Любопытная версия.
И откуда все это берется? Нет, просто интересно, куда гражданина Федюхина на этот раз заведет его неугомонная фантазия?
Ну, давай-давай.
Как только заходит солнце и наступает ночь, нагоняет особой жути рассказчик, выходят они тайком из дома, собираются вместе и начинают ловить пацанов!
Ада! Дайте больше ада!
Повсюду, значит, их ловят! По всему району! А как поймают, пытать начинают. Привязывают к стулу и давай раздевать!!!
Ого! Да у нас тут зародыши эротических фантазий! В восемь неразумных лет.
Ну, теперь понятно. Все вдруг стало ну просто предельно ясно. Я бы сказал транспарентность ночных коллизий в каменных джунглях нашего района начинает торжествовать! Смотри ж ты, экие разбойницы! Ночные бестии. Валькирии местечковые! Ох и плачут по них портфели с подножками. Так и надо этим бандиткам!
И смех и грех.
Каково мне все это выслушивать в свои пятьдесят с лишком?
Не могу удержаться:
Гендос! А ты это, того малость не преувеличиваешь?
Мне можно встревать в самые разнообразные разговоры и задавать любые, даже такие провокационные вопросы, потому что с недавнего времени я на районе пользуюсь невиданным авторитетом. И это не потому что, к примеру, ловко дерусь или там лучше всех плаваю. Нет. Этим никого не удивишь. Я просто недавно имел неосторожность продемонстрировать обществу несколько приемов так называемого «битбокса» в собственной интерпретации.
Если кто не знает (молодежи не касается), битбоксинг это вовсе не одна из разновидностей классического бокса и даже не искусство махаться битой. Это, как бы точнее сформулировать, использование ротовой полости и голосовых связок не по прямому их назначению, а в качестве воспроизведения музыкальных звуков и ритмов. Без вспомогательных инструментов, разумеется.
Не хватает мне, знаете ли, в этом времени современной музыки.
Хочу попсы!
Вот и зарядил я как-то микс разухабистого ресторанного бита, имитируя ударную установку. Получилось что-то вроде: «Дык. Туки-пыщщ. Дык-дык. Туки-пыщ, пыщщ. Дык. Туки-пыщщ. Дыки-мыки-фики-пыщщ». И по квадрату, как положено. На четыре четверти. Пока губа не онемеет.
Элементарщина, конечно, кустарщина дилетантская, но общество от изумления оказалось на пятой точке. И мой социальный статус неожиданно вознесся до небес. С тех пор я регулярно совершенствую свои таланты звукового имитатора и продолжаю «буреть» в пацанском коллективе:
Вот откуда ты все это знаешь? В таких подробностях? Про стул, про пытки? А?
А так меня тоже ловили
Лихо. Не моргнув глазом! И даже не шевельнув ушами ни разу.
И тоже пытали?
А то! Стали привязывать к железным воротам. Возле школы, знаешь? Ага, именно к этим! Да только я вырвался. Дал одной там в нос. Вот так, хрясь! Тогда они куча-малой набросились. Майку мне порвали. Хотели штаны снять так я их раскидал всех. Да и утек! Они погнались было, да только ты же знаешь, как я быстро бегаю!
Ты же майку о забор порвал. Когда к соседу твоему за «изабеллой» лазили! Забыл, что ли? Помнишь, как мать тебя ремнем гоняла?
Другую! Другую майку! Новую! Да не жалко ее. Зато я теперь их всех запомнил! Всех! Вон! Вон, смотри!
И, спрыгивая со скользкой «маечной темы», начинает тыкать пальцем в сторону виднеющихся неподалеку частных домиков. Мальчишки все дружно разворачиваются туда.
Видали? Ходят тут. Выглядывают!
Метрах в шестидесяти от нас из проулка одноэтажек выпорхнула парочка наших ровесниц. Стрельнули глазками, пошептались, хихикнули и вприпрыжку поскакали по каким-то своим девчачьим делам.
Я одну из них видел там, с важностью заявил Генка, ночью. Это Катька. Катька Мокрушница. Самая злобная из них. Вообще замочить меня хотела. Не знаю, что было бы, если бы я не утек
И вздохнул печально, все же шевельнув для достоверности ушами.
Трагически на этот раз.
Я присмотрелся. Девчонки как девчонки. Одна, кажется, из нашей школы, из параллельного класса.
Бред!
Однако пацаны слушали открыв рот. А Генка купался в лучах ненадежной и кратковременной славы, млел от наслаждения.
Нужны еще доказательства? Сейчас слепим.
