Ну, как ты, Николай? пожилой мужчина чуть отодвинулся, разглядывая черты лица молодогоЗаматерел, и глаза эх, поносило тебя видать судьба по землице, парень.
Я уже майор, дядя Женя. Давайте, отойдем к кафе.
Значит, еще на службепожилой мужчина отодвинул чашку с кофеНе могу его без коньяка пить, горчит.
Что поделать, в нынешние времена спиртное продают только в спецмагазинах.
Наверное, и правильно, здоровее будемЕвгений Павлович поднял выцветшие глазаА сейчас куда?
На юг.
Понятно, служба. Невеселые там, слышал, дела творятся.
Где-то так, дядя ЖеняНиколай в свою очередь спросилА вы то сами как?
Я уже на пенсии, Коля, но без дела не сижуЕвгений Павлович засуетился и достал из кармана небольшой старый планшетВот, дом на берегу Волги отстроил, сад завел, огород, зимой в поселке ребятишкам клуб открыл, вправляю им мозги понемножку, да и о физподготовке не забываю. Ну, сейчас ребята и так растут ладные, понятливые, не то, что лет тридцать назад. Слава богу, времена пошли другие.
Хорошо, смотрю, выглядите, бодрячком.
А что делать, без работы и заботы человек быстро скисает. Долг я свой Родине отдал сполна, дом построил, деревьев посадил без счета. Двух сыновей
Пожилой мужчина замолчал, а Николай положил на его сухую высохшую кисть свою широкую ладонь.
Евгений Павлович, Дмитрий погиб геройски.
Выцветшие голубые глаза пожилого человека поднялись на лицо мужчины, уже помеченного горьким отпечатком жизненных испытаний. Бывают такие лица: по ним можно историю страны читать; а бывают и другие: гладкие, как задница, без малейшего отпечатка интеллекта и мук совести, они то вот совершенно никому неинтересны.
Коля, а ты откуда знаешь?
Николай замешкался, но все же ответил:Только я этого вам не говорил, дядя Женьон вздохнул и продолжилНаша команда была тогда на подходе, мы не успели буквально на десять минут. Навигация дала сбой, и нашу группу высадили далеко. Но мы отомстили, отомстили всем, за это я отвечаю.
Он не мучался? Евгений Павлович опустил голову, снова с горечью переживая потерю старшего, самого любимого сына.
Нет. Но их тела мы смогли вытащить только через неделю, поэтому и привезли к вам в саркофагах.
Понятно.
Они помолчали несколько минут, затем Николай решился спросить:А как там Степан?
Степка то? добрая улыбка тут же разгладила морщины пожилого мужчины, даже глаза блеснулиНа Северах он, город строит, инженером работает.
Он же?
Да, в среде людей новой формации, так они гордо себя называют. Вот только заезжает редко, работы, говорит, невпровот. Наверное, это и так, им вон сколько за нас разгребать! Только Нина недовольна, тоскует, печалится. Все ж мама! Младшая то, Иришка замуж выскочила и уехала к Тихому океану, муж у нее военный моряк, девочку недавно родила.
Хорошее, новое поколение растетНиколай поднялсяМой рейс объявили, дядя Жень. Мне пора, был очень рад вас повидать. Передавайте привет всем!
Береги себя там, сынок.
Надо же людям новой формации помочь в разгребании всей этой зловонной ямы. Негоже молодым столько грязи после себя оставлять! Бывайте!
Майор ГРУ, полевой сотрудник отдела по Центральной Азии Николай Грызлов ярко улыбнулся, пожал на прощание руку и подхватил дорожную сумку. Над проходом, куда он ушел, горела желтым надпись: рейс В667 Москва-Бухара.
