Эй, ты что? Илта ухватила Наташу под локоть. Сколько? спросила она старика на языке таежного народа. Эвенк назвал цену и брови куноити невольно поползли вверх.
Ну, ты даешь, дедона покачала головой, пойдем отсюда.
Но слабо попробовала возразить докторша, тоскливо смотря на соболий мех.
Пойдем-пойдем, решительно сказала Илта, так ты все деньги в первый день спустишь. Он втридорога дерет, поверь человеку, который в тайге мало не год прожил. У меня тут есть знакомые охотники, они за полцены мех продадут. А пока нам надо в гостиницу.
Проталкиваясь через торговые ряды, обе девушки двинулись к их временному пристанищу. Наташа, невольно заразившаяся царившей вокруг суматохой, то и дело порывалась купить какую-нибудь безделушку, что Илте приходилось всячески пресекать. С одной стороны она понимала Наташуросшая сначала в сибирской деревне, потом в суровых условиях военного времени, с постоянной экономией буквально на всем, девушка оказалась неподготовленной к множеству соблазнов, начисто отсутствующих в СССР. Однако денег у обеих было немного, а в Хабаровске им предстояло провести еще дней пять.
Гостиница, в которую они вселились, была, конечно, не самой лучшей, но вполне приличной. Содержал ее сын первогильдейца, некогда бывшего одним из самых зажиточных людей в Хабаровске, но потерявший все в революцию. Все что удалось сохранить хабаровскому купцутриста золотых империалов, с коими он и сбежал в Маньчжурию, открыв новое дело. Когда японские и канадские части вошли в Хабаровск, кое-кому из эмигрантов, а также их потомков удалось добиться признания прав на свою бывшую собственность. И вот уже с полгода двухэтажный гостиничный дом «Даурия» принимал постояльцев.
Получив ключ девушки разместившись в двуместном номереИлта как нарочно выбрала тот, что «для молодоженов».
Не знаю как ты, а я чертовски голодна, пожаловалась Илта, плюхнувшись на кровать, может, сходим перекусим?
Я только за, кивнула Наташа, только избавь меня наконец от вашей восточной кислятины. Тут же полно мест, где подают нормальную еду.
Какие мы привередливые стали, рассмеялась Илта, русской кухни захотелось?
Или украинской, пожала плечами Наташа, мне и то и то родное. Отец русак, коренной сибиряк, а вот мать хохлушка, с Полтавщины. Так что мне пойдут и борщ и щи и галушки и расстегаи.
Ну, раз так, Илта подмигнула, при гостинице есть одна забегаловка, как раз для тебя. Но сначала, она порочно улыбнулась, давай расслабимся после долгой дороги.
Ты неисправима, рассмеялась Наташа, когда куноити, ухватив девушку за талию, увлекла ее на кровать, подминая под себя и впиваясь в губы долгим жадным поцелуем.
Итак, нам обеим по тарелке борща со сметаной, ей расстегай с осетриной и налимьей печенкой, ты же хотела рыбный пирог верно? и соленых грибочков. А суши у вас точно нет, да? Ну, тогда мне сало по-домашнему и блины с икрой.
Половойсветловолосый парень в косоворотке и белых штанах подпоясанных кушакомпонятливо кивал, записывая указанные блюда, украдкой косясь на двух красивых девушек, увлеченно изучающих меню, где вычурным шрифтом с «ятями» были расписаны названия блюд..
Пить что-нибудь будете? спросил он, делая пометки в блокноте.
Ты будешь пить? спросила Илта у Наташи.
Не знаю, она пожала плечами, смотря что.
Что у вас тут есть? обратилась Илта к половому.
Водка, горилка, начал перечислять тот, сладкое розовое вино есть, ханшин.
Ханшин пей сам, решительно оборвала его Илта, водочки принеси графинчик.
А мне розового вина, если можно, попросила Наташа.
Хорошо, черканул у себя в блокноте половой, можно нести?
Ага, давайусмехнулась Илта и, когда парень развернулся, игриво ущипнула его за зад, ты же не заставишь девушек ждать?
Половой выдавил вымученную улыбку и поспешил укрыться в дверях кухни. Илта откинулась на спинку стула, на ее лице расплывалась довольная улыбка.
Я думала, японцы сало не едят, заметила Наташа.
