Если вы о нашем деле, так у нас всё готово. Можем хоть сегодня ехать.
Точно всё? Балаклавы для всех связали?
Чего связали?
Ну, шапочки, с прорезью для глаз.
А-а-а, вона как они обзываются. Так моя Софья на всех их сделала, даже две в запасе получились.
Надеюсь, ты не забыл её предупредить, что никому об этих шапках говорить не стоит? Особо делать нечто подобное, детям на зиму.
Да. Она, у меня, баба умная, всё прекрасно поняла. И их, до вашего особого распоряжения, вязать больше не будет.
Это хорошо, тогда поговорим о деле. Значит так, вначале едим к Кацу, отвозим ему новую партию заказанных им револьверов. Но столицу не покидаем, а останавливаемся на ночёвку в снятом для нас, графом Михаилом доме. Затем, с наступлением темноты, садимся в засаду возле дома актрисы. Говорят, что этот гад, отдавший приказ на убийство Алёнки, в последнее время зачастил к мадмуазель Жоржетте с ночёвками.
Ага, тута всё ясно.
Так вот. Врываемся к ним ночью, но тихо, зря не шумим. Самое главноеимитируем ограбление, и основательно калечим этого мерзавца Шуйского. Танцовщицу, полюбовницу этого гада, не трогаем, только аккуратно связываем, затыкаем рот кляпом, и всё. Она нам не враг. И ещё, помните, ты и твои люди, прикидываетесь немыми татями. Вы только и можете, что мычать, да, если желаете на что-то указать, тычете туда пальцами. И больше не звука. Мало ли что с вами произошло, вдруг у всех вас язык подрезан. Я же, в отличие от вас, суетливо говорю как балаболка. Надо, не надо, отдаю приказы изменённым, истерично визгливым голосом. Пусть запомнят это, как наши основные приметы, расскажут о них полисмену и те, по ним, нас ищут хоть до морковина заговенья.
Всё вышло так, как и задумывалось. Мини караван, странный симбиоз двух несовместимых транспортных средств, ухоженный, явно господский шарабан и пусть добротная, но грузовая телега, везущая один деревянный ящик и трёх хмурых, безбородых пассажиров. И ещё, "бросалось в глаза" то, что возницы, не сильно-то жалели своих лошадок, но и не переусердствовали в их понукании, они явно спешили попасть в город к определённому часу. И как это ни странно, они успели. Так что, ещё не было пяти часов вечера, а их лошадки устало брели по улицам Павловска, больше никем не подгоняемые. Ровно в пять, если верить часам графа этот, так сказать "неправильный караван", остановился возле магазинчика ювелира Каца, занимающего весь первый этаж. Пожилой еврейхозяин, как раз собирался её закрывать, то есть, для начала, разворачивал табличку, весящую на остеклённой двери, с надписью "Добро пожаловать в нашу лавку", являя свету её противоположную плоскость, на которой, красовались две строчки ровных букв, оповещали любого, кто пожелает войти: "Господа, простите, но мы вынуждены закрыться". Предупреждение о вынужденном, раннем закрытии было не удивительно, ведь согласно указу, все евреи должны были покинуть стольный город, самое позднее, восьмичасовым поездом. Так что, пока сыны Израилевы подсчитают дневную выручку и уберут свой дорогой товар в сейфы, и складские помещения с надёжными запорами, наступит время выдвигаться в сторону вокзала. Однако, обернувшись на звук и увидев тех людей, что остановились возле него, он широко улыбнулся, и сам, широко распахнул только что закрытую им дверь.
Эрэв тов, Александр Юрьевич. широко улыбнувшись, да так, что стали видны белые, на удивление крепкие зубы, поприветствовал гостя пожилой ювелир. Рад вас видеть.
И тебе доброго здоровья, уважаемый Авраам.
Хоть вы сегодня и припозднились, но видя то, что лежит в вашей телеге, старый еврей думает, что у вас, для него, есть что-то весьма интересное.
Да-а-а. Ещё не родился тот хитрец, кто способен что-либо скрыть от пронырливого еврея. Особо если он, ему, это нечто пообещал.
О-у-у, граф как всегда зло подшучивает над беззащитным евреем. А ведь
Под этот, шутливый разговор, пара гайдуков, одетых как обычные городские жителисреднего достатка, внесли тяжёлый ящик в лавку. Следом за ними вошёл граф, после чего Кац, поспешно запер наружную дверь, даже на вид крепкую и массивную, которая закрывалась только на ночь.
