До места встречи оставалось совсем чуть-чуть. Цель моего задания состояла в том, чтобы, встретившись с так называемым связным, то есть попросту с курсантом другого учебного центра в условленном месте, и, опознав друг друга с помощью паролей, обменятся с ним маленькими по размеру контейнерами с информацией. Потом, по возвращении, полученный тубус передать инструктору, что засчитывалось как успешное выполнение первого самостоятельного учебного наземного выхода. Содержимое наших контейнеров, конечно же, не представляло никакой практической пользы, кроме той, которая фиксировала успешное выполнение учебной задачи. Естественно, и теория и практика настоятельно рекомендовала избавиться от своей маленькой посылочки сразу, как только возникала хотя бы малейшая опасность быть пойманным Альянсом.
Через несколько минут начали виднеться здания заброшенного завода, на территории одного из ангаров которого мне предстояла встреча с моим связным. Быстрыми шагами я приближался к цели своего путешествия. Прошёл высохший ручей по мостику из железных военных балок защитного цвета. Прошагал мимо скелета, висящего на дереве и служащего ориентиром. «Наконец-то», пронеслось в моей голове, когда я увидел среди других ангар, бывший местом встречи, про себя вспоминая слово и цифры пароля. Вошёл на территорию пустынного предприятия, на пути до ангара не встретил ничего интересного, замешкавшись перед входом. Нет, это именно та постройка, которая мне и нужна. Рисунок рожицы в военном берете, со скрещенными винтовками под ней красовался на том месте, на котором и должен быть. В процессе подготовки мне приходилось неоднократно рисовать и план заброшенного объекта, и сам рисунок.
Отдышался, прислушался и вошёл внутрь. Всегда считал, что лишён интуиции. Но почему-то, сделав пару шагов, ощутил что-то, что очень трудно описать, но легко сравнить это ощущение было похожим на то, которое я испытал, когда вошёл в туннель. Решительно мотнув головой, я прогнал тревожные мысли прочь. Обострённая событиями последних часов психика генерирует беспочвенные страхи. Это нормально, как говорили нам на наших занятиях.
Когда-то это помещение было крупным цехом, где что-то либо собирали, либо ремонтировали на это указывали громадные размеры самого здания, обилие лестниц и дополнительных навесных железно-арматурных этажей, громоздкие полуразрушенные станки вокруг. Я осмотрелся. Связной сидел на полу, опираясь спиной об один из многочисленных бетонных столбов, и никак не реагировал. Почувствовав неладное, стараясь преодолеть страх, я подошёл к нему. Остановился только тогда, когда до предполагаемого курсанта другого учебного центра оставалось всего несколько шагов. Никой реакции.
Эй, тихонько окликнул я его и наклонился над ним. Тот же результат. Приблизившись ещё ближе и заглянув в лицо, тут же понял причину молчания. Залитый кровью свитер и стеклянный взгляд не оставляли сомнения: связной был мёртв. Всё же я решил удостовериться и коснулся уже начавшей остывать руки, для того чтобы прощупать пульс конечно же, его не было, потому что и не могло быть. Всё это отняло у меня немного времени, но тут, осознав, что находиться на этом месте невероятно опасно, я, сидевший на корточках, быстро выпрямился. Это и спасло мою жизнь: пуля пролетела мимо, на мгновение слившись своей траекторией с местом, где всего лишь мгновение назад была моя голова.
Come here! One more! донеслось до меня сверху. Позже, анализируя эту ситуацию, я так и не смогу понять, как за ничтожные доли мгновения мне удалось принять единственно правильное решение. Вход, которым я воспользовался для того, чтобы войти, отлично простреливался оттуда, откуда был первый выстрел. И я для того, чтобы сбежать, кинулся навстречу окну. Было слышно, как разворачивается, громыхая ботинками по железу, где-то сверху стрелок, но меня спасло солнце, выглянувшее из-за туч как раз в то время, когда я пытался измерить пульс своему погибшему соратнику. Конечно, так думаю я, что именно оно помешало как следует прицелиться саксу во второй раз. Это объяснение логично и более чем вероятно, хотя возможно, что мне просто повезло.
