, и ошибка. Но минутницы «нового типа», Марта Петровна язвительно выделила эти слова, поступили в продажу прежде, чем были закончены все предварительные расчеты и испытания. Сколько, говоришь, исчезло у тебя в том троллейбусе?
Неделя плюс-минус пара часов, Ире не удалось сдержать вздох. И вы думаете
Я думаю, не только у тебя одной. Конечно, эмпирических доказательств у меня нет. Но, судя по этим цифрам, профессор постучала карандашом по распечатке, накопленных запасов там лишились все, кто находился в радиусе полуметра от того мальчика. И кнопка «поделиться», Марта Петровна покачала головой, тут ни при чем. Парень явно обзавелся новой моделью одним из первых, до того как в них начали ставить предохранители.
Три партии! осенило Иру. Он говорил «первые три партии». Вы правы, печально согласилась она, Валерий Степанович знал. Только решил не поднимать шума, чтобы не потерять уж не знаю чтокресло, доходы или репутацию. Интересно, а «три партии» это сколько штук?
Пойдем выясним, Марта Петровна решительно поднялась, все равно надо что-то решать и как-то исправлять ситуацию. Кто знает, сколько еще владельцев таких минутниц ходит сейчас по улицам.
Три тысячи?
Ира вжалась в кресло и молча наблюдала. Если четверть часа назад ее поразила потерявшая на минуту самообладание Марта Петровна, то теперь глазам студентки предстала еще более шокирующая картина: декан и профессор передового, одного из самых уважаемых в стране вузов орали друг на друга хуже базарных торговок. О присутствии Иры в кабинете все словно позабыли, увлеченно бросаясь обвинениями. По истечении получаса Ира сделала два вывода. Во-первых, декан, как и ожидалось, не собирался принимать никаких решительных мер. Большая часть коварных устройств без предохранителей же была выявлена и обменена по-тихому на усовершенствованные. Удивляло лишь то, что до сих пор не поднялось шума из-за эффектов, порождаемых остававшимися в обращении. Видимо, дело было в небольшом радиусе действия, но все же «Неужто люди не замечали исчезновения запасов? Ведь кто-то мог лишиться действительно критически важных минут» недоумевала Ира, пока не осознала, что «меньшая часть» это буквально несколько штук. Валерий Степанович вовремя спохватился и подключил своих бизнес-партнеров к решению проблемы.
А во-вторых, было похоже, что он в конце концов таки уговорит Марту Петровну не поднимать шума, апеллируя прежде всего к репутации Политехавещи, в глазах профессора «вышки» необычайно ценной.
Но оставлять все как есть Нет, нельзя. К тому же, понимала Ира, отец предвидел, что на эффекте «похищения» времени у ничего не подозревающих граждан однажды кто-нибудь решит погреть руки совершенно сознательно. И не было никакой гарантии, что этим кем-то не окажется в конечном счете сам Терлецкий, уже вкусивший сказочных доходов. Доверия к нему Ира не испытывала больше ни на грош. Но чем такому развитию событий она могла помешать? Разве что
Воспользовавшись тем, что Марта Петровна и Валерий Степанович по-прежнему не обращали на нее никакого внимания, Ира тихонько выскользнула из кабинета. С антеннами по всему району (или уже городу?) она все равно ничего поделать не сможет. Равно как и с «приборами нового типа». Но вот установка, которая генерирует само излучение, и методика обработки тех самых магнитов Кроме Иры со всеми деталями была знакома только «железная Марта», а в ней Ира, как ни странно, не сомневалась. И если успеть уничтожить все данные по настройкам и магнитам, хранившиеся в лаборатории, то по крайней мере остановить бесконтрольный процесс похищения времени она сумеет, а на работу обычных минутниц это не повлияетиспортятся только «новые». Конечно, если Ира справилась одна, непременно найдется тот, кто в свою очередь сможет рано или поздно повторить открытие Виноградова. Но дай бог, в следующий раз результаты окажутся в более достойных руках. А пока декану после сегодняшнего не останется ничего другого, кроме как полностью прикрыть проект «множителей». Сейчас Ира как никогда понимала папу. С сожалением взглянув на еще не потерявшие глянец ботиночкивряд ли ей в ближайшей перспективе будут светить новые доходы, она заспешила в подвал: ей предстояла масса тяжелой и чрезвычайно обидной работы.
Александра ГардтМеханика
Любовьэто война. Ты понимаешь это в день, когда тебе исполняется девятнадцать. Или двадцать шесть. Кто теперь возьмется считать, в пустом мире, где есть только одно разряженное в ничто мгновение, которое приходится повторять снова и снова. Ломая торт с девятнадцатью свечками, вылетая из-за стола вслед за ней и считая двадцать шесть залпов, которые дают в твою честь после твоей гибели.