- Ага - сказал Паштет.
- Далеко запихнули? Показать можете? - заинтересовался лекарь.
- Запихнул глубоко, но сейчас достану, раз такое дело - полез в свой мешок попаданец. Потом затормозил, глянул на врача, у которого как-то не очень хорошо глазки заблестели.
- Вот только начинаю я опасаться, что вы, доктор, мне сейчас столько всего напокупаете, что получится несколько мешков, побольше рюкзака. Что-то у вас энтузиазма много, а я все-таки не полевой госпиталь - осторожно высказал свои сомнения Паша.
- Не бойтесь, у меня с собой не так много средств, да и голову я не потерял, пока она на плечах еще. Только и вы имейте в виду, что есть очень железобетонный медицинский факт - на всех войнах, всегда и везде от болезней гибло в разы больше людей, чем на полях сражений. Это некрасивый момент, без ярких мундиров, звонких литавров и развернутых знамен, потому ни в кино, ни в книгах о нем стараются не упоминать, но смею вас заверить - болезни страшнее пуль. Я понимаю, что вы здоровый и молодой, но банальная дизентерия выведет вас из строя ровно так же, как горсть осколков.
Оно вам надо? Воевать, имея ангину и бронхит, может быть и интереснее, но тяжелее. Да и помочь вовремя хворому товарищу - знаете ли очень не вредно - напористо и убедительно сказал врач.
И Паштет сдался.
Впрочем, старикан знал, в общем, меру - купленных таблеток оказалось не так и много, да и по цене они были грошовые по большей части. Инструкции прилагались и врач не стал все разжевывать подробно, напомнив только, что одна таблетка - одна доза, давать три - четыре раза в сутки, и что важнее Паштету будет мыть руки, потому как кишечные болезни и антисанитария военного времени скажутся очень вероятно.
- Вам, главное , не сожрать чужое говно! - закончил краткий курс экстремальной медицины пожилой доктор.
- Это в смысле как? - поразился Паша. Не вязалась грубость такая с лекарем.
- В прямом смысле. Практически все ОЖКИ - острые желудочно-кишечные инфекции бактериальной или вирусной природы. Возбудитель должен попасть к вам в организм. Из зараженного организма - в здоровый. Так что вы должны слопать то, что вывалилось из зараженного организма.
- Даже так? - немного растерялся Паша.
- Разумеется, для этого вам не нужно жрать ведро говна. Как изысканно говорила наша рафинированная преподавательница инфекционных болезней - для инфицирования вам надо скушать микробутерброд с зараженным калом. Я не такой воспитанный, говорю проще - для переноса инфекции нужно немного возбудителей. Но вот переносятся они именно с чужим говном. Потому мыть руки, пить только чистую воду. Если не повезло, и вас распоносит - внимательно рассмотрите свой выделенный продукт. Во время войн царица полей и окопов - дизентерия. Частые позывы облегчиться, зачастую - без результата. Если с результатом - то сверху будет слизистый такой плевочек, часто с кровью. Тогда принимаете либо эти антибиотики, либо вот это - ткнул врач в упаковку левомицитина и в пачку с надписью "фуразолидон". Можно и сочетать, если состояние паршивое. Но лучше, чтобы вы в свой организм не пустили просто так этих вражеских десантников с их говняным транспортом.
Лекарь глянул усмешливо, добавил:
- Ну а если это сравнение вам не близко - то считайте возбудителей ОЖКИ нелегальными эмигрантами. Так доходчивее?
Паштет кивнул.
- А в каком районе вас ждет прошлое?
Паштет назвал.
Врач удивленно присвистнул. Покачал головой, потом признался:
- У меня бабушка оттуда. И мама там родилась, надо же как совпало. Через год после начала войны. А потом чудом выжили, когда их немцы пытались ликвидировать. Если застрянете там - про карателей помните.
- Я помню. Хотя сейчас все больше рассказывали про добрых немецких солдат, которые угощали детишек шоколадом - кивнул Паштет. Его немного позабавило то, как спокойно и даже буднично отнесся врач к возможности попаданства в прошлое.
- Возможно, кого-то немцы и кормили шоколадом. Мою маму - нет. Чудом жива осталась. Разными способами их убивали - и авиация гонялась, и каратели с собаками облавы устраивали и войска с танками с фронта присылали и деревни выжигали и вымораживали и голодуху обеспечили, кровь для своих раненых зольдатов у детей откачивали, а вот насчет шоколада как-то не очень рвались угощать - задумчиво заметил врач.
