Нет растерянно пожал плечами парень. Не припоминаю.
Тогда нужно ехать в Антарию. Навестить столичный Штаб и заодно проведать советника Гольма. Мы с Готиром отправимся туда утром, а ты, Алекс, останешься тут за главного.
Меня зовут
Олександр. Через «О». Я помню. Ударник на мгновение замер, прислушался. Сделай милость, глянь, что там на улице творится. Заодно Деда сюда приведи, простудится.
Снаружи и вправду доносился какой-то встревоженный гомон и неразборчивые выкрики.
Рома Дедюлин, шестнадцатилетний парнишка, которого по созвучию с фамилией пограничники называли Дедом, как и ожидалось, обнаружился во двореон сидел прямо на сырой от растаявшего снега земле, привалившись спиной к срубу бани и обхватив колени руками. Невидящий взгляд Деда был устремлен в пространство, но со стороны казалось, будто он смотрит куда-то в глубь самого себя.
Не спи, замерзнешь, хлопнул его по спине Алекс, но тот недовольно дернул плечом, стряхивая руку. Эльбар, да?
Да. Дед, похоже, не был расположен к беседе. Алекс опустился рядом на корточки, пошарил по карманам, но запоздало вспомнил, что бросил курить вот уже три с лишним месяца назадтабак в Центруме относился к разряду роскоши и доставлялся сюда с перебоями, а потому старая привычка не только вредила здоровью, но и стала доставлять кучу ненужных проблем.
Давно его знаешь? Алекс оторвал попавшую под руку травинку, торчавшую из-под нижнего венца сруба, и сунул ее в рот.
Два года почти. В Гранце познакомились. Он сирота, как и я. Не вступил бы в пограничную стражупропал бы.
Отличный парень, кивнул Алекс, толковый, и службу знал крепко Мне тоже доводилось терять друзей, Рома. Не раз. И знаешь, что я тебе скажу?
Дед поднял на него вопросительный взгляд.
Да ничего не скажу, криво усмехнулся тот одной половиной рта. Потому что ни хрена тут не скажешь. Горько это и больно. И почти всегда это происходит вот так, по-глупому. Кажется, будто что-то можно было изменить, переиграть по-другому, что-то сделать. Но ничего уже не поменяешь. Жизньона такая, Рома.
Жестокая?
Дерьмовая. Что там за кипеш, кстати?
Доносившиеся из-за забора звуки стали громче, среди них уже можно было различить отдельные голоса, кричавшие нечто неразборчивое по-клондальски. Кто-то принялся неистово стучать ногами в ворота, деревянные створки заскрипели, раскачиваясь в железных петлях, но выдержали.
Местные за своими родственниками явились. Дед кивнул в сторону притулившейся возле ограды телеги, где по-прежнему лежали тела, прикрытые от посторонних глаз старой дерюгой. Требуют отдать им трупы.
А мы чего?
Ударник велел не выдавать, пока акты и протоколы не составим. Копии нужно будет окружным властям отправить, а то по судам потом затаскают и компенсации выплатить потребуют. Без бумаг не докажем, что они первые стрелять начали.
Понятно. Иди в дом, застудишь себе чего-нибудь.
С этими словами Алекс поднялся, пошевелил коленями, чтобы размять затекшие ноги, приставил к бане лежавшую без дела на земле стремянку и полез на крышу, стараясь не слишком высовываться из-за высокого фигурного конька.
Представшая его глазам картина вызывала тревогу. На пустыре возле ограды, окружавшей по периметру шестнадцатую заставу, собралась толпа крестьян, человек до полусотни. Немногие из них были вооружены короткими гладкоствольными ружьями, но чаще среди прячущихся в окончательно сгустившихся сумерках фигур мелькали более традиционные для пейзан вилы. Толпа гудела, точно растревоженный улей, дрожал в темноте алый свет множества факелов. Судя по раздававшимся из-за забора недовольным выкрикам, люди были изрядно на взводе, и с каждой минутой напряжение нарастало, буквально пропитывая наэлектризованный воздух. Алекс спрыгнул со стремянки, чертыхнулся, всадив себе занозу в ладонь, сбросил лестницу на землю и поспешил обратно в здание заставы, окна которой теплились мягким желтоватым светом.
Там родственники наших покойничков пожаловали, с порога сообщил он, человек пятьдесят-шестьдесят. Вооружены. Если начнем стрелять, будет побоище.
