Генеральный секретарь, щурясь, глядел на зеленую крышу Арсенала, припудренную ночной порошей. Снега выпало чуть, да и тот размело ветром. Но серые тучи зависли над городом, нагоняя тень, и даже звезда на Троицкой башне утратила блеск.
Ваши предложения? разлепил Брежнев губы, гадая, ждать ли осадков к пятнице. На белой глади следы, как буквы, а в Завидово есть, что «почитать»
Прежде всего, не допустить роста цен, деловито заговорил председатель Совета Министров. Поставки продовольствия в Польшу мы обеспечим, конечно, но не за наш счет. Горе-стратеги из ПОРП назанимали кредитов на полмиллиарда долларов, понастроили кучу заводов, а вот на основной вопроскуда девать продукцию? так и не ответили. Хотели сбывать европейцам! Размечтались хмыкнул он. На Западе и своих товаров полно, девать некуда. А вот мы польский ширпотреб возьмем! Разместим заказы. Выдадим кредиты. Организуем совместные производства. Короче говоря, привяжем к себе Польшу прочнейшими экономическими связями! Как АмерикаКанаду. Ну или, там, Мексику Кстати, вот вам живой примерни один польский рабочий, устроенный в филиале нашего «КамАЗа» в Щецине, не участвовал в демонстрациях, а их там трудится больше четырех тысяч, да как бы не все пять! Понимаете, товарищи? Люди дорожат своими рабочими местами!
Это хорошо, да покивал генсек, не замечая, что повторяет за Косыгиным, это славно Ну, раз задачи ясны За работу, товарищи!
Хлопнула дверь. По опустевшему кабинету загуляло эхо, и унялось. Брежнев усмехнулся, поймав себя на том, что ступает мягко, лишь бы не спугнуть боязливую тишину.
«А толку?»мелькнуло у него, стоило услышать щелчок замка.
Дубовая створка приоткрылась, и личный секретарь прошелестел:
К вам товарищи Андропов и э-э Гарин.
Да, да, Коля! браво откликнулся хозяин кабинета. Приглашай!
Первым порог кабинета перешагнул глава КГБ, а за ним пожаловал и «Хилер», он же «Ностромо». В черных джинсах и синем клубном пиджаке Миша выглядел заезжим плейбоем, лишь обычная фланелевая рубашка выбивалась из стиля. Высокий, спортивный, с лицом узким и невозмутимым, Гарин оглядывал объект «Высота» со спокойным любопытством.
О, какие люди! посмеиваясь, Брежнев пожал руки гостям.
Здравствуйте, Леонид Ильич, бегло улыбнулся Михаил. Ладонь его была сухой и крепкой.
Проходите, проходите, Миша Юра, что с Густовым?
Пока в реанимации, свел брови Андропов. Положение тяжелое, но стабильное. И когда Ивана Степановича можно будет порасспросить, неясно. Я разговаривал с Пономаревым, звонил товарищу Пельше Арвид Янович согласился даже на мою встречу с начальником оперотдела КПК, но смысла в этом немного. Если Густов подозревает кого-то из оперативников, то без него самого мы мало что узнаем.
Пожалуй проворчал генсек. Значит, будем ждать, когда Иван Степаныч оклемается. Миша!
Гарин, корректно отошедший к окну, приблизился, и Брежнев снова ощутил легкую тревогувзгляд у этого молодого человека явно не соответствовал возрасту. Обычно Мишины глаза излучали сдержанность и легкую иронию, что само по себе не свойственно второкурснику, но вот порой в его зрачках раскрывалась пугающая черная глубина, и тут уж приходилось гадать, отражение чего именно ты уловилхолодной беспощадности или застарелой печали.
Миша, повторил генеральный, глядя чуток в сторону, на днях мы говорили о вас с Михаилом Андреевичем Что вы большой талант во всех этих электронно-вычислительных делах, я уже понял, хотя сам, если честно, и диод от триода не отличу, хе-хе Но в вас дремлют и немалые организаторские способности. Объединить молодежь, направить ее энергию на благо страныэто надо уметь. И вы сумели-таки! Сам убедился, лежа в этом как его томографе.
Гарин встрепенулся, но Брежнев угомонил его мановением руки.
Знаю, знаюэто всё Иван Скоков! лицо генерального секретаря растянуло добродушной улыбкой. Ну, по мне, так это лишь большой плюс к вашей характеристике. Вы не гонитесь за славой, а наоборот, щедро делитесь ею с товарищами ради общего успеха. А это чуть ли не главное для К-хм Миша, а не возьметесь ли за ваши НТТМ во всесоюзном масштабе?