Паштет усмехнулся, потом захихикал.
Старый доктор вопросительно посмотрел.
- Приятель мой там шоколадом трофейным угостился. Такой приход все получили, атас, правда, на следующий день все чуть от отходняка не сдохли, хорошо один был в компании, который вместо шоколада сигареты взял - курил он как сапожник. С первитином шоколад оказался - пояснил Паштет.
- Знаете, в свете вашего этого уточнения история с кормлением немцами детишек шоколадом как-то приобретает другой оттенок - удивленно заметил врач.
- В смысле?
- Первитин вызывает эйфорию, развязывает язык, резко снижает критическое отношение к поступкам. Чем вырывать ногти или долго бить, потея и уставая, проще дать кусочек шоколада и грамотно раскрутить в разговоре - все выложит маленький человечек, что знает, с радостью и гордостью. Опять же совпадает - как давно читал - пик употребления первитина у немцев - как раз 42 год. И вал разгрома партизан - тоже тогда же. Бабушка говорила, да и ее знакомые тоже - что как раз тогда большую часть потерь немцы нанесли. В смысле и партизанам и местному населению. Мертвые зоны.
Паштет промолчал. Такой неожиданный взгляд сильно удивил. решил для себя - если подвернется первитин и будет возможность попробовать для проверки этой теории, то обязательно воспользоваться.
Доктор, что-то вспомнив, торопливо заговорил:
- Дед один рассказывал. Как они так по снегу от полицаев ушли. Точнее не от полицаев, а от ягеров. Снег по пояс почти в прямом смысле слова, дистанция между - ну полкилометра, а может и триста метров. Наши впереди, эти следом. Скорость движения - от силы полкилометра в час. Немцам проще по следам идти, чем нашим по целине, но у них снаряжения больше, пулеметы перли и патроны, а рвануть налегке вперед не решались - численность примерно плюс-минус равная и без пулеметов немцам шансы не очень.
Но ясно что если спекутся наши - то немцы не спеша догонят и писец отряду. Патронов в отряде мало, пулемет один - ручной ЧеЗет. До темноты еще ого - немцы всегда начинали облавы на рассвете, чтоб весь день впереди.
Ну, вот дошли до болота, замерзшего - но один хер - поле. Открытое пространство - тут не уйти, не успеть до того края - немцы выйдут с пулеметами и все, стрельбище воскресное.
То есть походу пора последний бой принимать. Однако, опытные были - сначала кто-то сообразил - ватник снял, на снег бросил, ноги в рукава вставил - и шажочками мелкими, но не проваливаясь по пояс - все быстрее гораздо. Так перебрались через поле, там потом одним своим пулеметом немцев немного подержали, заставив развернуться в порядок и всерьез выцеливать, что задерживает. Еще причем - натоптали вдоль опушки натурально "траншею" - потому пулемет перетаскивали с места на место довольно быстро, введя немцев в некоторое сомнение насчет численности.
За это время, меняясь, все привязали к валенкам лапник, и дальше рванули что любо-дорого, про гансов даже не вспоминая. Там только главная хитрость - не наступать самому себе "на ноги". И ходьба смешная получается если наспех сделано - словно в ластах по земле идешь.
- Так и ушли? - спросил Паштет. История, конечно, забавная, но до снега вряд ли дело дойдет, если вход и выход будут как у Лёхи.
- Да, так и ушли. Помню еще только, как дед живописал тихий ужас - лес зимний, тихо же все - и СЛЫШНО как каратели идут, ругаются, переговариваются - негромко причем. Ельник невысокий - то есть летом - то в рост а сейчас типа по пояс, в снегу елочки - звук гасят, непонятно откуда, ничерта не видать - а СЛЫШНО. Вот-вот догонят, щаз из-за елочки выйдут - а сил-то совсем нет. И кажется, что выйдут не спеша, не усталые, а ты мол такой что и винтовку поднять сил нет, пот льет, дыхалка все, в глазах плывет кругами. От этого, говорил, еще сильнее вперед рвешься - метров двадцать прошел, устал - а все так же СЛЫШНО. И не постоянно слышно - а то там звякнет то отсюда кто-то скажет что-то. Дед, думаю, ужастиков не смотрел, а то бы наверно сравнил. По его рассказу - натурально хичкоки все курят в стороне. Меня тогда до костей пробрало. А кто отставал, тех немцы застрелили. Несколько человек отстало и, естественно, никто и не подумал оставаться или тащить. Только патроны забирали, если рядом кто был.