Едят, рассмеялась Илта, это у нас называется бутабара, мясо с живота свиньи. Правда в Японии его не солят, а варят или жарят, но коль уж этот трактир называется «Славянским»- будем чтить ваши традиции. А вообще, если честно, давно хочу побывать в каком-нибудь ресторанчике финской кухни.
Наташа рассеяно кивнула, с любопытством оглядываясь по сторонам. Трактир «Славянский» никак не дотягивал до элитного ресторана, но он существенно выигрывал даже по сравнению с закрытыми буфетами НКВД, не говоря уже об общесоветских заведениях общепита. Изящная лепнина покрывала отделанные мрамором стены, тут же висели картины с разнообразными сценами из дореволюционной России, в том числе и портреты Николая Кровавого с черной лентой. Рядом с ними висели различные пейзажи и батальные сцены, причем, как с удивлением заметила Наташа на паре картин были морские сражения, где крейсера под Андреевским флагом обстреливали из пушек крейсера под знаменем Восходящего Солнца. Историю Российской империи в таких пределах Наталья знала и вопросительно посмотрела на Илту.
Ага, она самая, кивнула куноити, русско-японская. Тут как бы заповедник старого режима и хозяин это всячески подчеркивает. Японцы к этому спокойно относятсядело прошлое, да и редко они сюда заходят. Хотя, их-то тут будет особый почта, обслужат лучше чем кого бы то ни было.
Это Наташа уже успела прочувствовать. Дело даже не в отношении половых в косоворотках и вышиванкахим в конце концов положено быть вежливыми с клиентами. Совсем по-другому вел себя тучный бородатый мужик, если бы не новенький английский костюм, весьма походивший на купца со старых агитационных плакатов. Подойдя к столику он довольно развязно пригласил только вошедших девушек присоединиться к их компании. Компания сидела через пару столов за жареным целиком поросенком и двумя графинами водкитрое таких же поддатых немолодых мужчин и несколько хихикающих девиц. Но гонор «купчины» стух, когда Илта, нехорошо сощурившись, тихо сказала ему несколько слов, а потом показала невзрачную книжицу с вытесненными иероглифами и драконом на первой странице. Бородач оторопело посмотрел на девушек, пробормотал несколько слов извинения и поспешно ретировался за свой столик, где начал взволнованно перешептываться с собутыльниками.
Подошедший половой поставил на стол бутылку с вином и графин с водкой, рюмку и бокал, тарелки с холодными закусками.
Ну, давайИлта налила себе полную рюмку.
Вздрогнули, в тон ей ответила Наташа, наполняя свой бокал до половины и чокаясь с Илтой. Нацепила на вилку соленый грибочек и принялась жевать, продолжая осматривать трактир. В целом публика здесь вполне соответствовала общему антуражустарорежимного вида люди, дореволюционные одежды, даже разговоры, насколько сумела заметить Наташа, касались в основном прошлого. Молодежи было немного и она держалась особнякомесли не считать девиц в кричащих нарядах, облепивших сорящих деньгами «купчин». В этом плане наблюдался полный интернационалсреди проституток были, как и явные славянки, так и столько же явно выраженные азиаткикитаянки или кореянки. Вели себя они совершенно одинаково, впрочем, и их клиенты были довольно однообразны в своем поведении: один за другим поднимали тосты, ругались с половыми и между собой, громко хлопали выступавшей пышногрудой певице в открытом платье, чуть хрипловатым голосом, исполнявшим незнакомую песню.
За первой стопкой последовала вторая, потом третья под принесенные половым расстегай и блины с икрой. Илта, привыкшая к водке еще со времен обрядовых трапез на шаманских ритуалах выглядела вполне трезвой, а вот Наташа, хоть и пила вино неожиданно захмелела. Возможно, сыграло свою роль и то, что здесь в беззаботной и понятной обстановке, как-то отступила напряженность держащая докторшу весь последний месяц. Было в этом трактире что-то умиротворяющее и одновременно будоражащее кровь, какое-то бесшабашное весельебезыскусное, безыдейное, просто от так полноты жизнито о чем давно забыли и думать в Советской стране. И было, в общем, не совсем понятно, зачем все это тридцать лет назад понадобилось уничтожать под корень. Эти же мысли Наташа высказала и Илте.