Поздние визитёры, пробыли в лавке Каца минут двадцать, максимум полчаса, и чем они там занимались, о чём говорилине известно. Однако по истечению указанного времени, они вышли, с лёгкостью неся свой опустевший ящик. Впрочем, эта тара не была такою уж пустою, как могло показаться стороннему, гипотетически возможному наблюдателю. В её недрах лежали три разных по мере наполнения мешочка, с серебряными и медными монетамирасчёт за привезённый товар.
Последним, оружейно-ювелирную лавку покидал Александр, он вежливо улыбался, тепло, как с лучшим другом, распрощался с ювелиром и гравёром в одном лицеАвраамом, произошло это на улице, возле входа в его магазин. Отчего могло показаться, что его добродушное настроение, после общения со старым евреем бурлило неисчерпаемым ключом, однако всё было не так. Ещё садясь в экипаж, Сашка, не "снимая" с лица маску снисходительного восторженного "благодушия", усилено обдумывал все нюансы состоявшегося в лавке разговора. Так как молодому человеку показалось, что Кац, несколько раз намекнул, что спрос на новые пистолеты начал постепенно снижаться, пусть ещё и не так наглядно, но всё-таки Ювелир, делал именно тонкие намёки, а не говорил об этом напрямую, что не меняло сути дела. Если производитель ничего не поймёт, в любой момент можно отказаться от не пользующейся спросом продукции. А если нет, то зачем уменьшать свой гешефт? Таковы суровые законы торговли: "Хочешь жить, умей вертеться". А сейчас, тенденции торговли новыми пистолетами были не такими уж радужными. И ничего здесь не поделаешь, просто прошёл первый ажиотаж на приобретение модной "игрушки", удачно спровоцированный британскими купцами, ненавязчиво прорекламировавшими свою оружейную новинку: "Есть у нас высокотехнологичное чудо, которого у вас, варваров, нет. Но мы, вам, этого не продадим, потому что, эта цаца, только для избранных. Но за очень большие деньги, может быть, и поделимся с вами этим предметом для "избранных". А тут раз, и небольшой конфуз. Оказывается, в обществе имелись такие господа, кто не поддался соблазну обладать чудным и дорогим, из-за этого весьма престижным револьвером, предпочитали иметь при себе старые, надёжные, проверенные временем однозарядные пистолеты. И таких людей, было подавляющее большинство.
"Ну что же, думал князь, с внешней, благостной отрешённостью, смотря в спину своего верного кучера, спасибо островитянам, за то, что так хорошо поработали на поприще рекламы своих, ну и, конечно же, моих "игрушек". Мне это сильно помогло. Ведь в самый трудный момент становления моей артели, пусть с трудом, но удалось компенсировать все материальные затраты. И всё же, с завтрашнего дня, необходимо немного уменьшить выпуск продукции моим оружейным цехом и нужно подумать, чем расширять ассортимент ширпотреба. Я не могу себе позволить такую роскошь, как работать на склад".
Увлечённый этими мыслями, граф Мосальский-Вельяминов не обратил внимания на то, что его шарабан въехал во двор арендованного для него дома. Нет, он видел, как экипаж замедлил своё движение, как лошадка свернула и вошла в приглашающе распахнутые ворота, но не желал отвлекаться от обдумывания некоторых нюансов в своих планах, то есть, путей решения теоретически возможных проблем. Вот уже в старый домик, чьим единственным достоинством было то, что из углового окна можно было увидеть дом мадмуазель Жоржетты, внесли весь багаж. И пара гайдуков, переминаясь у двери, выжидающе смотрят на графа. Только в этот момент, Александр соизволил "очнутся" и с горестным вздохом покинуть повозку.
Шаг через порог, вдох и знакомое ощущение, в ветхом, давно требующем ремонт доме стоял запах старости. Нет, не древней постройки с её запылённым воздухом, это было нечто совсем другое. Обычно, такое специфическое амбре, витало там, где жили весьма пожилые люди. В итоге, так оно и оказалось. Хозяевами этого "дворца" были две сухеньких старушкисёстры, древний старик, не то что не покидающий своей постели, но уже несколько дней никого не узнающиймуж одной из бабулек. Как немного позже выяснилось, хозяева имели несчастье пережить своих детей, так и не дождавшись рождения внуков. Также, по дому суетились три верных дряхлым хозяевам служанки, в возрасте от тридцати, и где-то до сорока с лишним лет.