- Нууу, волосы наверное с груди - кивнул Капелла.
- Может быть и с жопы, если жетон сполз - возразили ему.
- Да ну, чего вы говорите - куртка - то новая, видно, что не копаная - заявил Паштет, разглядывая на парне рекомый армейский китель - при чем тут коп?
- Как при чем? - возмутился парень в куртке с гербом Австрии на рукаве.
- Ну, коп - немного растерялся Паша.
- Что, по - твоему могло без копа обойтись? Без копа никак! - твердо сказал хозяин одеяния.
- То есть откопал, нашел, снял, одел? - запутался Паштет.
- Точно! Только совсем наоборот - нашел, снял, одел, закопал. Там в парке дети гуляют, могут испугаться если всякие остеррайхеры будут валяться, так что без копа никак.
Павел захлопал глазами, потом решил, что лучше - ну его к черту - не уточнять.
- Так вот - голосом Кота-Баюна продолжил Петрович - как только гражданин с цепью лег спать - тут же во сне явился немец-мертвяк и всю ночь его душил. Днем вроде ничего - а как ночь, так немец тут как тут, и давай душить! И по сейчас каждую ночь душит, скотина. А другой копарь нашел эсэсовский перстень из танковой дивизии СС "Аннерэрбен". Только напялил на палец - и понеслись беды! Сел, как всегда, пьяный за руль - и сразу машину разбил. Купил другую - и опять то же самое. Так восемь машин подряд угробил! И все из-за перстня! А до того всегда пьяным ездил - и ничего! И дома раздрай - жена себе негра завела, кот к любовнице ушел - кошмар, короче. А все из-за эсэсовского перстня! Так наказывают мертвецы!
- Нуу, а еще другое бывает - идут копари рыть - глядь, а в кустах солдат стоит наш. И говорит - вы не там роете, дуралеи, я вон там лежу. Они туда шасть - а он и впрямь там. Во как! Хотя, бывает, призраки тоже обманывают - ребята толковали - явился к ним такой немец в плащ-палатке и говорит: "Вот в той воронке лежит оберфельдфебель Франц Химмельбеккер, а вон там в окопе лежит штабс-ефрейтор Арним фон Кухенройтер и оба упакованы люксово, цурюк!". Ребята кинулись рыть, а фига - в воронке рядовой нестроевой части Ганс Майер, а в окопе и вообще ездовой Марек Скатина. И оба без обвеса и даже без сапог. На двоих одна зубная щетка и то трофейная, советская. Надул призрак, потом пришлось лагерь менять, этот тип повадился по ночам вокруг палаток ходить, ржал как конь, и глумился, дескать, ловко я вас, идиотов, обманул, цурюк.
- Вы серьезно?
- А хрен его знает. Помнится, ездили один раз - бабка попросила с огорода немецких офицеров убрать, дескать, лежали раньше спокойно, а тут сниться стали, мешают. Думали, бабулька голову морочит, а там и впрямь три фрица - офицера были. Без сапог и ремней, но в касках. Коп дело такое, заранее не скажешь, что да как будет. Но лично я боюсь завтра киндерсюрприза.
Паштет немного знал жаргон копателей, но такое понятие слышал впервые. Не в смысле - вообще впервые, а именно от копарей.
- Это что, вы так мины называете?
- Нет. Так мы называем киндерсюрприз. Копали в прошлом году блиндажище, в глубину метра четыре, не меньше. И на дне эта самая желтая пластмассовая херня лежит. И всё, больше ни шиша, а по виду - был не копанный.
- А я так пластиковый пакет из "Ленты" нашел. Два дня рыли - грустно сказал парень в австрийском кителе.
- А может - попаданцы? Ну, типа улетели в то время. Вы бы к слову, хотели бы попасть в прошлое? И Паштет представил себе в цветах и красках, как банда копачей пройдется мечом и кирпичом по немецким тылам, расхищая матчасть и срывая красивые кресты прямо с живых немцев. Но - увы.
Копари переглянулись.
- Разве что в 46 год... Да не, тоже не радость, подорвешься в момент, все мины живехоньки еще. Разве что в семидесятые... Да и то...
- Братьям завидуете? - усмехнулся Капелла.
- Что за братья? - спросил Паштет.
- Были у нас такие первопроходцы, первые стали всерьез по электрикам копать. Тогда только зачинались коллекции, так что все влет шло. И полно было живых свидетелей, да и сами братья были борзые - если надо было поднять лежак в деревне - они и перед сельсоветом на площади копали и, было дело, очередь в сельпо разогнали, потому как ряд у дверей проходил. Потому удачливые были и находки у них оказывались первой статьи. Про известную всем лесную яму вообще молчу.