Может, пугануть их? робко предложил Гольм. Голос его дрожал, парень явно нервничал. Пальнуть над головами разок-другой, авось сами разбегутся.
Только разозлим, покачал головой Ударник. Дед, запри дверь, попробуем вести переговоры, не высовываясь из дому. Алекс
Называй меня лучше прозвищем, оборвал тот командира, раз за два года имени так и не запомнил.
Хорошо. Поганый обороняет второй этаж. Первым огонь не открывай, но если кто полезет через ограду и начнет пальбу, придется ответить. Мы с Гольмом держим цоколь.
А я? спросил Ромка.
А ты подноси патроны и держись подальше от окон. Хватит того, что сегодня уже одного парня потеряли. Черт, как не вовремя Мольс и Фарган рапорта написали
Двое пограничников из местных и вправду запросились во внеочередной отпуск два дня назад, получив сообщение от родственников о том, что в их родном поселке что-то стряслось. В целом этот демарш вполне укладывался в общую тревожную картину. Калька с раненым Хмелемна Земле, Эльбар мертв, Ведьма вот уже полгода в Москве внукам носки вяжет и на заставе практически не показывается. Отобьются ли они в четыре ствола, начнись сейчас заварушка? Ох, сомнительно
Подхватив автомат, Алекс взбежал по крутой лестнице на второй этаж, распахнул настежь окно, впустив в комнату стылый ночной ветер. Рамы он предусмотрительно закрепил, просунув подготовленную для этой цели веревочную петлю в ручки фрамуги, чтобы сквозняк случайно не закрыл оконце: начнут стрелятьпорежешься битым стеклом. Внизу тоже раздался дребезг отворяемой оконной рамы, Ударник высунул наружу палку с привязанной к ней белой тряпкойпохоже, остатками бинтов, которыми доктор пользовал раненого Хмеля, и замахал этим импровизированным полотнищем.
Но переговоров не получилось. Из-за забора хлопнул выстрел, а потом в фасад ударило несколько крупных булыжников, выпущенных, судя по всему, из пращи. Над забором показалась чья-то нечесаная башка, и Алекс пальнул одиночным, целясь поверх косматой шевелюры. Башка, выпучив от страха глаза, убралась восвояси. В ту же минуту камни забарабанили в стену подобно граду, а ворота затряслись от частых ударовпохоже, за них взялись всерьез. Зазвучали подбадривающие возгласы. Мелькнула серая тень: пес выпрыгнул наружу через распахнутое окно и заметался по двору, захлебываясь оглушительным лаем.
Дивный! послышался Ромкин крик. Назад! Ко мне!
Но собака не слышала его, продолжая вертеться возле ворот с грозным рычанием. Глухо звякнуло разбитое стекло, ночь озарилась желтой вспышкой, огонь лениво лизнул камни восточной стены заставы, не желая гаснуть. Второй пылающий мячик, перелетев через забор, дзынькнул о крышу деревянной бани, и та весело занялась, языки пламени заплясали между сухими бревнами сруба. Черт его знает, что за маслянистую жидкость налили крестьяне в стеклянные емкости, но горело не хуже классической земной смеси из бензина с загустителем.
Твою ж мать, выругался сквозь зубы Алекс, вконец оборзели.
Раз уж в ход пошли бутылки с зажигательной смесью, дела обстоят не плохо, а очень плохо. Стены заставы сложены из столетнего камня, они выдержат, а вот крыша и перекрытиядеревянные. Если пейзане добросят очередной коктейль Молотова выше второго этажа, можно сушить весла.
Мир сузился до небольшого открытого пространства возле ворот: пылающая баня озаряла ночь ярким желтым светом, отбрасывала на землю пляшущие, точно черти вокруг адских печей, тени, а все вокруг потонуло в чернильной мгле. Снова в стену ударило несколько камней, из-за забора хлопнул одинокий выстрел, с первого этажа ему ответила короткая, явно пристрелочная очередь. Над пущенными поверх ограды кольцами «егозы» опять показалась чья-то голова, и Алекс спугнул незваного гостя, пальнув в темноту. В этот момент ворота все-таки поддались натиску атакующихправая створка со скрипом повисла на одной петле, левая и вовсе грохнулась наземь. Послышались громкие радостные вопли, и толпа ринулась в открывшуюся брешь. Верный своему долгу пес метнулся навстречу разгоряченным людям, кто-то душераздирающе крикнул, вопли боли смешались с грозным рычанием, а потом ушей Алекса достиг короткий, оборвавшийся на высокой ноте собачий визг.