Кать, я посмотрю, конечно, но может лучше через месяц, сейчас я ничего обещать не могу, пока инициация у меня не наступила.
И тут мне поплохело, и я начала заваливаться на свои короба. Катя прижала меня к себе, и я устояла. Подняв глаза к потолку, усталым голосом произнесла:
Леди, вы несносны, поберегите мои нервы и остальное здоровье, каждый раз брякаться я не согласна, предупреждать надо.
С потолка в потоке света на мою ладошку опустились золотые сережки с овальным камнем зеленого цвета в обрамлении более мелких бесцветных камешков.
Леди, вы прелесть, благодарю, очень красивые серьги. Я всё поняла, до встречи.
Серьги незамедлительно вставила в уши, а свои прежние простенькие серёжки убрала в кошелек.
Так, Катерина, приглашай в гости, у меня не так много времени, сейчас уже два часа, а надо ещё на вокзал сгонять. Ты где хоть живешь?
В самом центре, на Горького, рядом с метро Пушкинская.
Я не знаю, сколько мне может понадобиться времени, чтобы осмотреть твою сестру, если задержусь, у вас можно будет переночевать и получить две кружки кофе: одну вечером, другою утром?
Ладно, можешь даже на ужин рассчитывать.
Через три часа договорились встретиться у входа в метро на улице Горького у магазина «Наташа». Я подхватила свои коробки, сумка-баул моталась на плече, а глаза выискивали пустынный закуток, чтоб избавиться от коробок.
В маленьком пустынном скверике, отгородившись от возможных наблюдателей своими коробами, передохнув на скамейке, все-таки объемный и тяжелый груз пришлось тащить, сначала достала самые легкие кроссовки из короба и носочки из сумки. Переобулась и почувствовала прилив сил и блаженства. Легко натянула свой рюкзачок на короб, в который он полностью втянулся, также отправила внутрь и второй короб, вслед отправила и сумку. Теперь в руках только пустоватый легкий рюкзачок с документами и кошельком. Осталось добраться до Павелецкого вокзала и забрать багаж из камеры хранения.
На дорогу ушла куча времени, народа было не так много внутри вагонов метро, так что даже отдохнуть удалось, зато у вокзала уже была толпа. Мой номер ячейки удобно располагался в закутке, где я из багажа отобрала необходимые мне вещи, переложила во второй карман рюкзака, а остальной багаж отправился в карман-хранилище рюкзака. Легкой и упругой походкой, со слегка заполненным за плечами рюкзаком я поскакала вновь в метро до площади Революции. Там, на Кузнецком мосту, за Большим театром, помню, была неплохая парикмахерская. Мне повезло, мастера были свободны, и парень постриг меня очень коротко и стильно. Стрижка мне понравилась сразу, а вот маникюршу я озадачила пока необычной для неё формой квадратных ногтей и отказом от перламутра, применяемого повсеместно сейчас. Мастера были молодыми, наверное, обучение проходили, за свои услуги взяли по минимуму, так что я даже педикюр сделала. Из парикмахерской я выходила уверенной в своей неотразимости и бренчала мелочью в своём кошельке. Время поджимало, опаздывать совсем не хотелось. Поплутать еще пришлось, отыскивая нужный мне выход из метро на Пушкинской, но я успела вовремя.
Катерина переоделась, и я с трудом её узнала, но и она не сразу обратила на меня внимание, искала глазами девушку с багажом, а тут легкий рюкзачок, да стрижка дизайнерская.
Потопали по Горького в сторону Белорусского вокзала, по дороге она предупредила, что познакомит с родителями, а потом они отлучатся, так что время у меня будет на осмотр сестрички. Под широкой аркой вошли внутрь двора и зашли в старинный подъезд. Древний лифт, скрепя, поднимал нас вверх.
Кать, в похожем доме где-то здесь жил Лемешев, вроде бы.
А ты откуда знаешь? Вроде бы молодая для лемешистки.
Да Андрюша Кудрявцев, пасынок Лемешева, как-то встретил на улице сослуживца по Новосибирску, в гости пригласил своего знакомого, а я с ним была, так что и меня прихватили. Потом пришла Вера Николаевна, мать Андрюши, вдова Лемешева, так что и её видела.
Так наша квартира под ними располагается, всё, приехали, проходи.
Вот это замечательно, а то уж думала, что стесню сильно.