Неожиданно как-то, Леонид Ильич, с легкой запинкой выговорил Михаил, и генсек не сдержал мелкого торжестварастерялся товарищ Гарин!
А в жизни всегда так! посмеялся хозяин кабинета. Она, чертовка, полна неожиданностей! Я все-все понимаю, Миша, и про учебу, и про цейтнот Но вы ведь в любом случае продолжите ваши штудии в Центре НТТМ на Вернадского? Будете продвигать идеи, воплощать их «в железе» А мы вам предлагаем то же самое, но на высшем уровне, так сказать, и с хорошим бюджетом!
Да я не отбрыкиваюсь, Леонид Ильич, улыбнулся Гарин, и не капризничаю. Мне просто нужна хоть какая-то свобода рук. А то обсядут НТТМ всякие чинуши, заорганизуют важное и нужное дело. То есть, кадровую проблему я должен решать сам, а не по звонку сверху.
Принимается, величественно кивнул Брежнев.
И чтобы не было гонки за массовостью! приободрился Михаил. Творцыявления штучные. Собрать их, организовать материализацию замыслов трудно, конечно, зато толк будет.
Принимается, товарищ Гарин! расплылся генеральный. Но у нас с Михаилом Андреичем тоже есть условие Ждем вашего заявления о принятии в КПСС! Без партбилета, сами понимаете
Михаил серьезно кивнул.
Напишу.
Генсек молча пожал ему руку, и Гарин откланялся. Едва за ним закрылась дверь, как Андропов тонко улыбнулся, словно демонстрируя понимание.
Привязываете норовистого покрепче, Леонид Ильич?
Мне так спокойнее заворчал Брежнев. Ну, как там чистка идет? Расстрельные списки принес? Хе-хе
Действуем по плану, Леонид Ильич, построжел председатель КГБ. Прошу разрешения взять в оперативную разработку Соломенцева, Капитонова, Боголюбова и Русакова.
Бери, Юра, бери, негромко ответил генеральный секретарь, зябко потирая ладони. Чистка, она от слова «чистота»!
Тот же день, позже
Бразилия, река Гуапоре
Аидже склонился над девочкой, замурзанной и тощей. Годика три ей, не больше. Загорелое тельце пласталось на драной циновке, изредка вздрагивая, а большие глаза, полные страдания, таращились в последнем, гаснущем усилии.
Лес напускал крикливые голоса птиц и обезьян, по всей деревне перекатывался гомон и заунывные звуки «гуделок», и целитель скорее угадывал, чем слышал сиплое дыхание маленькое девочки.
Индианка в рваном платье не удержалась, взялась причитать, хоть и шепотом, и Аидже метнул недобрый взгляд на нее. Женщина испуганно закрыла рот обеими ладонями.
«Так-то лучше»
Целитель опустился на колени, подтянув шорты, рубленые из старых, застиранных джинсов, и возложил руки на ребенка. Уняв боль, он наслал на девочку сон, а затем прошелся растопыренной пятерней от тонкой шейки до впалого живота.
Аидже успокоено кивнулего ароэ майво, великий дух рода, смилостивился и наделил дитя здоровьем. Переведя взгляд на мать, трясущуюся, будто в ознобе, целитель сказал отрывисто и резко, почти грубо:
Варить рыбу в горшке. Два дня поить дочь отваром. Всё.
Женщина, пища от счастья, бросилась вон и притащила щедрую платуупитанного розового поросенка, чей негодующий визг буквально сверлил череп. Поморщившись, Аидже отвел материнские руки, едва удерживавшие брыкающегося свина.
Есть сама, кормить дочь. Моя уходить.
Накинув высохшую, просоленную футболку с линялыми рокерами, он покинул деревню. За крошечными огородиками, будто за нейтральной полосой, вздыбилась сельвадушные, жужжащие, орущие, всепожирающие дебри.
Аидже держался малозаметной тропинки, не глядя на живностьгадкие многоножки и мохнатые пауки мигом порскнули в кусты, освобождая путь, и даже рой гнусной мошки прянул вон.
«Чуют, кто идет!», наметил он скупую улыбку.
Различив в хоре звуков леса гортанное похрюкивание пекари, целитель сбавил шаг, и замер. На мысленный призыв откликнулся мохнатый кабанчиквыбежав из зарослей, пекари словно сдулся, покорно падая на спину.
Аидже пощупал егожирненькийи вынул нож-боуи. Заколов дикую свинку, чтобы не мучалась, он отхватил оба окорочка и направился к реке, голубевшей в прогалах между деревьевв этих местах Гуапоре несла еще прозрачные воды, а вот ниже по течению они обретали цвет кофе с молоком.