Глава вторая. Весне навстречу
Столица встретила Степана свежим запахом весны и ласковым майским солнцем. Молодой человек подхватил дорожную сумку и уверенно вышел из экспресса, доставившего его с аэропорта в центр города. Русая голова в кудряшках с присущим юношеской поре интересом крутилась вокруг сильной шеи. Свободная одежда вообще мало скрывала сильные мускулы и порывистые движения хорошо тренированного молодого мужчины. Широкие плечи, выпуклая грудь, поступь сильных ног отличного бегуна. По этой же причине и его точный возраст определить сразу получилось бы с трудом. Обветренное лицо человека, много работающего на свежем воздухе, легкий, уверенный шаг, яркие по юношески глаза, отсвеченные вглубь небесной синью, всегда распахнутые широко и любопытно. В них не было той умудренности и усталости, присущей человеку 'в возрасте', раннему старцу, коих много было в обществе еще в недавние времена. В те годы молодые люди вдруг ни с того, ни с сего становились 'умудренными', 'познавшими жизнь, как она есть', опускались до "злободневного цинизма". Они просиживали днями в модных кафе, ведя беседы ни чем, создавая подобные же безликие посты в многочисленных блогах, социальных страницах, заменяя виртуальной жизнью настоящую, живую. Поэтому эти 'старички' так и остались пустоцветами, не оставив о себе совершенно никакой памяти. Десятилетие "либеральной революции" так и осталось белым пятном в литературе, да и в остальных сферах искусства, спрятавшись под броским ярлыком постмодернизма. Люди, не вписывающиеся в реальность, стыдящиеся своего прошлого, с многочисленными моральными комплексами неполноценности. Что они могли дать стране и миру? Настоящий талант он ярок, самодостаточен, направлен не только внутрь, но и широко развернут к жизни, этому неиссякаемому источнику бытия и сюжетов для художественных произведений.
Молодой человек остановился и поднес к глазам личный наладонник, выполненный в виде массивных часов с широким металлопластиковым браслетом. Умный гаджет мигнул, и тут же возникла виртуальная картинка, которую мог наблюдать только сам владелец наладонника. Она транслировалась прямо на сетчатку правого глаза.
АгаУдальцов удовлетворенно кивнул и повернул налево, скомандовав на ходу'Набрать Алексея Ильинского'. На глаз упала голографическая картинка вызываемого абонента и сейчас на ней появилась кудлатая голова молодого человека.
Степка, ты?
Ага.
По делу или в отпуск?
Какой отпуск, Леша? Мы с бригадой решили потратить его на озеленение поселка. Работаем!
Молодца! Значит, к нам по делу. Ко мне заглянешь?
Только вечером, друг. Ночью обратно, на стратолете.
Ух, ты! Дорогая выходит поездка.
Контора платитСтепан Удальцов широко улыбнулся, у него это хорошо получалась.
По твоей улыбке сразу видно, что у тебя все в порядке. Короче, будем ждать, побегу, сообщу Людочке.
Давай.
Так, улыбаясь, Степан и сошел с бегущей дорожки, сноровисто спрыгнув на асфальт. Не разучился еще! Он вспомнил, как поначалу его напрягало это столичное новшество. Мысли невольно вернулись в не так далекое студенческое прошлое. Ведь это только домашние, 'мамочкины' сынки и дочки считают необычайно сложным делом просиживать днями на лекциях и терпеливо корпеть вечерами над рефератами. Продвинутые и смелые студенты брали на вооружение самые передовые методы обучения: они слушали удаленные выступления самых лучших в стране специалистов и профессоров, участвовали в массовых лабораторных работах, трудились на учебных производствах, в институтских инновационных центрах, выполняя самую настоящую и необходимую работу. Именно студенческие опытные предприятия являлись инноваторами во многих сферах промышленности и производили реально массу необходимой народному хозяйству продукции. Правильно организованная учеба оставляла массу времени для общественной работы и спорта. Сколько тогда соревнований и физкультурных испытаний они посетили! Сколько выставок, концертов и музеев! Москва в этом плане являлась драгоценной кладезю знаний и накопленных страной культурных богатств.
А ночные диспуты в общежитиях? Когда в больших и светлых холлах собирались активисты из различных институтов и академий? Какие страсти, и какой накал по-настоящему научных споров! Сколько требовалось знаний, чтобы стать хотя бы рядовым участником подобной дискуссии. Первокурсники смотрели на оппонентов с обеих сторон, как на богов, шагнувших с самого Олимпа. Крепкие, зараженные вирусом позитивизма, с горящими глазами, сыплющими философскими и экономическими терминами, они становились идолами для новичков, которые с удвоенной энергией накидывались на 'гранит науки'.