- Не слыхал я про такое - отозвался Паштет.
- Нуу, обычная яма, в которую наши армейские взвод электриков утрамбовали во всем обвесе, даже ремни не снимали. Раскатали с ходу арьергард, причем даже не гусеницами, так - постреляли, а командир у танкистов был заботливый, велел трупы с дороги убрать...
- Странная забота!
- Так он, как понимаю, о своих чмошниках - снабженцах беспокоился, что следом поспешали с запасами и прочим. Они-то не на танках, а примерзший к дороге труп - то еще полено, мост у грузовика вынести можно легко, особенно в темноте, а во время войны ни тебе фонарей по дорогам, ни фары толком не включишь. Ладно, пошли дрыхать.
- Погодь, вот я для экспозиции в так сказать школьном музее подготовил несколько вещичек, не посмотрите по аутентичности - экспозиция по 41 году будет.
- Нуу, давай, хвастайся...
Ватник со штанами особых нареканий не вызвал, сапоги - тоже. Главное, в чем сошлись копари - чтоб штампов и бирок видно не было. Один еще заметил, что подметки у сапог сейчас приколачивают сильно не так, как тогда, но кроме Паштета никто на это замечание внимания не обратил, ясно же, что подметками на школьной экспозиции обычные кожаные сапожки никто ставить не будет, для нынешней школоты кожаный сапог - уже дивная, старинная невидаль. Деньги осматривали менее внимательно, не редкость. Только Петрович сказал:
- Когда будешь в витрину класть - эти сверху положи, а эти вниз, так чтоб не полностью были видны.
- Почему? - удивился Паштет.
- Год выпуска у этой купюры - 1942, а эти две вообще 1945 года. Некрасиво выйдет, неаккуратно.
Спать лег Паштет задумчивым. Получалось, что половина его финансов в том времени - если влетит как ожидал - будет только привлекать внимание. Хотя, если подумать, с другой стороны для людей из НКВД это будет лишним доказательством того, что Паштет - визитер из будущего. Или тупой фальшивомонетчик. С тем и уснул. Как ни странно, во сне его не беспокоили ни немецкие мертвецы, ни наши бойца, просто как провалился. И проснулся легко, оттого, что кто-то дергал его за ногу. Оказалось - тот парень, что вчера сидел в австрийской куртке.
- Вставай, дер тее ист гекохт!
Утро было свежим, но не холодным. Чай действительно уже вскипел. А потом было долгое и грязное ковыряние в густой, липкой глине. После фильма про якобы копателей "Мы из будующего" Павел полагал, что старые блиндажи выглядят весьма себе авантажно, ну разве что водички немного откачать. Тут же все было не как в кино - блиндаж словно схлопнулся за прошедшие годы, стенки, сдаваливаемые снаружи землей наклонились, сверху их прихлопнул накат. И все внутреннее пространство было заполнено просочившейся каким-то образом сквозь стенки глиной. Как ни странно, первая находка нашлась очень быстро и была так же неожиданна, как киндерсюрпризное яйцо. Сначала Паша не понял, что за деревяшка попалась ему под лопату, потом, когда сосед аккуратно помог, не дав могучему Паштету искромсать препятствие на куски, из мокрой жижи с хлюпаньем достали стул совершенно городского вида с изящными гнутыми ножками и спинкой, не современный, тогдашний, но тут, посреди леса несуразный и странный.
- Странно, деревень тут рядом не было - заметил один из безлошадных, когда стул гордо встал рядом с раскопом.
- А что, из деревень немцы мебель в блиндажи таскали? - удивился Паша.
- Еще как таскали. А деревенские потом обратно выволакивали свое добро. Но вообще у немцев в блинах и подушки попадались не раз, и всякая деревенская утварь и мебель тоже. Помнится, буфет нашли со стеклышками. Но этот стул, видать, электрики с собой привезли, любители уюта, ютить их в яме. Любили ребята комфорт. Городские, чего с них взять...
- Не только мебель. В Ленобласти вон они дома разбирали и сруб в землю собирали, в яме. А потом - если деревенские выжили - те обратно свои срубы вытягивали и снова дом ставили... Мы такие находили...
- Значит деревенские в том районе кончились и некому было дома себе делать - заметил Петрович, пыхтя и роясь в земле, как медведка.
- А мои знакомые, было дело, стол нашли в блине - из иконы сделанный. Здоровенная икона, хорошая столешница вышла, только ножки приколоти - и пользуй - отозвался один из безлошадных.