В просторной прихожей нас встретили родители Кати, видно им она обо мне не сообщила ничего, так как изумление от моей юной мордахи на их лицах было сильным. После знакомства они извинились, что вынуждены отлучиться и ушли.
Мне выдали гостевые тапки и отправили мыть руки.
Кать, мне кофе сладкий и бутерброд, а лучше два, по дороге в туалет кричала я.
На кухне меня уже ждали кофе, коляска с девчонкой и Катерина.
Привет, дитеныш, меня Марой зовут, а тебя как?
Я, Надежда, яинвалид.
Ну да, ну да, нравится разъезжать по квартире? Вот сейчас перекушу и тобой займусь, а пока ножки покажи, зачем прячешь?
Коляска резво развернулась и покатилась из кухни. Катя бросилась вслед за сестрой, уговаривая и успокаивая возмущенную Надежду. Спустя время, Катя вернулась очень на меня сердитой, но упреков не последовало. С угощением я закончила, пора приступать.
Пошли к Надежде.
В комнате у девочки кроме специальной кровати висели кольца, перекладина с механизмами подъема, стол, к которому приткнулась коляска, спиной к нам.
Кать, оставь нас.
Поза девочки не изменилась, но напряжение в воздухе висело. Надя прислушивалась, но не поворачивалась.
Надя, мне надо знать, ты ощущаешь себя взрослым человеком или ребенком? Пожалуйста, ответь.
Явзрослый человек и не позволю себе хамить, раздался почти спокойный голос.
Это замечательно, развернись, для тебя разговор станет интересным. Твоей спине я ничего не стану предлагать. Не развернешься, значит, ещё не выросла.
Не берите меня на слабо, явзрослая, слушаю.
Я предположительно смогу тебе помочь попрощаться с коляской, поэтому, как взрослый человек, ты сама должна принять решение, получить мою помощь или нет. Конкретно от тебя я должна услышать просьбу об исцелении. Я должна услышать твоё желание избавиться от недуга. Может, тебя всё устраивает, а навязывать взрослому человеку ненужное ему исцеление я не могу. Решай. У тебя есть пять минут, я выйду пока. Думай.
За дверью стояла Катерина, слышать она не могла, я убрала выход звуков из комнаты. Я преградила ей вход в комнату, пояснив, что зайдем через пять минут.
Первое лечение
Надежда сидела, согнувшись в коляске, не было даже лучика просветления, черное отчаяние в лице и недоверие. Видно было, что сдерживает её только присутствие сестры, иначе бы я услышала, мягко говоря, неприятные для себя слова.
Твоё решение?
Я прошу меня исцелить! через силу выдавила девочка.
Я услышала, теперь слушай ты: обо всем, что увидишь или узнаешь, будешь молчать или забудешь.
Кать, принеси для нас стулья.
Девочка схватилась за кольца и мы подняли их повыше так, что тельце полностью висело без опор. На ней были памперсы, стала понятна причина её негодования на просьбу показать ноги, я не учла это обстоятельство, мой прокол. Когда человек лишен возможности самостоятельно опустошать кишечник и мочевой пузырь и даже позывов не иметь, это мрак унижения, причем ежедневный.
Верхняя часть тела развита великолепна, мускулы рук, спины даже рельефны, а вот живот, ягодицы и ноги дряблые, но ухоженные, видно проводились ежедневные массажи, пассивная гимнастика поддерживали неподвижные мышцы. Вдоль тельца провела руками и зеленая дымка обернула всё тело, Надежда расслабилась и в глазах засветился интерес, теперь она внимательно следила за мной, в этой дымке висеть ей стало легче, а я искала обрыв нерва вдоль позвоночника. Я уже трижды уплотняла туман, а найти разрыв не получалось. С меня пот катил градом, но сдаваться не хотелось. Девчонку уже удерживали кольца подмышками, я только подпитывала и снимала её усталость. В который раз обходя вокруг неё, случайно задела, и тельце отклонилось от вертикали, тут же чуть ниже поясницы мелькнула красная искорка.
Маркер! рявкнула я, и в руке оказался фломастер, я обвела место искорки и сразу пропало напряжение, пот моментально испарился. Всё, нашли.
Вместе с Катей уложили девочку животом на пару твердых подушек, которые изгибали спину мостиком, а я просматривала район красного кружка.