Вот тебя, да-да, Димон, тебя! Разве девки тебя не ловили ни разу?
Хороший ход!
Димка слабое звено в нашей компании. Самый щуплый и немногословный член стаи. Попробуй тут возразить нашему «корпоративному моторчику». Да и не так уж часто к Димону здесь обращаются. Особенно по таким серьезным вопросам. Приходится соответствовать.
Ну ловили один раз Мм На той неделе Только я их не запомнил вовсе. Мне глаза сразу завязали Тряпкой
И как? Тоже пытали? Раздевали? устроил я свидетелю «перекрестный допрос».
Ну я не помню, замялся Димон и тут же ляпнул не подумав: Глаза же завязаны! Я и не видел ничего!
И не видел, и не слышал, и даже не почувствовал, как штаны снимают, добил я Генкиного подпевалу.
Димон густо покраснел, но за него сразу же вписался наш барон Мюнхаузен:
Чего ты пристал? Может неудобно человеку вспоминать. И дальше пошел гнуть свою линию: А девки еще и предупреждают всех, кого поймали, мол, скажешь кому хуже будет! Специально за тобой охотиться начнут. Тогда уж все! Кранты!
Я притворно вздохнул:
Жаль. Давай тогда прощаться, Гендос. Этот закат ты видишь в последний раз. Теперь уж точно сдернут с тебя твои штанишки. А после этого какая жизнь пацану?
Не дамся я, угрюмо буркнул Генка, а затем, подумав, прибавил пафоса: Живым больше не дамся! Пусть даже и не думают.
Я вновь откинулся спиной в пыльную душистую траву и беззаботно заявил:
Да ты просто не ходи никуда по ночам. Сделай уж усилие над собой, потерпи. Понимаю, что дома не усидеть, только ведь жизнь дороже! Она один раз дается.
Вот оно мне надо?
Чего к мальчишкам прицепился, дурень великовозрастный? Чешут своими языками и ладно. Проходят, так сказать, свою школу коммуникации в коллективе, нащупывают ориентиры и экспериментируют статусами. Нормальное дело.
Но до чего же с ними скучно!
А давай мы их сами ночью подловим, неожиданно даже для самого себя предложил я, вернувшись в сидячее положение. На живца! Вон Димона пустим вперед, а сами в засаду. Покажем им, кто на районе хозяин. Пацаны или девчонки. А?
У щуплого Димки, как у того хамелеона, резко изменился цвет кожного покрова.
Кровь отхлынула от щек, и он из пунцового жизнерадостного индейца вмиг превратился в зачуханного бледно-желтого ковбоя. Загар не позволил ему стать по-настоящему белым.
Меня ночью не пустят, позорно признался он.
Ну да! А кого здесь пустят?
В Генкиной легенде ночные забеги самое слабое место. Мы же не беспризорники какие. Максимум в восемь вечера всех оболтусов матери загоняют домой. А то и раньше. Кого тут ловить злобным девчонкам? Самих себя? А к слову, их-то кто по ночам отпускает? Неправильные какие-то у них родители.
Короче, все почувствовали, что Генкина версия слегка завибрировала. Легенда стремительно теряла стройность и грозила вот-вот рассыпаться. Но чем любопытен наш раннешкольный возраст логика здесь пока не имеет столь определяющего значения, как, скажем, у взрослых. Или даже у старшеклассников. Тянет мальчишек к чуду, к сказкам, к фантазиям. Дед Мороз жив! Он пока еще существует, а значит, могут существовать и ночные хищницы, алчущие мальчишеских штанишек.
И получается поделом мы их портфелями по макушкам!
А что? В нашем двадцать первом веке те же американцы используют не менее сомнительные поводы, чтобы, скажем, очередной раз сунуться в какую-нибудь страну во имя торжества демократии. А мы чем хуже? У нас свои «пробирки с порошком».
И Генка не сдается:
А что? Подходящая идея. Поймаем и наваляем. Точно! Кто сможет ночью выйти?
Пацаны замялись. Стали отводить глаза.
Кто-то стал гонять муравьиного льва по лункам склона. Кто-то начал втыкать палочку в землю настоящие ножи родители носить не разрешают. Желающих, короче, не находилось.
Я смогу, поддержал я Генку. Раз заварил сам кашу, нечего отмалчиваться. Когда собираемся?
В двенадцать. В полночь! На пустыре за кинотеатром.
Ада!
Пустырь штатное место для драк между нашими дворовыми группировками. Грозное место. И о нем все знают. Не перепутаешь. Генкин выбор символизирует серьезность его намерений.