Сердце моё давно уже колотилось бешеным темпом в груди, виски ныли от его ударов. Я бежал так, насколько хватало всех моих сил, даже больше, слыша отовсюду хлопки выстрелов, противный свист пуль слева, справа, над своей головой, а ещё крики и восклицания на проклятом чужом языке оккупантов. Давно уже был в руках моих пистолет. Приходилось периодически останавливаться, для того чтобы выстрелить в одно из серых пятен, неумолимо преследовавших меня. Я пробежал ещё несколько ангаров, потом, взобравшись по железной лесенке на крышу примыкающего здания, заменил у пистолета обойму. Спрятал старую в боковой карман и спустился по такой же лесенке, но уже у другого ангара, для того чтобы продолжить бег. Постепенно я обессилел, а попытавшись сделать очередной выстрел, понял, что у меня закончились патроны.
Богородице Дево зашептал я молитву батюшки, прислушиваясь к топоту, настигавшему меня. Хотелось сплюнуть целый комок противной липкой слюны, скопившейся у меня во рту, но даже на этом экономил я своё время и силы.
За очередным поворотом мне повезло: я увидел открытый люк. Учитывая, что обыкновенные саксы панически боятся любой формы подземного мира, у меня появился шанс уйти, если, конечно, это был не кабельный коллектор, который частенько оканчивался тупиком через пару комнатушек. Я уже сидел возле края люка, как вдруг осознал, что обронил свой ПМ, который затолкал в карман куртки сразу после того, как у меня закончились патроны. Я бы и не обнаружил своей потери, если бы не обернувшись проверить, не увидит ли кто моего исчезновения, просто не заметил свой пистолет лежащим всего в пяти-семи шагах от меня. Времени было в обрез, но возвратиться не только с проваленным заданием, но и без оружия Иногда вопрос жизни и смерти решает всего лишь мгновение, и, замешкавшись, я его потерял. Для сакса, успевшего именно за это мгновение выбежать из-за угла, увидеть меня, сидящего на асфальте возле люка, было тоже неожиданным. Он резко затормозил, вскинул своё оружие и, прицелившись в меня из своего пистолета, замер.
Даже в самом раннем детстве я всегда смотрел, а не отворачивался или зажмуривался, как советовали, когда у меня из пальца или вены брали кровь. Так и сейчас, понимая, что через секунду-другую, скорее всего, последует выстрел и смерть, не стал зажмуривать глаза, а посмотрел на свою будущую убийцу. Это была девушка. Разгорячённая погоней, она стояла, держа меня на мушке. Почему-то я всегда верил в то, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь человека, и всегда утешал себя тем, что хоть напоследок увижу своих родных и родной дом. Но не было ничего. Страха почему-то тоже, наоборот, какая-то странная, сюрреалистическая ясность с беспристрастной точностью статиста шепчущая: «Ну, вот и всё».
Я, облизнув пересохшие губы, отметил, что передо мной стоит ослепительная красавица. Вряд ли она была чистой негритянкой, скорее мулаткой, обладавшей коричневой кожей самого соблазнительного оттенка и идеальной фигурой, сочетающей в себе хрупкую женственность и здоровую обольстительную притягательность.
«Как же я тебя всё-таки» помимо воли пронеслось в голове, и я поймал себя на том, что смотрю на её туго обтянутый форменными штанами бугорок Венеры.
Шестнадцать, вдруг задорно, на русском, с едва заметным акцентом произнесла она и легонько пнула ботинком мой пистолет так, что он очутился возле моей правой руки. Только теперь я осмелился посмотреть ей в глаза. Раньше я предпочитал голубые или зелёные. Эти же были словно янтарь, сквозь который смотрят на солнце, коричневые с каким-то тёплым золотистым оттенком. Уголки губ едва заметно изгибались в улыбку, так что было не ясно, началась ли она или вот-вот грядёт. Глаза же задорно смеялись. Не то чтобы с глубоким стыдом, не до него, но всё же мне пришлось осознать, что она, конечно же, поняла, куда я смотрел.
What Else, Lianna? вдруг донеслось издалека сбоку.
Clear! прокричала она в сторону и, опустив пистолет, уже по-другому, серьёзно посмотрела на меня и, кивнув на люк, сказала: