-Что-то Жидян как-то не по -польски звучит... - с сомнением протянул попаданец. И слуга с готовностью и многословно, радуясь, что так хорошо получается своего пана позабавить, растолковал, дед Жидяна был армяном, не поляком. За заслуги неведомые Нежило нобилитувал шляхетским званием того деда еще круль Жигимонт, а Березы они за свои кошты куплялы. На ихней армянской мове було так сложно выговаривать, что здешним до языку неподобно получалось. Потому их сначала Жеавидянами называли, а позже - привычнее - Жидян. Так и осталось.
- И впрямь забанили Жидяна - хмыкнул попаданец.
Паштета увлекла аналогия известного ему термина 'бан' и этой вот 'Баниции'. Нежило что-то продолжал рассказывать, ему вспомнился такой легендарный шляхтич Ляш, тоже его судейские баниции подвергли, но храбрец на решения о баниции стал класть с прибором, а сами судебные решения, которых у него было дофига, пришивал к подкладке одежды и показывал всем желающим. И никому до этого дела не было. Суды пишут, а Ляш гуляет и хихикает, что есть еще место на подкладке для новых приговоров. Объяснял слуга это просто - было у шляхтича десяток друзей, да полста оружных слуг. Куда там старосте одолеть! А шляхтичи и сами судейских не любили и напакостить им хоть и неповиновением каждый считал в доблесть. Потому своего и не трогали.
- Дикие люди, дикое время! Прям как у нас пресловутые лихие 90! - пробормотал себе под нос Паша, слушая концовку повести. Дальше все было проще, пан Жидян нанялся к хап-атаману, думал денег накопить, или просто ноги уносил, ан хворь догнала. И не стало гонорового шляхтича, словно и не жил.
Только собрался уже откушать - увидел озадаченного Хассе. Пригласил того к столу, матерый солдат сразу оценил мясное угощение и естественно согласился, сожалея только, что нет тут бочонка доброго рейнского или хотя бы пива, местные напитки он за достойное питие не считал.
Мясо малец приготовил хорошо, ну насколько это можно было сделать без привычных для 21 века специй и обработки, за едой Паштет осторожно осведомился - чем старший канонир озадачен. Тот жаться не стал, сразу выложив все, что знал. Основное войско московитов стоит у Серпухоффа, там все полки - и большой и передовой и прочие, положенные по правилам стратегии, по сведениям - татары с Крыма идут. В это Хассе не верил, потому как татарам нужен прибыток, они приходят грабить, а нынче тут грабить нечего, Москва об прошлый год выгорела вся. По слышанному ранее, татары ходят через год, чтоб не порожними возвращаться, а тут - ни с того, ни с сего - на разграбленную местность возвращаться сей же год - совсем не с руки.
- Я думал - это и есть московитское войско! - заметил Паштет, показав замасленным пальцем в сторону русских палаток.
- Это? Глупости, Пауль! Да тут тысячи три - четыре всего! Это подкрепления, не больше того - проглотив кусок, ответил канонир.
- И что дальше?
- Скорее всего это не все орды. Самые нетерпеливые выскочки. Тут у московитов стратегия простая - по краю Диких земель стоит Засечная стена, главное не дать татарам переправиться за засеки. Уйдут гости с Крыма, не солоно хлебавши. Такое не впервой здесь происходит, привычное дело. Вот если бы все орды пошли большим походом - тогда было бы плохо. Но Большой поход уже был в прошлый год. Очень дорогое удовольствие - такой военный поход и никакой дурак не будет его начинать без твердого ожидания большой добычи, чтобы на все войско хватило. Так, задиры и забияки решили испытать судьбу, сорви-головы...
Говоря это, канонир страшно выпучил глаза, уставившись на что-то за спиной Пауля фон Шпицберген. Рекомый Пауль, даже немного испугавшись, резко обернулся и чуть не подавился куском свинины.
Голый и босой человек, тощий и с первого взгляда похожий на ребристых и жилистых святых с икон, скорбно шел к костру, прикрывая срам листом лопуха. Смотрелось это как - то канонично и словно в фильме про библейские сюжеты.
- Гриммельсбахер! Ты опять взялся за старое! - печально сказал Хассе, укоризненно качая головой.
- Мне просто не повезло! Сначала все шло прекрасно и я выиграл пять рублей, несколько пар сапог, три камзола, исподние рубахи и портки! А потом фортуна повернулась своим задом и я не успел задрать ей юбку! - со смирением истинного христианина пояснил игрок в кости. Потянулся к котелку с курицей, но бдительно глядевший Нежило мигом отдернул посудину в сторону.
- Дай гостю кусок мяса - гостеприимно велел слуге Паштет и смекалистый мальчуган тут же снес три оставшихся ломтя прямо в крышку котелка, а оставшийся на вертеле крайний ломоть передал Гриммельсбахеру. Мясо в этом куске было жиловатым и не очень пропеклось, но такие пустяки игроку были незаметны, мясо - оно всегда мясо, а теплое быть сырым не может - этот принцип, который Паштет слыхал во время службы в армии, имел давнюю историю.
- Не повезло сейчас - повезет потом - заявил проигравшийся не очень разборчиво.
- Странно, что ты не знаешь, что у этих чертовых русских все время так - вроде и продули сначала, а в итоге - побеждают. Они коварны и хитры. Ты не пытался отбить свое силой? - не без ехидства спросил Хассе.
- О чем это ты говоришь? - удивился Паштет. По его мнению рожи у московитов - игроков были не только плутовские, зарезали бы грозного Гриммельсбахера, как курицу.
- О, это просто. Наш камарад всегда почитал святого Гробиануса и предпочитал решать все вопросы огнем, мечом и кулаком, это если дело касалось деликатностей. Я и решил - что и тут он закатит скандал. Как там поется?
Хассе откашлялся и загудел баритоном:
Учти - насилие полезно!
Встал на пути болван болезный?
Из пустяковины, из слова
Умей поднять дебош толковый.
Тот, кто с тобою начал спорить -
Изведать злое должен горе,
Заткни ему хлебало ором,
Чтоб подавился разговором.
А если не помогут вопли -
Чтоб утереть болвану сопли,
Хватай палаш для проясненья,
Кто здесь достоин уваженья,
И кто кого повалит на пол,
Тот и мужчина, не растяпа!
Проигравший, голый, как Иов, грустно посмотрел на резвящегося Хассе и напомнил, что свой палаш он проиграл, а драться голым и кулаками, да против десятка московитов - просто неразумно. При этом Гриммельсбахер воспользовался тем, что Нежило, открыв рот, слушал бравую песню в исполнении канонира Хассе и ловко, по -котовьи, уцапал себе еще кусман мяса с солидным слоем жира.
- Несомненно, что если бы русских было восемь - ты бы навалял им сурово? - продолжил резвиться здоровяк. К удивлению Паши игрок, обладавший весьма ехидной натурой и вспыльчивым нравом никак не возражал своему командиру орудия, только вздыхал печально и чавкал, как еж, вгрызаясь в шмат мяса. Показалось попаданцу, что все это уже бывало и тут уже давно привычная ситуация. Так и вышло, когда Хассе истощил запасы своей иронии и уже серьезно стал собирать голому пожитки. Нежило сбегал за Шелленбергом и тот шустро явился, как из под-земли выскочил. Все трое канониров пожертвовали в пользу незадачливого любителя игры в кости что было не очень жалко и на глазах голый оделся.
Наглядная иллюстрация получилась старой поговорки - с миру по нитке - голому рубашка! Правда, кафтан с покойного Шредингера сидел на тощем теле Гриммельсбахера как на корове - седло, но во-всяком случае облик "омерзительной и богопротивной наготы" был прикрыт, что артиллеристы с удовлетворением и отметили. А дальше Хассе увел незадачливого подчиненного под конвоем и потом вернулся к костерку, держа отнятые у того шмотки, чтобы Ирод Иерихонский не удрал опять играть. В голом виде мимо Маннергейма и Геринга проскочить он точно бы не смог.
Сев на свернутую одежду, Хассе успокоился и опять пожалел, что тут нету винца или пива. Паша подумал и выделил из запасов миллилитров двести спирта. Вечер был хорош, к походу он был готов, а развязать языки спутникам стоило, благо теперь почти все его компаньоны по пушкарскому делу сидели у костра.
Развел спирт водой, попробовал теплую смесь и немного перекосившись от вкуса, предложил принять квинтэссенциальной амброзии из аква виты. Мужчины заинтересовались, долго недоверчиво нюхали. Разлил всем, даже чуток Нежило дал, благо в этом жестоком времени не было ни ювенальной юстиции, ни омбудсменов.
- Это же водка, только очень уж крепкая, прямо как жидкое пламя - прокряхтел Хассе, вытирая слезы.